Уходящее время - Владимир Алексеевич Колганов
Всем не терпелось узнать, каково жить вдали от родины, и после того, как ещё раз помянули Тимоху, начались расспросы – одно дело, когда об этом рассказываю я, и совсем другое, если человек принял американское гражданство и прочно осел в Силиконовой долине. И правда, Сэм выглядел как типичный представитель white-collar workers, «белых воротничков» – мне ли этого не знать, я таких повидал немало и в Сан-Франциско, и в Нью-Йорке. Ну а когда заходит разговор о Штатах, тут невозможно обойтись без политики. Сэм первым затронул эту тему, отвечая на вопрос Зямы – не жалеет ли Сэм о том, что покинул родину:
– У нас свободная страна, оплот демократии. Благодаря этому мы и добились процветания. В Штатах каждый человек может реализовать свои способности, и за свой труд получает реальную оплату, а не те гроши, которые платят здесь. Да что говорить, доктор наук получает в год до ста тысяч долларов, а у вас…
В чём-то он был прав, хотя в последнее время правительство России как-то пытается стимулировать научных работников. Немного об этом посудачили, но меня больше интересовало, что типичный американский интеллектуал подразумевает под этими словами – свобода, демократия. Дело в том, что с киношниками бесполезно говорить, они стараются не забивать себе голову подобной «ерундой». А если попытаешься поговорить на эту тему, замыкаются в себе – то ли опасаются провокации, или не хотят стать «объектом кремлёвской пропаганды».
Увы, когда я задал свой вопрос, Сэм дико удивился:
– Как, вы не знаете, что такое свобода?
– Я хотел бы узнать, как вы это понимаете.
– Но это же так просто, что об этом даже не стоит говорить. Всё равно что обсуждать, чему равняется дважды два.
– Вот только математике не надо нас учить, – заметил Серж со снисходительной улыбкой. – Но если не можешь дать определение понятия «свобода», тогда хотя бы поясни это на примерах. Что такое есть у вас, чего не может быть в России? Только не надо про ЛГБТ-сообщества, это довод здесь не катит.
– При чём тут ЛГБТ? У вас участников протестных акций отправляют под арест.
Тут уж не сдержался Зяма, явно желая осадить поборника всяческих свобод:
– И что? Потом всех отпускают, разве что некоторые из них две недели улицы метут. В единичных случаях получают срок за драку с полицейскими. А у вас, чуть что, и сразу полю в лоб.
– Ну а Лёня Неваляев? За что вы его так?
Трудный вопрос – я бы не решился на него ответить. Хотя бы потому, что не вполне владею информацией. Если всё же придётся отвечать, скажу просто: «Я ему не верю!» Но интуицию к делу не подошьёшь.
Тем временем Зяма и Серж навалились на Сэма, Саныч стал его защищать. Кричали так, что удивительно, почему соседи не сбежались.
– Да на этом Неваляеве клеймо негде ставить! Типичный уголовник, а прикрывается политикой.
– Нет! Он борец с тоталитарным режимом! Послушайте его выступления на ютубе.
– Такое может говорить только человек, состоящий на содержании у ЦРУ или госдепа!
– Всё лучше, чем быть рупором кремлёвской пропаганды!
Ещё немного и дело могло дойти до потасовки, но вмешались дамы…
Был когда-то такой американский фильм – «Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир». Там хотя бы всё крутилось вокруг денег – от неуемной жадности вполне можно сойти с ума. А тут речь о свободе, о правах человека… Конечно, я был далёк от того, чтобы упрекать Зяму и Сержа в том, что и у них на первом месте деньги, а уж потом всякие права. Но если зарплату начисляет государство, тогда их позиция понятна. И всё же вряд ли стоит всё сводить к деньгам. Ведь Саныч тоже работает не в частной лавочке.
И вот ещё что меня заинтересовало. Об уголовных делах против Неваляева написано немало и в Европе, и за океаном, однако никто так и не смог объяснить, почему он каждый раз отделывался условным наказанием, хотя брата отправили на нары. Такое впечатление, что кто-то его оберегает. Неужто там, наверху, есть у Лёни покровители?
Глава 9. Надежда на удачу
На следующее утро позвонила Анна – будто бы у неё есть вопросы по сценарию. Тут только я сообразил – то, что случилось прошлой ночью в моём гостиничном номере, это был не сон. Видимо, всё началось с разговора о фильме, а потом… Странное ощущение, словно бы с Анной был не я, а моё давно забытое alter ego, воплотившееся в образе пожилого Дон Жуана. Зачем мне это? К тому же ситуация весьма банальная – один из создателей фильма предлагает актрисе роль в обмен на удовлетворение его похоти, а она … Это не делает чести ни ему, ни ей. Так что же, сказать: увы, место уже занято, роль достанется другой? Но после того, что было между нами, как-то неудобно… А может быть, отправиться в аэропорт, взять билет на ближайший рейс в Париж, и гори всё синим пламенем!
Единственное, что удерживало меня здесь, это рассказ Карины. История о погибшем муже, а также о том таинственном поклоннике со Старой площади, могла стать основой для увлекательного триллера. Надо признать, что копание в чужой жизни увлекает не меньше, чем игра в рулетку. Но там самый примитивный стимул, деньги, а тут есть более притягательный момент – загадка, которую непременно нужно разгадать, иначе… Иначе рано или поздно потеряешь уважение к себе. В конце концов, каждый писатель, учёный, даже следователь имеет право верить в собственную исключительность. Вот просто стоишь перед зеркалом и говоришь себе: я гений! А если такой уверенности нет, тогда всё валится из рук, и даже если придёт в голову нужное решение, отбросишь его как бы за ненадобностью. Всё потому, что сомневаешься в том, что такая посредственность, как ты, может решить сложную задачу.
Так с чего начать? Во-первых, перенести свидание с Анной на другой день, а сегодня непременно с Лялей встретиться. Если найти к ней нужный подход, она всё расскажет и об отце, и о Карине. Вот только как при этом избежать интима? Мне он совершенно ни к чему – могут обвинить в совращении несовершеннолетней, да и Карина не простит. В итоге решил: если будет приставать, сошлюсь на то, что нездоровится. Ну какая радость лежать в постели в симпатичной девицей, если желудок не фурычит, да и сердце барахлит. Всё вполне логично после трёхдневного запоя – так это можно
