Вознесенная грехом. Последний ход принцессы - Кора Рейли
– Босс ждет тебя в кабинете.
– Мне и тут хорошо. Я покурю, пока не приедут Марселла и Гроул.
Лицо мужчины помрачнело.
– Босс хочет видеть тебя сейчас, так что иди.
Я приподнял бровь.
– Можешь попробовать затащить меня внутрь, но в таком случае я должен сказать, что надеру тебе задницу.
Ошеломленный громила уставился на меня. Затем и вправду бросился в мою сторону. Уклонившись, я, как и обещал, надрал ему задницу. Он столкнулся со стеной соседнего здания и развернулся, готовый вновь ринуться в атаку. На этот раз с ножом. Я швырнул сигарету на землю, потушив окурок ботинком.
– Как бы ни было приятно за вами наблюдать, но Лука ждет тебя, поэтому шевелись, Мэддокс, – зевнул появившийся откуда-то Маттео. Он прислонился к дверному косяку и сложил руки на груди.
Наши взгляды пересеклись, и холодная расчетливость в его глазах дала мне понять, что и он не рад моему появлению. Я пожал плечами, с вызовом ухмыльнувшись вышибале. Мое тело испытывало благодарность за предотвращение драки. Нужно было проверить ребра на предмет возможных переломов, но еще мне требовались деньги на байк – старенький «Харлей», который я недавно приобрел, доставлял слишком много хлопот – и на новое жилье, поэтому я не мог потратиться на лечение.
– На «Кавасаки» была царапина, – проворчал Маттео.
– Это не ко мне, я знаю, как обращаться с мотоциклами.
– Но явно не с женщинами, – сказал Маттео, приглашая меня внутрь.
Я стиснул зубы.
– У меня были дела поважнее, как ты мог слышать.
Маттео усмехнулся.
– Лука ждет.
– Марселла и Гроул должны скоро приехать, – добавил я и мрачно рассмеялся. – Но смею предположить: Гроул позаботится о том, чтобы Марселла осталась дома по приказу Луки.
Маттео одарил меня акульим оскалом.
– Он отдал тебе четкий приказ не видеться с ней без присмотра. Тебе следовало пойти к нему, прежде чем говорить с ней.
– Я не буду просить разрешения у Луки каждый раз, как захочу увидеть Марселлу. Я не его солдат, и она не ребенок.
– Тебе лучше поскорее научиться играть по нашим правилам, Уайт, или же удрать и отправиться на поиски сбежавших приятелей-байкеров.
– Не собираюсь делать тебе одолжение и сбегать. Марселла – моя.
– Но ты сбежал.
– Верно. И полагаю, ты и твой брат приложили руку к моему вынужденному отсутствию.
Мы вошли в кабинет, где нас ждал Лука. Он застыл у стола, скрестив руки.
– Вот ты и вернулся, – сказал отец Марселлы, в его голосе слышалось изумление, но уж точно не радость.
– И останусь до тех пор, пока этого хочет Марселла.
– Посмотрим. – Маттео с поддельным спокойствием плюхнулся на диван.
Мне очень хотелось всадить пулю в его высокомерные мозги.
Я поглядел на Луку, грозно улыбаясь.
– Я не планировал отсутствовать долго, мне надо было уладить пару дел после того, как пронесся слух, что я убил Эрла. Это немного усложнило жизнь. Много кто хочет моей смерти. Включая Витиелло, смею предположить.
Лицо Луки сохраняло невозмутимость: по нему нельзя было ничего прочитать.
– Несколько моих людей следили за тобой и обнаружили, как ты искал что-то на старом складе наркотиков «Тартара».
– Кажется, я заметил придурков у себя на хвосте, – ответил я, пожав плечами. – Я искал сбережения, принадлежавшие «Тартару», если хочешь знать. Не собираюсь зависеть от твоих денег. Теперь у меня их достаточно, чтобы подумать о жилье и купить новый байк. Я могу начать работать с твоими головорезами или ты передумал?
Лука прищурился.
– Если у тебя есть информация о возможных укрытиях сбежавших байкеров «Тартара», тогда этот вариант возможен.
– Не все члены «Тартара» представляют опасность. Многие выступали против плана Эрла, а некоторые стали одинокими волками, чтобы избежать участия в его делах. Они будут полезными. Нет смысла продолжать убивать без причин, если они способны сделаться союзниками. – Я помолчал. – Но сперва необходимо обсудить, кто слил информацию об убийстве Эрла. Либо ты отдал приказ распространить сведения обо мне, либо же потерял контроль над своими людьми.
Теперь Лука был готов задушить меня, но тут вошла Марселла в сопровождении взбешенного брата. Амо – настоящий двойник Луки! – лишь на секунду хмуро посмотрел на меня, прежде чем обменяться загадочным взглядом с отцом. Я не понял, что они задумали.
На физиономии Гроула появилось извиняющееся выражение.
– Она настояла на том, чтобы я привел ее.
– Ты свободен, – сказал Лука.
Гроул закрыл дверь. И в следующую секунду Марселлу повернулась к отцу.
– Не могу поверить, что ты продолжаешь относиться ко мне как к глупому ребенку. Я уже выросла. Но ты до сих пор принимаешь решения за моей спиной и лжешь прямо в лицо.
– Марселла, – низко и умоляюще проговорил Лука, – я хочу защитить тебя.
– Поэтому ты пытался убить Мэддокса через его старых приятелей-байкеров, передав им информацию о смерти Эрла?
Значит, я прав. Витиелло сыграл подло. Я не особо удивился.
– Он тебе так сказал?
Марселла покраснела, ее глаза округлились. Она приблизилась к отцу.
– Ты обещал! Я думала, что могу тебе доверять. – Голос Белоснежки дрожал, но не только от злости, и в первый раз в жизни я заметил намек на нежность во взгляде Луки Витиелло, но эта эмоция быстро исчезла.
– Это разговор между нами, – заявил Лука, прежде чем развернуться ко мне, Маттео и Амо. – Выйдите сейчас же.
Услышав приказ, я вскинул брови и посмотрел на Марселлу.
– Хочешь, чтобы я остался?
Марселла задумалась на секунду, прежде чем помотала головой. Лука был близок к тому, чтобы пристрелить меня за простой вопрос. Я послал ему натянутую улыбку перед тем, как последовать за Маттео и Амо. Белоснежка, как никто другой, способна в одиночку разобраться со стариком. Если кто и может заставить его перестать пытаться меня убить, то лишь она.
Однако меня определенно не устраивало, что я не мог отомстить ему, как сделал бы в прошлом.
Но ради Марселлы я готов попытаться, как бы самоубийственно это ни звучало.
– Не думал, что ты вернешься, – проронил Маттео, когда мы вошли в пустой бар. – Не понравился вкус свободы?
– Ничего подобного, но Марселла мне нравится больше.
Амо ухмыльнулся.
– Ну это пока. Ты ничего не знаешь о нашем образе жизни. Мы связаны правилами, которые тебе никогда не понять.
Так и есть: вернуться в Нью-Йорк и работать с Семьей означало соблюдать правила, к которым я еще не привык. Сердце всегда рвалось на волю, однако теперь тосковало по Марселле и с каждым бешеным ударом – все сильнее. Тем не менее езда на мотоцикле и ощущение свободы, которое появлялось, когда я гнал по дороге, стали моей плотью и кровью. Я почти скучал по гонкам на байке бок
