Сандра Браун - Жажда

Если Лорен находила обед скучным, то для Джереда он был просто невыносимым. Он презирал Вандайверов и их ненасытную алчность, которую они безуспешно пытались замаскировать любезной беседой и учтивыми манерами. Джеред ненавидел обман и притворство во всех их проявлениях. «А эта китайская фарфоровая куколка, что сидит напротив меня, – специалист в этом деле», – подумал он.

Сначала Джеред пытался не обращать внимания на Лорен, но в конце концов дал себе волю и начал присматриваться к ней, стараясь разгадать, кто она на самом деле. Джеред признался себе, что она совсем не такая девушка, какую он ожидал увидеть. А Джеред терпеть не мог сюрпризов. Вот почему он так разозлился на отца в ту ночь, накануне его смерти.

«Нет, и думать не хочу об этом», – сказал он себе.

Лорен пользовалась столовыми приборами легко и изящно, и Джеред не мог отвести глаз от ее рук, нежных и гладких, с длинными, тонкими пальцами и овальными, розовыми, ухоженными ногтями. А что он, собственно, рассчитывал увидеть? Что она красит ногти ярко-красным лаком?

«Ну конечно, – вспомнил Джеред, – отец говорил, что она пианистка». Он ухмыльнулся про себя и цинично подумал, что для этих ручек можно найти более приятное занятие. После этой мысли пришла другая: а знакома ли Лорен с такого рода утехами? Скорее всего, нет, решил он. Сегодня днем, прикоснувшись к ней, он увидел в ее глазах боязливую настороженность. И это было искренне. Вот в чем загвоздка.

Она подняла пушистые ресницы и твердым взглядом посмотрела ему в глаза, потом быстро отвела взгляд. Он мог понять, почему Бен поддался чарам этой маленькой шлюхи. В ее серых глазах мог утонуть любой мужчина, даже не поняв, что гибнет. Она к тому же умела пользоваться их неотразимостью. Никогда не смотрела открыто в лицо, только исподтишка, уклончиво. Этого было достаточно, чтобы свести с ума.

У этой женщины слишком много волос, решил он. Они кажутся непомерно тяжелыми для ее тонкого лица и изящной фигуры. Однако этот пышный ореол высоко поднятых волос, окружавший ее лицо, не мог не вызвать восхищения. Ей не требовалось, как многим женщинам, подкладывать в шиньон маленькие подушечки, чтобы прическа казалась пышнее, – у нее было достаточно своих волос. А тонкие пряди на висках, выбившиеся из прически, казались прозрачнее фарфора, на котором они ели.

Его взгляд остановился на золотых часиках у нее на груди. Джеред беспокойно заерзал на стуле и невольно провел языком по сухим губам, не в силах отвести глаз от ее поднимающейся и опускающейся груди. Что бы она ни замышляла, по каким бы причинам ни проехала полстраны в погоне за Беном, в этой девушке было что-то настоящее, искреннее, даже если ее спокойный тон и безукоризненные манеры были хорошо продуманной игрой.

Джеред вновь ощутил упругость ее груди под своей ладонью, и его рука слегка дрогнула, когда он наливал себе очередную порцию виски.

Джеред понимал, что ему следовало бы уйти, оседлать Чарджера и отправиться в Пуэбло, чтобы снять напряжение с какой-нибудь красоткой, вместо того чтобы утруждать себя слишком сложными мыслями. Но ему этого не хотелось.

Он понимал, что его упорный взгляд смущает Лорен. Даже если это занятие само по себе не было бы для него развлечением, то ее смущение служило достаточным основанием для того, чтобы остаться.

Когда после обеда они вернулись в гостиную, Карсон заметил:

– Как жаль, что у вас нет фортепиано, Оливия, Лорен могла бы поиграть нам.

– О, и в самом деле жаль. Я охотно послушал бы вашу игру, – сказал Курт, прикасаясь к локтю Лорен.

– Что привело вас в Техас, мисс Холбрук? – прямо спросил Паркер Вандайвер.

Лорен растерялась. Холодные пронзительные голубые глаза смотрели на нее с вызовом.

– Лорен – сестра одного из друзей Джереда по Гарварду. Однажды на праздники Джеред навестил Холбруков и провел у них каникулы, и нам захотелось отплатить за их гостеприимство. Так как ее брат уже женат, мы послали приглашение Лорен. Бен по пути из Нью-Йорка заехал за Лорен и привез ее к нам.

Лорен смотрела на без запинки лгущую Оливию, не веря своим ушам. Та ответила на ее изумленный взгляд ослепительной улыбкой и продолжала:

– С тех пор как Бена не стало, она для меня утешение и поддержка. Не знаю, как я обходилась бы без нее.

Изумление Лорен сменилось гневом. Как смеет Оливия сочинять о ней такие басни! Это бессовестно! Ей нечего стыдиться и не за что извиняться.

– Не помню, чтобы я видел ее на похоронах, – едко заметил Паркер.

– Лорен была вне себя от горя. Во время поездки они с Беном очень привязались друг к другу. Я не могла позволить девушке пройти через такое испытание на людях, – просто сказала Оливия.

– Это вполне объяснимо. Я чувствовал то же самое, когда умерла моя мать, – прошептал Курт, касаясь руки Лорен. Она быстро ее отдернула.

Карсон попытался направить беседу в другое русло:

– Расскажите нам, Паркер, об электростанции, которую вы собираетесь построить. В чем заключается ваша идея?

– Это не идея, Карсон. Это – твердое намерение. Мы собираемся ее построить так или иначе. Конечно, нам хотелось бы заручиться поддержкой Локеттов.

– А что же будет с электрической компанией, которая уже существует здесь? – спросила Оливия, моментально переключившись на деловой разговор. Она говорила о небольшой электростанции, которой владел Орвил Кендрик. Лорен однажды слышала, как Оливия и Карсон говорили о ней. Эта электростанция обеспечивала электричеством жителей Коронадо и подавала электроэнергию каждый вечер с шести до десяти часов. Как ни странно, но в доме Локеттов еще не было электричества.

– Вне всякого сомнения, она окажется не у дел, – резко ответил Паркер. – Наша электростанция будет давать энергию круглые сутки. Кендрик не сможет выдержать конкуренции. В один прекрасный день, и этот день уже не за горами, на электричестве будет работать все.

Курт наклонился к Лорен и спросил:

– А что вы думаете об электрическом освещении, мисс Лорен Холбрук?

Все посмотрели на нее, и Лорен после некоторого замешательства застенчиво ответила:

– Я думаю, это уродливо. – Увидев изумление на их лицах, она поспешила добавить: – Я понимаю необходимость этого и согласна с мистером Вандайвером, что все мы скоро будем зависеть от электричества, и все же считаю, что это безобразно. Я предпочитаю мягкий газовый свет.

– Вот мнение подлинного романтика, – сказал Курт и одобрительно кивнул.

– Ну и ну!

В этом восклицании было столько язвительности, что все взгляды обратились к Джереду, снова развалившемуся на стуле. С обеда он впервые подал голос.

– Меня интересует ваше мнение, Джеред, – прервал молчание Паркер.