Дорогая мамуля - Робертс Нора
Ева подняла руки – каким-то чудом ей удалось поднять руки – и оттолкнула мягкие, пухлые руки, обвивавшиеся вокруг нее.
– Пустите меня! Пустите!
Она попятилась на несколько шагов и готова была броситься наутек.
– Я вас не знаю. – Ева вглядывалась в это лицо, но не различала черт. Они расплывались, она видела только смутное цветовое пятно. – Я вас не знаю.
– Ева, милая, я же Труди! Ой, ну ты на меня посмотри! Ревмя реву и удержаться не могу. – Женщина всхлипнула, вытащила большой розовый носовой платок и промокнула глаза. – Какая же я старая и глупая! Я думала, ты меня сразу узнаешь, с первого взгляда, как я тебя узнала. Конечно, уже двадцать лет прошло, между нами девочками говоря. – Она улыбнулась Еве слезливой улыбкой. – Я, наверно, страшно постарела.
– Я вас не знаю, – упрямо повторила Ева. – Вы не моя мать.
Ресницы Труди затрепетали. Что-то пряталось за ними, что-то крылось в этих глазах, но Ева никак не могла это уловить.
– Сладенькая моя, неужели ты и вправду не помнишь? Не помнишь, как жила со мной и с Бобби в нашем чудном маленьком домике в Саммервейле? К северу от Люфкина?
Какой-то глухой звоночек прозвенел в ее памяти, в самой глубине сознания. Но при первой же попытке вытащить воспоминание Еве стало дурно.
– Ты была такая тихонькая, такая маленькая, прямо обмылочек. Конечно, жизнь у тебя выдалась нелегкая, верно? Тебе пришлось пережить такой ужас! Бедная сиротка. Я как увидела тебя, сразу сказала: «Я буду хорошей мамой этой бедной маленькой сиротке». И я взяла тебя с собой и отвезла прямо домой.
– Приемная семья? – У Евы даже губы защипало от этих слов, как будто кто-то ее ударил.
– Ну, вот видишь? Ты вспомнила! – Руки Труди опять взметнулись вверх, она прижала ладони к щекам. – Богом клянусь, дня не прошло за все эти годы, чтоб я тебя не вспоминала, чтоб не спрашивала себя, что с тобой стало. И вот смотри! Ты – полицейский, живешь в Нью-Йорке. И замужем! Но своих детишек у тебя пока нет?
Тошнота поднималась все выше, страх подкатывал к горлу Евы.
– Чего вы хотите?
– Ну, как же! Хочу узнать, как поживает моя девочка. – Голос звенел, женщина оживленно щебетала. – Бобби со мной. Он теперь женат, и, можешь мне поверить, Зана – самое прелестное существо на двух ногах. Мы приехали из Техаса посмотреть город и навестить мою маленькую девочку. У нас будет настоящий семейный сбор! Бобби поведет нас всех ужинать в ресторан.
Она вновь откинулась на стуле и разгладила юбку, одновременно изучая лицо Евы.
– Ну надо же, как ты выросла! Совсем большая стала. Но такая же худенькая, просто одни мощи. Правда, тебе идет. Бог свидетель, я всю жизнь мечтаю сбросить пару-тройку фунтов. Вот возьми Бобби: он унаследовал телосложение своего папаши. И это, пожалуй, единственное, что его никчемный папаша ему дал. Да и мне тоже, если на то пошло. Ой, ты только подожди, как он тебя увидит!
Ева так и осталась на ногах.
– Как вы меня нашли?
– Ну, это было черт знает что такое. Как-то раз возилась я у себя в кухне. Ты ведь помнишь, у меня пунктик насчет чистоты в кухне. Я включила телевизор, чтобы скучно не было, и там рассказывали про этих докторов, которых зарезали, и про клонирование. Грех против Бога и человека, если хочешь знать мое мнение, и я уже хотела переключить на что-нибудь другое, но это было так интересно, если ты меня понимаешь. И тут у меня чуть было челюсть не отпала, когда я увидела, как ты там выступаешь. И имя твое было указано прямо на экране. Лейтенант Ева Даллас, Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка. Ты героиня, вот что они говорили. И еще, что ты была ранена. Бедная маленькая сиротка! Но сейчас ты выглядишь вполне здоровой. Прямо-таки молодчина!
На стуле для посетителей сидела женщина. Рыжеватые волосы, зеленые глаза, губы, тронутые растроганной улыбкой. А Ева видела перед собой чудовище с клыками и когтями. Только этому чудовищу не надо было дожидаться темноты.
– Вы должны уйти. Вы должны немедленно уйти.
