Дорогая мамуля - Робертс Нора
Пока большого глупого парня и хмыря, на которого он приземлился, соскребали с тротуара, Ева поднялась в гостиничный номер, где проходила вечеринка. Все выглядело именно так, как она и предполагала: чудовищная мешанина брошенной одежды, пролитой выпивки, недоеденной пищи. Окно осталось открытым. И, слава богу, потому что в помещении все еще стояла неописуемая вонь от курева, рвоты и секса.
Свидетелей – тех, что не разбежались, как кролики, – допрашивали в соседних комнатах, а потом отпускали.
– Твоя оценка? – спросила Ева у Пибоди, пересекая напоминающий минное поле ковер, усеянный упавшими тарелками и стаканами.
– Помимо того, что Тюфяк не доберется до дому к Рождеству? Несчастный идиот накачался дурью, решил небось, что Рудольф[2] ждет его за окном вместе с санками и остальными оленями. Он прыгнул на глазах больше чем у дюжины свидетелей. Смерть по причине экстремальной глупости. – Увидев, что Ева не отвечает и упорно смотрит в открытое окно, Пибоди перестала подбирать и упаковывать раскатившиеся по полу пилюли. – А у вас своя оценка?
– Никто его не толкал, но кто-то помог ему в обретении экстремальной глупости. – Ева рассеянно потерла бедро, которое все еще ныло время от времени после недавнего ранения. – Вот увидишь, в его анализе на токсикологию будет кое-что, помимо пилюль для поднятия настроения и мужской потенции.
– В свидетельских показаниях ничто не указывает на враждебное отношение к нему со стороны кого бы то ни было. Он был просто мусор, никто. И это он принес сюда «химию».
– Вот именно.
– Хотите отследить толкача?
– Тюфяка убили наркотики. Это оружие, а в руке его держал тот, кто продал бедному парню. – Ева заметила, что растирает бедро, отдернула руку и повернулась кругом. – Что сказали свидетели насчет его пристрастия к наркотикам?
– Да не было у него никакого особого пристрастия! Просто баловался на вечеринках, и то нечасто – Пибоди вдруг задумалась. – Толкачи часто добавляют в стандартные наборы крепкой дури, чтобы расширить поле деятельности. Ладно, я проверю, что у отдела наркотиков есть на этого Зиро, а потом мы пойдем и потолкуем с ним.
Ева предоставила Пибоди вести расследование, а сама занялась выявлением ближайших родственников. У Тюфяка не было ни жены, ни сожительницы, но у него была мать в Бруклине. У Джейкобса была жена и ребенок. Она позвонила консультанту-психологу Департамента полиции. Извещение ближайших родственников – дело нелегкое при любых обстоятельствах, а уж в праздники особо.
Вернувшись на тротуар, Ева оглядела полицейское ограждение, напирающую на него толпу, жуткие следы, оставшиеся на тротуаре. В том, что случилось, было слишком много фарсовых элементов, не говоря уж об элементарной глупости. Их невозможно было игнорировать.
Но два человека, которые еще этим утром были живы, теперь, лежа в черных мешках, ехали в морг.
– Эй, леди! Эй, леди! Эй, леди!
На третий окрик Ева оглянулась и заметила мальчишку, проскользнувшего под желтую ленту полицейского ограждения. Он тащил потрепанный чемодан размером чуть ли не больше его самого.
– Это ты мне? Я что, похожа на леди?
– Есть хороший товар. – Ева ничуть не удивилась и взглянула на наглого сопляка даже с некоторой долей уважения, когда он щелкнул застежкой. Из-под низа выскочила тренога, чемодан раскрылся и превратился в стол, нагруженный шарфами. – Хороший товар. Стопроцентный кашемир.
У мальчишки была кожа цвета черного кофе и удивительные зеленые глаза. С его плеча свисал на ремне скейтборд, раскрашенный красно-желто-оранжевыми красками в языки пламени.
Улыбаясь ей, он проворными, ловкими пальцами вытаскивал из общей кучи один за другим шарфики.
– Этот цвет вам пойдет, леди.
– Господи, парень, я же коп!
– Копы знают, что такое хороший товар.
Ева сделала знак полицейскому в форме, который уже спешил к ним на всех парах, вернуться назад.
– Мне тут сначала надо разобраться с парой мертвых парней.
– Их уже увезли.
– Ты видел прыгуна?
