Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер

С лесницы я буквально слетела и, замедлив шаг, подошла обратно к административной стойке. За ней стояла тишина: ни песен, ни звуков разговора. Повесив ключ обратно, я перевела дыхание и открыла дверь. Павлина Ивановна спала, уронив голову на руки. Рядом сидела Милочка, которая при моем появлении страдальчески скривила рот.

– Ты – все? – спросила она громким шепотом.

– Все, – также шепотом ответила я.

– Надо будить!

– Надо!

Мы растолкали Павлину Ивановну, которая обвела нас взглядом и рассмеялась, погрозив пальцем.

– Вы что, девки, а? Вконец меня разморили… Так душевно посидели… Поговорили за жизнь, – сказала Павлина Ивановна, поправляя руками прическу. – Я даже расчувствовалась. Долго я спала-то?

– Нет, – быстро ответила Милочка. – Минут десять.

– Это хорошо. Никого не было?

– Ни души.

– Ну что ж! Посидели, почаевничали, пора и честь знать. За работу приниматься.

– Мы тоже пошли. У нас – дела.

– Дела – еще не родила, – некстати сказала Павлина Ивановна и рассмеялась. – Заходите еще. Мышонок, я так рада тебя видеть. Передавай привет родным.

– Непременно. – Милочка уже стояла в дверях и дергала меня за руку.

– И чего она меня все время «мышонком» называла? – пожаловалась она на улице. – Паша говорит, что я «лапочка» и «розочка». А она – «мышонок»!

– Так оно и есть, – успокоила я ее. – Ты – розочка. А на слова своей бывшей соседки просто не обращай внимания. Мало ли что она мелет. Как ее разморило-то!

– Она и раньше пила. С горькой долюшки своей. Так что привыкшая. Тебе все удалось узнать?

– Все. То есть – ничего. Я по-прежнему в полном неведении: где Эва и вообще жива ли она, – заключила я шепотом. Эта мысль только что пришла мне в голову и я осеклась.

– Конечно жива! – преувеличенно-бодро и от того жутко фальшиво воскликнула Милочка. – Ни о чем другом даже не думай, – и она для большей убедительности взмахнула рукой, как бы отгоняя от меня все черные мысли.

– А что там насчет этой француженки? – перевела тему Мила.

Мы с ней двигались к главной улице, откуда наши пути кардинально расходились: Мила шла на работу, а я – домой.

– Тоже – ничего. Только единственный факт – у нее в доме много бумаг с логотипом какой-то медицинской организации. Ты вроде французский учила?

– Училась, – согласилась Милочка. – Но давно. И уже ничего не помню, кроме банального «о’ревуар» и «бонжур». Но этого же недостаточно?

– Естественно. Я кое-какие бумаги сфотографировала…

– Вот и отдай их Эве.

– Ни за что! Я вообще решила ничего ей не говорить. Эве нельзя нервничать, так что придется обходиться без ее помощи. Даже если я буду распутывать этот клубок – Эва ничего не должна знать. Ее спокойствие для меня главное.

– Покажи, что ты наснимала.

Я вынула из сумки фотоаппарат и показала Миле кадр с логотипом фирмы.

– Вообще-то это по-английски и переводится как Международный центр «Медицина будущего».

– Точно! – согласилась я. – Именно так.

Английский мне никогда не давался, в отличие от Милы, которая по всем предметам была твердой хорошисткой.

– Посмотри эту организацию в Интернете. Там есть все. И заодно перестанешь голову ломать.

– Так и сделаю. А почему ты на работу? Рабочий день вроде бы закончился.

– Ну да! Но Паша пригласил меня в ресторан. А он недалеко от нашей работы.

– Не отказывайся.

– Я и не отказалась. Ладно, звони. – Милочка чмокнула меня в щеку и зашагала, – нет, полетела на свидание.

Домой идти не хотелось, но и болтаться по городу просто так было недосуг. Около дома меня ждал Денис.

– Привет!

– Привет! Я решил сделать тебе сюрприз.

– Спасибо.

– Особой радости на твоем лице я не вижу.

– Дань! У меня сестра пропала, а ты хочешь, чтобы я сияла, как начищенный самовар? – обрушилась я на него.

– Пардон. Я думал, она уже объявилась. А из милиции не звонили?

– Пока нет. И чего мы стоим? Раз пришел – пошли.

Визит Дениса действительно был некстати, но признаться ему в этом, значит, выставить себя полной свиньей. Он ухаживал за мной, когда я температурила, дежурил возле постели, а я собралась выставлять его за дверь?

За ужином, который я сделала на скорую руку, Денис рассказал о том, что ему подвернулась работа в соседнем городе – временная, сезонная. Он скоро вернется, а пока будет мне часто звонить. Я почти не слушала его, когда он своей рукой-лапищей накрыл мою.

– Вот так-то, девочка моя, только не скучай.

– Постараюсь. Звони.

Я мыла посуду, громыхая тарелками, когда Денис подошел сзади и обнял меня.

– Ну почему ты все время отстраняешься?

– Не выдумывай.

– Я подхожу к тебе, и ты становишься как деревянная. Морозишь на расстоянии. У тебя на лбу и в глазах крупными буквами написано: «Не подходи! Убью!».

– У меня проблемы с Эвой. И вообще тяжелый период в жизни. Нет работы, сестра исчезла…

– Я знаю, – грустно сказал он.

Я молчала. Собственно говоря, сказать было нечего. Все так и было. И внезапная скованность и желание убежать спрятаться в свою норку… Я подумала, что если я попытаюсь что-то объяснить Денису, он не поймет или, что еще хуже, бросит меня. А оставаться одной мне не хотелось.

– Ладно, – примиряющее сказала я. – Пошли телик смотреть. Вдруг что-то путное показывают.

Все было как всегда. Как обычно. Мы смотрели сериал, потом переключили на боевик. Кровь, погоня и перестрелка плавно перетекли в трансляцию матча НБА. Затем мы пошли спать. И здесь все было как всегда. Крепкие объятья Дениса, его попытки как-то расшевелить меня натыкались на мою стену молчания и ледяного отчуждения. Хотя я не хотела этого. Напротив, я всю жизнь хотела быть легкой и беззаботной. Как Эва. И чтобы от моих улыбок все таяли и мгновенно бросались выполнять любые мои поручения. Даже самые трудновыполнимые и дурацкие.

Я изо всех сил старалась не разочаровывать Дениса: я стонала в положенных местах и целовала его то в ухо, то в шею. А в финальном аккорде мои руки скользнули по его спине, и я издала протяжный стон-рев. Как в голливудском фильме. И закрыла глаза, блаженно улыбаясь. Тоже – как в фильме.

Я играла тупую, никчемную и никому ненужную роль, потому что сказать прямо: «Извини, как мужчина ты меня ни капельки не волнуешь», я не могла. И вообще – почему я должна сваливать все со здоровой головы на больную. Все дело в моей фригидности, а не в Денисе.

Но от этих мыслей легче не становилось.

– Слушай! – я приподнялась на локте. – Кажется, звонит сотовый.

– Ничего он не звонит, – Денис откинулся на подушку и заложил руки за голову. – Не будет она тебе звонить.

– Почему?

– Потому, Сань! Спустись с небес на землю. Она по уши в криминале и находится в бегах. Слава богу, у нее хватает благородства не впутывать в свои делишки тебя.