Уходящее время - Владимир Алексеевич Колганов
Как ни странно, Ляля больше не намекала на интим, словно бы и попыток с её стороны вовсе не было. Мы сидели в саду вместе с ней и Кариной, я рассказывал им о том, чем закончились посиделки в Верховье. Что до Сэма, то после вчерашнего скандала он избегал общения со мной, словно бы это я бросался на него с кулаками, а не Зяма с Сержем. Карина только рассмеялась, когда я об этом рассказал, мол, чего ещё можно ожидать от поддатых физиков, но суть наших разногласий её не заинтересовала, и вскоре она ушла. И вот тогда от темы противостояния с властями я постепенно перешёл к анализу нравственных качеств тех, кому реально принадлежит власть в стране, и в качестве примера упомянул всё того же неизвестного мне обитателя здания на Старой площади. Я предположил, что нынешнее состояние Карины вызвано, прежде всего, разрывом с ним, а гибель второго мужа повлияла в гораздо меньшей степени.
Поначалу Ляля обиделась:
– Всё было не так!
– То есть он вас не бросал?
– Он просто не мог иначе.
– Но почему? Кто ему мешал? Прости, но я не понимаю, как можно было оставить вас без средств у существованию.
Ляля фыркнула:
– С этим как раз всё в порядке. Виллу он переписал на маму и материально обеспечил. Но вынужден это делать тайно, – тут Ляля посмотрела по сторонам и, придвинувшись ко мне, прошептала: – Поклянись, что никому не скажешь.
– Ляля, ну как ты можешь сомневаться? – для убедительности я приложил руку к сердцу.
Ляля внимательно посмотрела мне в глаза и только после этого начала рассказ, то и дело поглядывая в сторону дома – видимо, опасалась, что услышит Карина. Судя по всему, Ляля давно хотела кому-то рассказать об этом, однако подругам доверять нельзя, а тут вдруг появился давний друг Тимохи, несостоявшийся возлюбленный Карины. Да уж, никого лучше для подобных откровений не найти!
– Дело в том, что тот человек со Старой площади… это мой отец.
Вот как! Ничего себе история закручивается! А Ляля, между тем, продолжала свой рассказ:
– Они собирались пожениться, но так уж всё сошлось… В общем, Арсен, узнав об этом романе, стал маме угрожать, а моего отца обещал «закатать в асфальт». Мама, понятно, испугалась и заявила отцу, что всё между ними кончено. Не за себя испугалась, за него! И только гораздо позже, когда он узнал, что я его дочь, их отношения возобновились.
– А что же Арсен? Как он отреагировал?
– Там жуткая история… Я как-то подслушала разговор мамы с адвокатом, а потом пристала к нему с расспросами. Он, видишь ли, запал на меня… – Ляля рассмеялась.
– Охоч до малолеток?
– Ну да! Так вот он мне рассказал, что отец всё это подстроил… Ну то, что случилось с Арсеном. Принадлежавший ему груз на таможне конфисковали и завели уголовное дело… В общем, отец избавился от конкурента.
– Но почему он не женился на Карине?
– До чего ж ты непонятливый! А ещё писатель… Дело в том, что всё пошло не так, как было запланировано. Смерти он маминому мужу не желал, хотел только разорить… А тут вон как получилось! В общем, началось расследование той автомобильной катастрофы, когда Арсен сгорел вместе с машиной. Отец поспешил обрезать все концы, иначе могла карьера пострадать. С тех пор мы с ним не видимся, только деньги переводит через какую-то офшорную компанию. Наверняка у него есть свой бизнес, вот и нам перепадает кое-что.
Ну, перепадает-то, судя по всему, немало. Скорее всего, Лялин отец ещё надеется жениться на Карине… Либо платит за молчание. Да, надо бы переговорить с тем адвокатом, тогда многое может проясниться… Честно говоря, такого поворота я никак не ожидал. Тут не банальная детективная история. Чует моё сердце, что без политики не обошлось. Надо бы провести расследование, но кто же это мне позволит?
К счастью, Ляля не забыла имя адвоката – Борис Ефимович Дубовицкий. Вряд ли он откажется побеседовать с писателем, автором бестселлеров, известным сценаристом. Карина составила протекцию – сказал ей, мол, собираюсь написать роман под названием «Процесс», нужна консультация опытного адвоката.
– Не дают покоя лавры Кафки?
Так Карина отреагировала на мою просьбу, ну а Дубовицкий воспринял всё достаточно спокойно – то ли Кафку не читал, то ли рассчитывал на солидный гонорар и потому не стал подшучивать.
– Так о чём же будет ваша книга?
– В основе сюжета судебный процесс над крупным чиновником, который втайне от властей имеет свой весьма доходный бизнес. Долгое время ему удавалось всё скрывать, но так сложились обстоятельства, что власти вынуждены были дать ход уголовному делу. И вот в суде всплывают такие факты, которые могут поставить под удар репутацию весьма значительных персон.
– Сюжет необычный. Не думаю, что это воспримут с пониманием. Я имею в виду тех… – Дубовицкий указал глазами на потолок, не решаясь вслух произнести имена и должности.
Мы сидели в ресторане, за отдельным столиком – вряд ли он оборудован подслушивающим устройством, однако диктофон в кармане в наше время уже никого не удивит. Словом, бережёного бог бережёт, поэтому в таких беседах все давно уже привыкли к осторожности. Это только в фильмах обсуждают государственные секреты во время прогулки по Тверской и строят планы налёта на солидный банк, сидя в ресторане. Что ж, я готов играть по этим правилам.
– У меня есть предварительная договорённость с одним продюсером в Европе. Если будет интересный материал, можно прилично заработать.
Борис Ефимович сразу оживился:
– Я полагаю, мой гонорар не должен зависеть от успеха фильма.
– Согласен.
– Так сколько вы готовы заплатить?
– В качестве аванса тысяча долларов, а остальное зависит… – я сделал паузу, поскольку и без того всё было ясно.
– Что ж, ваши условия меня устраивают. Когда начнём?
– Да хоть сейчас!
Мне не терпелось выдоить из этого прохвоста всё, что только содержится в его голове по интересовавшей меня теме, поэтому готов был слушать хоть ночь напролёт до самого утра. Но было и ещё одно соображение – если дать Дубовицкому время подготовиться, может насочинять с три короба, потом попробуй разбери, где правда, а где ложь. Ну а с ходу вряд ли у него это получится, придётся излагать реальные факты. Словом, надо брать быка за рога.
Мы поднялись в мой номер, и адвокат начал свой рассказ. Понятно, что фамилий он не называл, но, сопоставив изложенные им факты с тем, что мне поведала Ляля, я убедился
