К. Харрис - Почему поют русалки

Не могла заставить себя не смотреть в окно. Едва прикасаясь к краю гардины, чуть отодвинула ее, чтобы выглянуть на улицу. Ночь была необычно ясной, лунные лучи таяли в свете уличного фонаря, на мостовую ложилось неяркое пятно. Она внимательно вглядывалась в тени, ища присутствие соглядатая, намек на движение в спокойствии ночи.

Себастьян отыскал бы его сразу, Кэт понадобилось несколько минут. Она уже почти прекратила поиски, когда тот, кто следил за ней, поднес руки ко рту, как делает человек, прикрывая зевок.

Отпустив гардину, она простояла еще несколько минут не шевелясь, воздух вырывался из груди короткими отрывистыми всхлипами. Питать иллюзии относительно ситуации, в которой она оказалась, нечего. Джарвис был не тем человеком, который станет отпускать пустые угрозы. Он самым серьезным образом предупредил ее о том, что намерен и вправду предпринять. Итак, у нее есть время до пятницы.

Сначала Кэт показалось смешным, что ей дали несколько дней на то, чтобы разузнать имя осведомителя. Но затем она сообразила: агенты Джарвиса, должно быть, следили за нею не один месяц, возможно, это началось в феврале, после бегства Пьерпонта. Со временем Джарвиса стало раздражать, что ему не удается установить личность французского агента, и он решил узнать ее непосредственно от Кэт. Но так как имя ей могло быть неизвестно, он решил дать Кэт некоторое время на то, чтобы она его выяснила.

Прижав к губам кончики пальцев, Кэт отвернулась от окна. Разузнавать имя человека, заброшенного Наполеоном в Лондон, необходимости не было, ибо она знала его прекрасно. Эйден О'Коннелл был ирландцем, которого связывали с французами те же причины, что и Кэт, — борьба за освобождение родины. Прошлым летом он вошел с ней в контакт, надеясь установить такие же прочные связи, что существовали между нею и его предшественником, Леоном Пьерпонтом. Она объявила О'Коннеллу, что выходит из игры. Но от рук Джарвиса ее это не спасло.

Возможности, остававшиеся в ее распоряжении сейчас, были невелики, она сама знает об этом. Можно попытаться бежать, но Джарвис превосходно плетет сети агентуры, и внутренности Кэт сжала судорога ужаса при мысли о том, что сделают с беглянкой его приспешники, если им удастся ее поймать. Она может дождаться пятницы, а затем с благородной отвагой отказаться назвать имя О'Коннелла. Но Джарвис сумеет вырвать у нее признание пыткой. Кэт не сомневалась, что расскажет все, что они захотят услышать, — абсолютно все, даже зная, что и это не спасет ее. Она расскажет…

В конце концов, она может сразу выдать О'Коннелла в надежде, что ей это поможет.

Со стоном Кэт опустилась на пол, обхватив колени, подтянула их к груди. Джарвис не оставил ей реального выхода и потому мог чувствовать себя уверенно. В пятницу она, несомненно, назовет ему имя Эйдена О'Коннелла. Задача только в том, чтобы изобрести способ сделать это на ее условиях. Она не должна обманываться в происходящем. Теперь, когда она попалась в сети, сплетенные Джарвисом, свободы и безопасности ей не видать.

Как не видать их и Девлину.

Покинув бал, устроенный тетушкой Генриеттой, Себастьян сбежал по залитым светом канделябров ступеням и, едва оказавшись на улице, увидел, что неподалеку от его экипажа, опершись на стену дома, стоит неизвестный. Грубое шерстяное пальто, мягкая шляпа, руки глубоко засунуты в карманы. Когда Себастьян двинулся к карете, мужчина отделился от стены и шагнул к нему.

Оба лакея обернулись в ту сторону, чтобы остановить мужчину, но Себастьян жестом приказал им не двигаться.

— Славный вечерок, — произнес незнакомец, и лицо его сморщилось в улыбке.

На вид лет тридцати, он обладал широкими плечами и развязностью манер, напомнившей Себастьяну секретных агентов, которых ему случалось встречать во время службы в армии.

Будто невзначай, он опустил руку в карман и коснулся гладкой деревянной поверхности пистолета.

— Почему же вы в таком случае в пальто? — спросил он.

Теперь в улыбке обнажились и зубы незнакомца.

— Вы и сами знаете почему.

Себастьян отметил, что речь его не кажется ни простонародной, ни слишком уж аристократичной.

Стараясь не делать быстрых движений, Себастьян вынул оружие из кармана и опустил ладонь, сжимавшую его, вдоль тела, одновременно стараясь следить за тем, чтобы между ним и незнакомцем в мягкой шляпе оставалось достаточное расстояние.

— Что вы хотите?

На мгновение взгляд незнакомца скользнул вниз, на пистолет, но выражение его лица не изменилось.

— Пришел дать вам дружеский совет.

— Совет?

— Ну да. Меня для того и наняли. Предупредить вас кое о чем. Сами знаете, как это делается. Дохлая кошка на пороге у вашей двери. Кирпич, запущенный ночью в ваше окно. Но я сказал себе: «К чему эти дурацкие игры? Если требуется джентльмену что-то разъяснить, почему не сказать просто?»

— Ваш совет.

— Вот и правильно. — Незнакомец в пальто поднял руку к лицу и почесал нос — Видите ли, вы задаете слишком много вопросов. Один джентльмен хочет попросить вас не делать этого.

— Вы имеете в виду вопросы относительно Барклея Кармайкла и Доминика Стентона?

— Тоже правильно. — Незнакомец опять улыбнулся. — Видите? Я же говорил, что вы поймете.

— Кто вас нанял? Сэр Хамфри Кармайкл или лорд Стентон?

Улыбка растаяла.

— Ну вот. Опять расспрашиваете. Это плохо, вы помните?

Происходящее стало раздражать Себастьяна.

— Между прочим, а кто вы сами?

— Неважно, как мое имя. Меня наняли, и все тут.

— Для того, чтобы вы дали мне совет.

— Скажем так.

— А если я ему не последую?

Теперь и следа прежней улыбки на лице незнакомца не было.

— Глупо будет с вашей стороны.

Себастьян дал знак лакею, и тот мгновенно спрыгнул со ступенек экипажа.

— В таком случае дайте небольшой совет и тому, кто нас нанял. Согласны?

Виконт направился к экипажу, мужчина оставался на месте, лишь поворачивая голову, но не отводя взгляда от его лица, когда тот прошел мимо. Правая рука мужчины так и оставалась в кармане, а Себастьян так и не поднял опущенного пистолета.

— Итак, скажите вашему нанимателю, что я не люблю, когда убивают кошек, и серьезно возражаю против того, чтобы в мои окна бросали кирпичи. И если он еще кого-нибудь пошлет ко мне со своими советами, я убью его.

Странное выражение сверкнуло в глазах незнакомца, оно казалось одновременно и предостережением, и обещанием.

— Значит, мы с вами еще встретимся, — пробормотал он и исчез в ночи.

Себастьян сел в углу экипажа, опустив пистолет на колени. Из окон тетушкиного особняка доносились отдаленные звуки музыки, где-то на соседней улице раздался женский смех.