Анна Малышева - Нежное дыхание смерти

Она все стояла на лестнице. Подышала на холодное стекло и провела по нему пальцем. Один раз. Другой. Вышла галочка. Подрисовала к ней перекладину, и получилась буква «А».

Мысли ее вернулись к Алле.

«Вчера она умоляла меня остаться. Что это было такое? Одиночество? Страх перед пустой квартирой в первые дни после похорон? Надо позвонить ей».

Она вернулась в отделение и, улучив момент, когда вокруг никого не было, взяла трубку городского телефона и набрала номер подруги. Ей ответили долгие гудки. «Конечно, она на работе».

Попробовала позвонить Алле и в конце своего дежурства – напрасно. Трубку никто не поднял. Даша положила ее на место, посмотрела на часы и увидела свою сменщицу Ольгу. Та, уже облачившись в халат и шапочку, лениво листала иллюстрированный журнал, принесенный с собой. Девушки поздоровались.

– Бледно выглядишь, – отметила без снисхождения сменщица, бросив оценивающий взгляд на Дашу.

Та вздохнула. Ольга была очень светлой, белесой блондинкой с легкими волосами-паутинками и розоватой кожей. «Поросеночек», – звали ее в отделении за глаза. Ольга активно красилась, пользовалась накладными ресницами и алой помадой, так что про нее-то нельзя было сказать, что выглядит она бледно. Но Даша предпочитала не развивать дискуссию на тему о красоте искусственной и естественной, а поспешила сдать дела. Но та, предчувствуя скуку очередного дежурства, не хотела ее отпускать.

– Как твой? – бесцеремонно спросила она. Об Аркадии Ольга знала. «Подслушала, конечно!» – решила Даша. Узнала еще во время его лечения и с тех пор никогда не забывала спросить, как поживает он сам и как – его жена.

– Он не мой, – монотонно ответила Даша.

– Ну, понятно, что не твой, – согласилась сменщица. – Но дело-то у вас идет к тому? А?

– Дело уже ни к чему не идет. А он не только не мой, а вообще уже ничей. Он умер.

Ольга с трудом взмахнула густо накрашенными ресницами – своими и приклеенными. Потом изобразила на лице ужас и сочувствие.

– Что ты говоришь! – медленно протянула она. – От того самого?

Даша ее прекрасно поняла:

– Да. Видишь – не вылечили.

Ольга только махнула рукой:

– А я всегда была уверена, что у нас вылечить не могут. И вообще нигде не могут. Это неизлечимо. А такие, как он, вообще не вылечиваются. Я давно хотела посоветовать тебе бросить его, да все…

– Все хотела посмотреть, чем у нас кончится, верно? – простодушно спросила Даша, и Ольга, не сразу сообразив, энергично закивала. Потом до нее дошло, и шея сменщицы залилась багрянцем.

– Это я понимаю, – спокойно продолжала Даша, облачаясь в дубленку и накидывая на плечо ремешок сумочки. – Я бы тоже посмотрела. Со стороны. Из первого ряда. Пока.

Ольга погрузилась в журнал. Она раскрыла его где-то посередине и перегнула пополам. В глаза Даше бросилась иллюстрация – стена какого-то дворца, блестящая вода канала перед ней. Из воды торчали палки. А снизу написано: «Венеция – город на лагуне».

«Этого еще не хватало».

Даша почувствовала, как судорога перехватывает ей горло. Она сама не заметила, как вышла из отделения, потом из клиники, пошла по улице к метро.

У нее перед глазами одна за другой вставали картины – словно раз за разом прокручивался эпизод из неведомого фильма. Какой-то канал. Дворец. Небо над каналом и дворцом. Аркадий написал ей письмо из Венеции.

«Здесь очень синее небо. Я только что приехал, и мне тут понравилось. Только тебя нет. А так есть все для работы. Я буду работать и скоро вернусь к тебе».

«Странно, как трудно давались ему письма! – подумала она. – Он мог говорить часами, да так, что заслушаешься. А письма писал смешно и коряво, как мальчишка. Даже делал ошибки. Неправильно ставил запятые».

Ей снова захотелось плакать, но слишком силен был мороз. Она прибавила шагу и вошла в здание метро. Показала проездной, спустилась по эскалатору. Дождалась битком набитого поезда. Втиснулась. Замерла. Закрыла глаза.

«Станция «Василеостровская», – прогудело в динамике вагона. С шипением раздвинулись внутренние и внешние двери, и Даша сама не поняла, что ее вынесло наружу – поток выходящих людей или ноги, повинующиеся собственным желаниям. Ей вдруг захотелось увидеть Аллу.

«Все рассказать, – Даша задрожала, когда осознала, чего же она на самом деле хочет. – Сказать все. Что Аркадий мечтал уйти от нее. От своей спасительницы, ведь она так себя называла. Что ему это спасение было хуже любого наркотика. Сказать ей, что он мог быть здоров только в том случае, если бы жил со мной. Что он давно уже любил меня».

Даша оказалась наверху. Она стояла на перекрестке Среднего проспекта и Шестой линии и смотрела на поток машин. Дождавшись зеленого света, перешла улицу и двинулась знакомой дорогой. Даша ужаснулась задуманному, пыталась внушить себе, что такое объяснение никому не поможет, никого не спасет… Что оно основано на простой жестокости, на жажде отомстить, предъявить на Аркадия права. Но остановиться не могла.

«Если бы это было так просто… Если бы это была месть. – Она пыталась оправдаться перед собой. – Но это все равно что мучиться жаждой, а потом выпить воды. Я больше не могу молчать, не могу держать это в себе. Что же это за счастье такое было у меня, если я даже рассказать о нем никому не смела?!»

Она поднялась по лестнице и позвонила в дверь Аллы. Подождала некоторое время, посмотрела на часы. Позвонила опять.

«Где она бродит?» – удивилась Даша.

Решила дождаться ее, машинально оперлась плечом о дверь (стена подъезда не показалась ей слишком чистой) и чуть не упала прямо в прихожую. Дверь оказалась отперта.

– Алла? – Даша недоуменно ступила внутрь квартиры и повертела головой. – Ты дома?

«Ведро выносит? Уснула? – продолжала удивляться она. – Почему дверь оставила открытой? С ума сошла, тут же центр… Бродят бомжи…»

Даша постояла в нерешительности и все же прикрыла за собой дверь, задвинув щеколду. Разделась, сняла сапоги, обула тапочки, которые Алла держала для гостей женского пола, – почти новые тапочки, гостей захаживало немного. Прошла на кухню. Там заглянула под раковину и удивилась – ведро было на месте, хотя явно нуждалось в том, чтобы его вынесли.

«Все, Алла, прошло то время, когда он бегал с ведром по вечерам, – горько усмехнулась она. – А если бы не звонки мне – ни за что бы не побежал. Ты ведь сама жаловалась в больнице, что Аркадий отошел от домашних дел. И от супружеских тоже…»

Ей пришло в голову, что Алла могла на минутку выйти к соседям. Мало ли зачем – спички, к примеру, одолжить… Хотя зажигалка и сигареты Аллы лежали на столе.

Даша нервно прошлась по кухне. Слишком разгуляться не позволяли габариты панельного дома – два шага в одну сторону, два в другую… Посмотрела на свои руки – не слишком чистые, и отправилась в ванную.