Владимир Колычев - Корысть на пьедестале

– Куришь? – недовольно произнес Яша.

– А что такое?

– Василисе не понравится.

– Василиса!.. – с легкой небрежностью хмыкнул Сергей.

– А что Василиса?! – нахраписто спросил Яша, угрожающе сощурив глаза.

– Что-то я не понял, пацан! – ответил Сергей, пытаясь скрыть свое смущение.

– Чего ты не понял? – вскинулся парень. – Тут и понимать нечего! Если что-то не нравится, тебя здесь никто не держит! И не кури здесь больше, понял?

– Ладно, брат! – натянуто улыбнулся Сергей.

– Я тебе не брат! Я на месте Василисы и близко тебя к себе не подпустил бы. Не знаю, зачем она тебя здесь поселила!

– Зачем?

– Я же говорю, не знаю…

– Как узнаешь, скажешь, договорились? А насчет денег, которые из клуба ушли… Видишь этот халат? Почему я оставил его здесь? Потому что не собирался уходить от Василисы. И грабить никого не собирался. Это все пацаны, они сами все сделали, без меня… Артура знаешь?

– Ну, знаю, – вроде как равнодушно, но на самом деле заинтригованно произнес Яша.

– Вот он меня и подставил. Как будто я эти деньги увел. Сам с этими деньгами ушел, а меня еще и ментам слил. Я полпятилетки из-за него отмотал. И денег у меня менты не нашли, а почему? Не было ничего, с Артуром все ушло… А ты знаешь, кто такой Артур, для него ничего святого нет…

– Ну да, он Ленку беременную бросил… – соглашаясь с ним, вспомнил Яша.

– Блин, приятно иметь дело со своим в доску пацаном! – оскалился Кириков. – Ты выпить что-нибудь взял?

В пакете нашлась бутылка беленькой, но пить с ним Яша отказался наотрез. И еще предупреждение на прощание сделал:

– Если Василису обидишь, я тебя убью, так и знай!

Сказал и ушел. Он ушел, а Сергей жадно набросился на еду, как голодный пес. Вытащил из пакета батон, крупно его нарубил, так же толсто нарезал колбасу, соорудил ужасный на вид, но невероятно вкусный бутерброд, откусил от него. Пока жевал, откупорил бутылку, прямо из горла сделал несколько глотков…

Только наевшись, он опомнился. Включил холодильник, разложил по полкам продукты, вытер стол, рукой собрал крошки с пола. Водку допивал в комнате, перед телевизором. Диван мягкий, голова утопала в пуховой подушке, по телевизору показывали фантастический боевик – смотреть бы и смотреть. Но его разморило. Глаза закрылись, но он успел мысленно поблагодарить Василису. Если бы не она, болтался бы сейчас на морозе, как неприкаянный…

Глава 8

Тяжело лежит снег на деревьях, налепился на ветки, размазался, к земле их клонит. Ночью мокрый снег напомнил о зиме, а к полудню весна с солнцем договорилась, заиграло в небе, заискрилось – с веток, с проводов капает, сыплется, с крыш звонко течет. И на земле, само собой, тает, но тут уж как повезет – если к вечеру ничего не останется, хорошо. А если не уйдет снежная слякоть, если ночью мороз ударит?..

Сергей счищал снежную жижу, когда появилась Василиса. Начало марта на дворе, зима еще не ушла, даже несмотря на солнце, холодно, а она уже сняла шубу, пальто на ней стильное с меховым воротником. И прическа у нее необыкновенная – яркая, пышная, можно даже сказать, веселая. Глядя на нее, Кириков не смог удержаться от комплимента:

– А я смотрю, то ли ты это, то ли сама весна в гости пожаловала.

– В гости?! Вообще-то я у себя дома.

– Ну, это я так, к слову… – замялся Сергей.

Пятая неделя идет, как он поселился у нее, а Василиса всего в третий раз подъехала к нему. Яша появляется через день, а она – редкий гость в своем же доме. Как будто видеть Сергея не хочет. Заскочит на пять минут, глянет, какой у него в доме и во дворе порядок, и уедет – даже не попрощается.

– А ты следи за словами, легче жить будет… – небрежно бросила она. И движением руки показала на машину: – Там продукты, забери.

Он кивнул, забрал из багажника продукты, вернулся во двор, глянул, а Василисы нет. Неужели в дом зашла?

В прихожей он увидел сапоги с расстегнутыми голенищами, здесь же, небрежно зацепленное петелькой за крючок, висело пальто. Ра-зулась Василиса, но разделась не совсем. Может, все еще впереди? Вдохновленный этой мыслью, Сергей заглянул в гостиную. Василиса сидела в кресле, локтем правой руки опираясь на столик. К этой же руке она склонила и голову, накручивая на палец свисающую с виска прядь волос. На него она смотрела в раздумье и с насмешкой уверенного в своем превосходстве человека.

– Там коньяк, лимон и сыр… – Она небрежно потеребила пальцами, показывая на дверь.

Подай, поднеси, обслужи, как будто он у нее на посылках. А разве нет?.. Пока да. Пока… Кириков каверзно усмехнулся, поворачиваясь к ней спиной. Не зря Василиса подъехала, да еще с коньяком, и уединения с ним ничуть не боится, напротив, провоцирует ситуацию.

Коньяк дорогой, «Хеннесси» темно-коричневого цвета с янтарной подсветкой, лимон крупный, ярко-желтый, рот у Кирикова наполнился слюной, пока он его резал, сыр сочный, маслянистый, ароматный.

В гостиную Сергей входил окрыленной походкой, полный отнюдь не иллюзорных надежд. Он знал Василису как облупленную, сейчас, главное, снять с нее маску, под которой она скрывает свои чувства.

– Может, сарделек отварить? – спросил он.

В ответ она лишь небрежно мотнула головой. Нет, не нужно ей, пусть он эти сардельки себе отварит – потом, когда она уйдет.

Он разлил по бокалам, и Василиса с легким удивлением глянула на него. Разве она предлагала ему выпить с ней? Она только про себя говорила. Холодно на улице, сыро, слякотно, и ей хотелось согреться. А коньяк дорогой, не про его, Сергея, честь… Дала понять, но вслух ничего не сказала. Взяла бокал, не чокаясь, выпила. И он последовал за Василисой. Бояться ее – себя не уважать. А какой бабе нужен мужчина, который и в грош себя не ставит?

– Кто-то умер? – спросил Сергей.

– Умерла.

– Кто?

– Моя к тебе любовь, – ничуть не стесняясь столь щекотливой темы, ответила она. – Сижу, смотрю на тебя и понимаю, нет ничего. Ни-че-го!..

Она не хитрила, набивая себе цену, в ее глазах он действительно видел равнодушие.

– Так не бывает, – в сильном смущении выдавил Сергей.

– Значит, бывает… – безжалостно усмехнулась она. И, немного подумав, добавила: – Еще как бывает!.. Кузьмин…

Она замолчала, взяла бутылку, плеснула себе в бокал, не дожидаясь его, выпила, приложила к языку кислую мякоть лимона, замерла, прислушиваясь к ощущениям. И Сергей выпил вслед за ней. Хотелось поторопить ее, узнать, какую свинью подложил ей Кузьмин, но не решился он. Если она не любит его, то раздражать ее ни в коем случае нельзя. Не май месяц на улице, хотя бы до тепла в доме остаться, а там видно будет…

– Кузьмин меня любил, – вздохнула Василиса. – Очень любил. Бегал за мной… А потом раз – и разлюбил. Взял и развелся, без всякого повода.