Слуги этого мира - Мира Троп
Толстые ветви расползались по коридорам и дальше – по тем самым комнатам, которые поселенцы ошибочно принимали за ненадежное нагромождение помещений друг на друга. Дерево колоссальных размеров служило скелетом, на который Стражи нарастили каменную плоть – Серый замок. Сходство дерева с каркасом добавляло и полное отсутствие на нем листвы. С самых верхних голых ветвей и до земли тянулись толстые канаты.
Никогда даже искусной выдумщице Помоне не приходило в голову, что в доспехи Серого замка может быть облучено дерево. Оно к тому же было и единственной тропой, по которой попасть можно было в любую часть замка: никаких лестниц, грузоподъемников, мостов и даже дверей видно не было.
Небо снаружи быстро темнело. В замке не было ни ламп, ни свечей, и тот немногий свет, что просачивался через оконные прорези по всей башне, начал истончаться. Пальцы Помоны закоченели от мысли о том, что ей предстоит провести ночь в Сером замке, с деревом, похожим на обугленный скелет, и в окружении десятков, а то и сотен Стражей.
– Это ваш дом? – шепнула Помона и поглядела на белые фигуры, тут и там шныряющие по ветвям.
– В поселении людей – да, – сказал Страж со шрамом. – И теперь мы разделим его с вами, Посредник.
– Я не Посредник, – рассеянно буркнула она. – И уж точно не насекомое, чтобы вот так запросто по дереву ползать!
– Сочту за комплимент, – холодно сказал Страж.
До Помоны только сейчас дошел смысл ее слов. Она закрыла рот и залилась краской. Страж сделал вид, что не заметил этого, и как ни в чем не бывало подошел к дереву.
Он приосанился и повернулся к Помоне.
– До тех пор, пока вы не будете готовы к вступлению в должность Посредника, вам полагается прибывать здесь. Мы ждали вашего появления в замке. Вот почему среди наших канатов вы всегда сможете при должной внимательности отыскать веревочные лестницы.
Страж одним пальцем подцепил и вытянул одну такую ей навстречу.
Помона сделала шаг назад.
– Я не могу оставаться здесь… на ночь, – схватилась она за соломинку. – У меня дома маленькая…
– Нам известно, что вы заботитесь о младшей сестре, почти полностью восполняя недостаток сил пожилых родителей. Все члены вашей семьи однажды получат возможность поселиться в замке вместе с вами. Будьте уверены, здесь они найдут уютное ложе и укрытие. Но не раньше, чем вы вступите в должность и возьмете на себя соответствующие обязанности.
– Это шантаж? – Поутихший страх вновь поднял в ней свою уродливую голову. – Ну знаете, это уже слишком! Вы отдадите мне семью, только если я соглашусь взвалить на себя такое бремя? Известно ли вам, Стражам, как это подло?
– Известно. Именно поэтому мы никогда бы так не поступили.
– То есть как? – Помона откинула с лица прядь волос. – Вы вытащили меня из родного дома сюда, сваливаете непонятно по какому праву ответственность и говорите, что у меня нет выбора. Как еще это называется?
Страж задумался, вскинув взгляд к верхушке дерева.
– В нашей культуре мы называем заботу о народе и семье своим долгом. Но вы можете называть это как угодно, суть не поменяется.
– Заботу о семье? Как я могу позаботиться о ней, когда она там, а я – здесь?
Страж помолчал. Всем своим видом он давал понять, что совсем не в восторге от ее компании.
Он подергал веревочную лестницу, словно проверяя, надежно ли она закреплена. А может, всего лишь искал предлог, чтобы помедлить с ответом и привести в порядок мысли.
– Если у Пэчра не появится Посредник, вам в конце концов не о ком будет заботиться, Помона. Новый мир вымрет.
Холод крепко обнял ее за плечи.
– Что? – голос Помоны упал. – По есть как… возьмет и вымрет? Все же хорошо, этого не может…
– Неужели? А как вам кажется, что случилось со Старым миром? Почему вы переигрываете свою цивилизацию заново? Тот мир исчез, – жестко ответил Страж в лицо побелевшей женщины на свой же вопрос. Он сощурил дрожащие в глазницах янтарные глаза. Его шрам накалился. – Мне говорили, что вы внимательно слушаете на уроках. Не заставляйте думать, что от ваших знаний на деле остались одни прорехи. Старый мир исчез. Это-то вы должны знать.
– Но почему? – одними губами произнесла она. – Почему он вымер, причем тут Посредник? И что должно измениться, чтобы…
– Не сегодня, – перебил Страж. Он красноречиво натянул и поддержал веревочную лестницу. – Однако, если вас это успокоит, будьте уверены, что в ваших силах все исправить.
Помона не сумела удержать истерический смешок: больно уж все происходящее начинало походить на безумную шутку.
– Покажите мне хотя бы одного поселенца, которому была бы не безразлична судьба Пэчра так же, как и мне. Вы думаете, я одна такая?
Страж помотал головой – мол, не понимает.
– Думаете, – не отступала Помона, – можете взвалить такую большую ответственность на кого попало? Вы не в себе. И именно это может нас погубить.
– Не сегодня, – повторил Страж строже. Его кулаки сжались. – Мы не просто так тянули с выбором столько лет. Вы должны это понимать, как и то, что никто не ждет от вас немедленного вступления в должность. Посредником нельзя родиться, и мы сделаем все возможное, чтобы помочь стать им тому, у кого есть верные задатки. Вы все это в силах понять, но не сейчас. Так что возьмите себя в руки, дайте себе время и прекратите позориться.
Помона захлопнула рот так, что щелкнули зубы. Они смотрели друг на друга в загустевающем молчании. Глаза Помоны были полны самых противоречивых чувств, и нельзя было понять, наливаются они слезами стыда или злости. Взгляд Стража, выражение которого обыкновенно немногим удавалось прочесть, сейчас был полон вполне различимым раздражением.
Помона протянула дрожащую руку к лестнице, и непременно промахнулась бы, если бы Страж со шрамом не перехватил ее ладонь и не положил поверх веревочной ступени. Женщина невольно содрогнулась: ее рука утонула в лапище чудища. Не сложно было представить, как легко мог Страж при желании растереть ее в порошок.
Страж молча повел подбородком, и Помона полезла вслед за своим устрашающим проводником. Никто из них больше не вымолвил ни слова.
Она осторожно переступала со ступени на ступень и то и дело посматривала вниз, на растущую под ней высоту, и вверх, на Стражей на ветвях. Ноги Помоны путались в юбках, она оступалась. Она думала о том, как круто повернулась ее жизнь, как далеко она оказалась этой ночью от кровати Иды, от обреченных на бессонную ночь