– Не-а. – Он покачал головой с явным сожалением. – Главное я пропустил, но мне рассказывали. Всегда толпа собирается, когда кто-нибудь из окошка сигает. Вот я и подвалил. Хороший бизнес. Как насчет этого красного? Отлично подойдет к этому крутому пальтецу.
Ева оценила его нахальство, но сохранила строгое выражение на лице.
– Я ношу крутое пальтецо, потому что я крутая, а если это кашемир, я съем весь чемодан.
– На бирке сказано «кашемир», а остальное не считается. – Он опять ослепительно улыбнулся. – Вам пойдет красный. Я вам скидку дам.
Ева покачала головой, но тут ее взгляд упал на один из шарфов – в зеленую и черную клеточку. Она знала кое-кого, кто мог бы его носить. Возможно.
– Сколько? – Она взяла клетчатый шарф, и он оказался на удивление мягким. Гораздо мягче, чем она ожидала.
– Семьдесят пять. Дешевле грязи.
Она бросила шарф обратно в чемодан и смерила мальца взглядом, который былому понятен.
– Грязи у меня много.
– Шестьдесят пять.
– Пятьдесят – и ни цента больше. – Ева вытащила деньги, и обмен состоялся. – А теперь марш за линию, пока я тебя не арестовала за торговлю без лицензии.
– Возьмите и красный! Ну, давайте, леди! Уступлю за полцены. Выгодная сделка!
– Нет. А если узнаю, что ты кого-нибудь обчистил, я тебя найду. Брысь отсюда!
Он лишь улыбнулся в ответ и защелкнул чемодан.
– Да ладно, делов-то куча! Счастливого Рождества, и всякое такое дерьмо.
– И тебе того же.
Ева повернулась, заметила идущую к ней Пибоди и торопливо затолкала шарф в карман.
– Вы что-то купили? Нашли время!
– Я приобрела нечто, скорее всего, украденное или являющееся «серым» товаром. Возможно, это улика.
– Черта с два! – Пибоди ухватила торчащий из кармана кончик шарфа, пощупала. – Симпатичный. Сколько он стоит? Я тоже такой хочу, я еще не всем купила рождественские подарки. Куда пошел этот парень?
– Пибоди!
– Черт! Ну ладно, ладно. Гант Мартин, он же Зиро. У отдела наркотиков на него досье. Пришлось немного поцапаться с детективом Пирсом, но наши два трупа перевесили его открытое расследование. Мы возьмем парня для допроса.
И все же, пока они шли к машине, Пибоди оглянулась через плечо:
– А красных шарфов у него не было?
Клуб «У Зиро» работал, как и все клубы в этой части города, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Это заведение было рангом повыше заштатного кабака: круглая вращающаяся стойка бара, изолированные кабинки, черная с серебром отделка помещения. Музыка в тот момент, когда они вошли, играла в записи и, слава богу, что-то тихое, а на всех настенных экранах красовалась смазливая мужская физиономия, полуприкрытая волосами пурпурного цвета. Пурпурный мрачно пел о бессмысленности жизни.
Ева могла бы сказать ему, что Тюфяку-Лоренсу и Лео Джейкобсу альтернатива, вероятно, показалась бы куда более бессмысленной.
Вышибала был огромен, как двухэтажный автобус, а его черное одеяние опровергало, что черный цвет стройнит. Он распознал в них копов в тот самый миг, как они переступили порог. Ева заметила искру, промелькнувшую в его глазах. Он многозначительно повел плечами. Пол не то чтобы вибрировал под его ногами, но его походку нельзя было назвать легкой. Он смерил их суровым взглядом желтовато-карих глаз и оскалил зубы.
– Есть проблемы?
Пибоди немного замешкалась с ответом, привычно ожидая, что Ева выступит первая, но быстро нашла верный тон:
– Там видно будет. Нам нужно поговорить с вашим боссом.
– Зиро занят.
– Ну что ж, в таком случае нам придется подождать. – Пибоди пристально оглядела помещение. – А пока мы ждем, можем заодно проверить ваши лицензии. – Теперь она тоже показала зубы.
– Люблю работать. Может, побеседуем в чате кое с кем из ваших клиентов. Взаимоотношения в рамках общины и все такое. – С этими словами Пибоди извлекла жетон. – А вы пока передайте боссу, что мы – детектив Пибоди и моя напарница лейтенант Даллас – ждем его.