– Ты, конечно, страшно занята, у тебя рук не хватает, а я тут сижу и болтаю. Ты только скажи мне, где ты хочешь поужинать, и я скажу Бобби, чтоб забронировал столик.
– Нет! Нет. Я вас помню. – Кое-что Ева вспомнила. Совсем немного. Легче было это забыть, выкинуть навсегда из памяти. Это необходимо было забыть. – Все это ни к чему, я не хочу вас видеть.
– Как ты можешь так говорить? – В голосе женщины послышалась обида, но глаза стали жесткими. – Как можно быть такой неблагодарной? Я приняла тебя в свой дом, я стала твоей матерью.
– Нет, вы не стали моей матерью.
Темная комната. Непроглядная тьма. Холодная вода. «У меня пунктик насчет чистоты в кухне». Нет. Не думай об этом сейчас. Не вспоминай.
– Вы должны уйти немедленно. Без шума. Я больше не беспомощный ребенок. Поэтому вам лучше уйти. И никогда не возвращайтесь.
– Но, Ева, дорогая…
– Уходи! Убирайся! – Руки у нее тряслись, пришлось сжать кулаки, чтобы скрыть дрожь. – А не то, клянусь, я засажу тебя в камеру.
Труди подобрала свою сумку и черный плащ, который повесила на спинку стула.
– Тебе должно быть стыдно!
Ее глаза, когда она проходила мимо Евы, были мокры от слез. И холодны, как камень.
Ева хотела закрыть дверь на ключ. Но в комнате все было пропитано запахом духов этой женщины – приторным запахом роз. Почувствовав спазм в желудке, Ева оперлась о стол, пока приступ тошноты не миновал.
– Мэм, женщина, которая… Лейтенант? Мэм, с вами все в порядке?
Ева покачала головой, услышав голос Трухарта, сделала ему знак уйти. Надо держаться как ни в чем не бывало, пока ей не удастся выбраться отсюда. Скрыться.
– Передай детективу Пибоди, что кое-что произошло. Мне надо срочно уйти.
– Лейтенант, если я могу что-то сделать…
– Я только что сказала тебе, что делать.
Еве было невыносимо видеть это выражение тревоги и участия на его лице. Поэтому она выбежала из кабинета и стрелой пронеслась по «загону», не ответив на звонок, не просмотрев сообщения, не сделав неотложную бумажную работу, не слыша окликающих ее голосов.
Поскорее выйти наружу, уйти отсюда подальше. Пот тек у нее по спине, когда она вскочила на ближайший эскалатор, идущий вниз. Даже услышав голос Пибоди, окликающий ее по имени, она не остановилась.
– Погодите, погодите! Фу! В чем дело? Что случилось?
– Мне надо уйти. Тебе придется самой заняться Зиро, поговорить с прокурором. Могут прийти родственники погибших, потребовать ответа. Разберись с ними. Мне надо уйти.
– Погодите. Господи, может, что-то случилось с Рорком?
– Нет.
– Вы можете остановиться хоть на одну минуту?
Вместо этого, чувствуя, что желудок взбунтовался, Ева нырнула в ближайшую уборную. Она позволила тошноте подняться к горлу: а какой у нее был выбор? Она извергла жгучую желчь вместе с паникой и ужасом воспоминаний. Она почувствовала себя опустошенной.
– Все нормально. Я в порядке.
Она дрожала, на лице выступила испарина. Но слез не было. Она не собиралась добавлять к своему унижению еще и слезы.
– Вот держите. – Пибоди сунула Еве несколько смоченных под краном бумажных салфеток. – Больше у меня нет. Я принесу воды.
– Нет. – Ева откинула голову и прижалась затылком к стене кабинки. – Нет. Все, что я сейчас проглочу, все равно назад вернется. Я в порядке.
– Черта с два. У Морриса в морге клиенты выглядят лучше.
– Мне нужно уйти.
– Скажите мне, что случилось.
– Мне просто нужно уйти. Я беру весь остаток дня, буду работать на компьютере. С делом ты и без меня справишься. – «А я нет, – подумала Ева. – Я просто не могу». – Будут проблемы, просто… просто потяни до завтра.
– К черту дело! Слушайте, я отвезу вас домой. Вы не в состоянии…
– Пибоди, если ты мне друг, отстань. Оставь меня в покое. Просто займись своим делом, – сказала Ева, с трудом выпрямляясь. – А меня не трогай.
Пибоди отпустила ее, но, возвращаясь в отдел убийств, вытащила из кармана сотовый телефон. Может, ей и пришлось отстать, но она знала одного человека, который ни за что не отстанет.
