Дж. М. Дарховер - Вечно

Винсент сидел в кабинете особняка на Линкольн-Парк, заполненного клубами сигаретного дыма, и, держа в руке полный стакан скотча, слушал своих соратников, обсуждавших бизнес. В кабинете было около двадцати человек, однако Винсент не понимал, что здесь делала половина из них. У них не было права голоса, когда дело касалось ведения дел организации. К тому же, некоторые из них и вовсе были новичками, еще не заслужившими доверия. Не было никаких причин им доверять – как и причин полагаться на них – учитывая то, что их руки еще ни разу не были запачканы кровью.

Не то чтобы Винсент желал превратить их в убийц. Напротив, он завидовал их чистой совести. Ему хотелось посоветовать им бежать со всех ног, убираться подальше от этого места, пока они еще могут это сделать, потому что однажды станет слишком поздно. И это «однажды», скорее всего, закончится для них продолжительным тюремным сроком. Или же экспансивной пулей в голову. Винсент так и не решил, какое из двух зол было меньшим.

Но он не мог никого предупредить. Он поклялся ставить организацию выше своих интересов, и, если организация желала видеть в своих рядах бестолковых головорезов, то в таком случае Винсент был обязан справиться со своей неприязнью молча. Он принес клятву организации в молодости, став одним из самых молодых инициировавшихся в ее истории. Обычно мужчинам приходилось бороться за свое место в организации на протяжении десятков лет. Многие удостаивались чести оказаться в рядах организации посмертно. Но не Винсент. Он очень быстро стал членом семьи, в те времена во главе организации стоял его отец.

Несмотря на молодость, он не был самым юным членом организации. Ребят набирали из средней школы, вербуя их и превращая в настоящих солдат, которые отбивали дела у других группировок. Самые молодые, как правило, принимали на себя главный удар, в то время как верхушка организации утопала в плодах их трудов. Это были кровавые деньги. Сотни человек погибли, дабы заработать на особняк, в котором они теперь сидели.

– Нельзя этого допускать. Они – дикари.

Услышав сильный акцент Джованни, Винсент обратил на него свое внимание. Будучи сицилийцем по рождению, он иммигрировал в Америку десять лет назад и, динамично продвинувшись по служебной лестнице, стал одним из самых успешных капо. В кабинете присутствовали некоторые члены его команды. Винсент с трудом смог бы припомнить их имена, однако с одним из них он был знаком – Нунцио.

Нунцио с трудом можно было назвать взрослым мужчиной, однако он уже много лет негласно входил в организацию. Они звали его Косоглазым, поскольку его глаза все время были полуприкрыты. Это был парень жуликоватого вида, лицо которого постоянно было чем-то омрачено. На его бритой голове были едва заметны каштановые волосы, а его глаза по цвету напоминали серую иссушенную землю. Брат Дона – Луиджи – приютил его младенцем и женился на его матери, поэтому Сальваторе был привязан к мальчику.

Присутствующие в кабинете мужчины продолжали спорить, в то время как Винсент хранил молчание, побалтывая в стакане скотч, который он не планировал пить. Он не вмешивался в разговор до тех пор, пока к нему не обратился Дон.

– А ты что думаешь, Винсент?

Я думаю, что хочу вернуться домой.

– Я думаю, что спешка может иметь для нас негативные последствия. Я тоже не испытываю восторга от того, как русские ведут дела, однако пока они не причинили нашим людям никакого ущерба.

– Они сделают это, – возразил Джованни. – Это всего лишь вопрос времени.

– Если они что-нибудь сделают, то тогда мы и будем с этим разбираться, – ответил Винсент. – Но пока этого не случилось, так какое право мы имеем контролировать другую группировку? Если они продолжат в том же духе, то наоборот помогут нам, поскольку отвлекут все внимание на себя.

Винсент перевел взгляд на Дона, который сидел в своем любимом кресле. Салу шел седьмой десяток, по форме он напоминал воздушный шар, а говорил так, будто бы был накачен гелием. Он был младшим боссом, когда организацией ведал отец Винсента, и взял бразды правления в свои руки, когда тот умер. Антонио прозвал его «Саламандрой».

– Если напугать саламандру, то она отбросит хвост и убежит, – говорил он. – И это не причинит ей никакого вреда. Через две недели она будет как новенькая.

Несмотря на то, что все посмеивались над данным прозвищем, никто не осмеливался упоминать его перед Салом. Никто его так не звал, если не хотел расстаться с жизнью.

Обдумав слова Винсента, Сал кивнул.

– Ты прав. Возможно, они сами выйдут из игры, благодаря своей глупости.

Косоглазый сухо рассмеялся, однако спохватился и преувеличенно раскашлялся, когда все взгляды сосредоточились на нем. Сидевший рядом с ним парень, казалось, рассердился из-за реакции своего товарища. Это был один из «солдат», имя которого Винсент никак не мог вспомнить. Это вполне мог быть Джонни, как, впрочем, и любой другой из сотни человек, бегавших по улицам. Его внешний вид определенно подходил его имени – он был столь же обычным и не запоминающимся. Очередная легко заменяемая пешка, отсутствие которой никто не заметит. Хвост, подумал Винсент. Сал отбросил бы его и побежал дальше.

Когда Сал отпустил собравшихся взмахом руки, Винсент был первым, кто поднялся со своего места. Поставив скотч, он направился к двери, однако Джованни нагнал его.

– Я считаю, что мы совершаем ошибку, док. Мы не добьемся ничего хорошего, игнорируя проблему.

– Суть не в том, что мы ее игнорируем, – ответил Винсент. – Мы просто не станем их провоцировать. Последнее, что нам нужно – это насилие на наших улицах, тем более, что это не имеет к нам никакого отношения.

Направившись к своей арендованной машине, Винсент вновь услышал голос Джованни.

– Мы ничего не слышали о каких-либо инцидентах, но это не означает того, что они не вторглись на нашу территорию. Грядет война.

Глава 5

Сняв с вешалки последнюю чистую рубашку, Кармин обвел взглядом опустевший шкаф. Он со вздохом надел ее и осмотрелся по сторонам, оценивая воцарившийся в комнате беспорядок. Некогда небольшие кучи грязного белья превратились в огромные кипы – практически вся одежда, имевшаяся у Кармина, теперь была грязной и валялась на полу. Обычно ему удавалось предотвращать подобное, поскольку он отвозил одежду в местную прачечную, однако теперь отсутствие денег исключало эту возможность.

Выйдя из комнаты, Кармин пересек библиотеку и взялся за ручку двери, ведущей в комнату Доминика. Он нахмурился, когда ручка не повернулась. Услышав доносившиеся из комнаты голоса, Кармин постучался.