Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви

Соседка сама объяснила свою прозорливость:

– Я знаю, что ты наша, русская. Когда шла мимо лавки, где ты ковры рассматривала, остановилась на минутку, чтоб цены сверить. А ты как раз с продавцом по-русски разговаривала. Я еще хотела тебе сказать, чтоб ничего у него не брала, а метров триста вперед прошла, но не стала. Видно было, что ты просто так смотришь, покупать ничего не собираешься.

– Да? – удивилась Марина. – И из чего вы сделали такой вывод? Вообще-то я как раз собиралась…

– Собиралась, да все равно бы не взяла. Я тридцать лет в торговле и уж человека, который на вещь запал, сразу отличу. У него глаз горит, понимаешь? Такой все выложит, до копеечки. Главное – правильно определить, сколько у него в кошельке, чтоб слишком высокой ценой азарт не потушить.

Миронова и не заметила, как тетка перестала ее раздражать. Наоборот, теперь соседка была ей интересна.

– Ничего себе! Как же можно угадать, сколько у постороннего человека в кошельке?

– А как каталы карты у партнеров угадывают? По тому, как губа в ухмылке дернулась, как бровь поднялась.

– А вы еще и в карты играете? – удивилась Миронова.

– Я – нет. Муж покойный знатный катала был. Убили его в начале 90-х. Мы тогда в Душанбе жили. Как Николая не стало, я детей в охапку – и в Ярославль. Там дочерей замуж выдала, теперь вот, – она мотнула рулоном через проход, где дремала разморенная жарой девочка, – с внуками нянчусь. – И вдруг без всякого перехода предложила: – Хочешь ковер посмотреть? Красота неописуемая. Я его в Ярославле за 100 тысяч рублей продам. А здесь за тридцать сторговала.

И соседка принялась разворачивать рулон, не снимая его с плеча.

– Я вижу, вижу, что он очень красивый! – остановила ее Марина. – А как вам удалось так сильно цену сбить?

– Так говорю ж тебе, я в Душанбе выросла – там этому с младенцев учатся. А правила на всех восточных базарах одинаковые. Если покупать не собираешься, цену не называй, а если уж назвала – бери. Иначе обида смертная. Уходить, не соглашаясь с ценой, которую продавец просит, можно три раза. Если в третий он за тобой не побежал, значит, все, сбавлять больше не будет. Товар никогда не ругай, а вот сказать, что видела точно такой же и по той же цене у себя в Москве, можно. Это иногда срабатывает. А главное правило – торгуйся весело, комплименты ему, его магазину, городу, всей Турции говори. И тут уж переборщить не бойся – восточные люди на лесть падкие. А еще выучи несколько слов по-турецки и вставляй их в разговор.

– Турецкий язык довольно сложный…

– Да ладно тебе! Повторяй за мной: «Чок пахалы».

Марина послушно повторила и только потом спросила:

– И что это значит?

– «Очень дорого». Теперь, как только продавец назовет тебе цену, ты так сокрушенно головой покачай и скажи: «Чок пахалы!»… Ой, заболталась я с тобой! Мы где едем-то? Мне в район Соргун надо!

– Мне туда же. Еще не доехали, – успокоила соседку Миронова.

– А ты в каком отеле? В пятизвездочном? Зря потратила деньги. Нам знающие люди объяснили, что в Турции звездочки дают не за комфорт, а по знакомству или за взятки. Ну в общем, всё, как у нас. У кого хоть капля совести осталась, те разрешают турагентствам в справочниках пятого верблюда лежачим рисовать. А другие требуют, чтоб все пять стояли.

– Бабушка, ты путаешь, – вступила в разговор девочка. – Верблюды вместо звездочек – это в каталогах по Египту.

– Да? Может быть. Но в Турции наверняка то же самое.

Минут через пять бабушка с внучкой вышли у своего отеля. Издали могло показаться, что старая и малая несут гигантского питона или анаконду: голову бабуля пристроила себе на плечо, а внучка обеими руками держит хвост.

Грохотова она нашла на пляже. Игорь читал какую-то разлохмаченную книжку в яркой обложке. Увидев Марину, похлопал по лежаку:

– Ну что, удачно съездила? Присмотрела что-нибудь?

– Нет.

– Я предупреждал. Только полдня зря потеряла. Но ничего, я тебе эту потерю компенсирую. Вечером едем в крутой турецкий ресторан. С настоящей национальной кухней, с танцем живота. – Он ждал реакции, но Марина молчала. – Устала? Ну конечно, на такой-то жаре… Пока тебя не было, я с одним мужичком из отельной администрации перетер, и он мне посоветовал этот ресторан. Причем, сказал, что ехать нужно именно сегодня, потому что танцевать будет какая-то звезда из Анкары. Он и столик забронировал. На четверых. С нами еще одна пара будет. Они русские, долгое время в торгпредстве работали, а теперь свой бизнес раскручивают. Заодно полезное знакомство заведем.

Марина поймала себя на том, что ни в какой ресторан ей не хочется. Целый вечер сидеть с прямой спиной, оживленно болтать о достоинствах и недостатках здешнего отдыха, изображать искренний интерес, слушая про товарообмен между Турцией и Россией… Совсем недавно она мечтала о насыщенной светской жизни, друзьях из высших слоев, но сейчас много бы отдала, чтобы остаться одной в прохладном номере и ни с кем не разговаривать. Просто лежать и тупо смотреть в экран телевизора.

Наряжаться она не стала. Надела льняную короткую юбку и кофточку нежно-салатового оттенка. Тронула губы бледно-розовой помадой.

Появившийся на пороге гостиной Грохотов недоуменно осмотрел Марину с ног до головы:

– Ты что, так в ресторан собираешься?

Она натянуто улыбнулась:

– А что тебе не нравится? По-моему, нормально.

– Ну нормально так нормально. Пойдем, машина уже, наверное, подъехала.

Соседи по столику оказались милыми людьми. Ни тени пафоса, никакой распальцовки. Хотя к такой машине и изумрудам-бриллиантам надменность обычно идет в комплекте. Пара приехала на «порше», а стоимость драгоценностей, которые сверкали в ушах, на шее и запястьях дамы, знавшая толк в камушках Миронова оценила в полмиллиона «зеленых».

Нудных разговоров про бизнес тоже не было. Говорили о том, что видели. Когда на сцену вышла знаменитая танцовщица Наиля и начала демонстрировать чудеса пластики, Рашид спросил:

– Как вы думаете, сколько ей лет?

– Двадцать пять-двадцать восемь, – предположил Игорь.

– Сорок два. Дамочка дважды побывала замужем, и оба супруга при разводе оставили ей по состоянию.

– Зачем же ей танцевать? – изумилась Марина.

Рашид пожал плечами:

– Наверное, из любви к искусству.

– Я недавно читала ее интервью, – вступила в разговор Тамара. – Такой вопрос ей тоже задавали. Наиля ответила, что женщина, привыкшая ловить на себе тысячи восхищенных мужских взглядов, уже не может от этого отказаться. Чахнуть начинает без сексуальных флюидов и направленной на нее энергии желания. Не ручаюсь за точность цитаты, но как-то так.

– Интересно, как это сочетается: строгость, в которой мусульмане воспитывают своих дочерей, и такие вот откровенные танцы, – задумчиво произнесла Марина. – Она же по сути сейчас половой акт изображает.