Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер

– Я тебе ничего так и не сказала…

– Саш! Тебе нужно нужно отвлечься от этой кошмарной истории. Я попрошу Павла Николаевича, чтобы ты тоже пошла с нами. В «Русский трактир». Посидишь там среди людей, расслабишься, отдохнешь.

– Я еще недавно с температурой валялась.

– Тем более, – решительно сказала Милочка. – Отдохнуть тебе точно не мешает.

Мы вышли из здания, и Милочка подхватив меня под руку, прощебетала:

– Сейчас мы все на машине к «трактиру» подъедем. Вон видишь, там на стоянке машина шефа. Черный «мерс».

Я посмотрела в указанном направлении. Узкий «Мерседес» притаился как хищный крокодил среди легковушек, «Жигулей» и прочей пузатой мелочи.

– Вы поедете на машине до ресторана? – уточнила я. – Здесь идти десять минут пешком. Или того меньше.

– А что такого? Зачем идти пешком, если можно подъехать?

Против этого возразить было трудно.

– Мила! – раздалось сзади.

Мы разом обернулись. Павел Николаевич стоял на крыльце и смотрел на нас. Потом спустился по ступенькам вниз.

– А можно моя подруга тоже пойдет в трактир? Она недавно болела и ей нужно отдохнуть. А там будут коллекционные вина и цыганский хор, – напирала Милочка, как будто бы цыганский хор и вина – это то, что требуется человеку, чтобы окончательно придти в себя после болезни.

Шеф посмотрел на меня. Затем перевел взгляд на Милу.

– Можно, – кивнул он. – Прошу дам в машину.

– Я пешком пройдусь, – вставила я. – Мне нужно… еще в один магазин зайти, – сочинила я на ходу. Ясен пень, шефу хочется прокатиться с Милочкой вдвоем, а не тащить с собой в качестве балласта еще и подругу, то есть меня.

– Ты мне ничего об этом не говорила.

– А я только что вспомнила.

– Только недолго, – предупредил меня Павел Николаевич, снова смотря на Милу. – А то не успеете к самому интересному.

– Я не опоздаю.

Я выбрала самый длинный и окольный путь к ресторану, чтобы складывалось впечатление, что я заскочила в магазин и провела некоторой время там, делая шопинг. Здесь мне в голову пришла мысль, что без подарка в любом случае являться на день рождения нехорошо и надо бы что-то купить. Хотя Милин шеф – человек небедный и своим подношением я его вряд ли удивлю, но правила приличия есть правила приличия и против них не пойдешь.

Мой финансовый запас стремительно таял и что делать дальше, я не знала. Но заниматься поисками работы я сейчас не могла – мне нужно было сначала разыскать сестру…

В центральном универмаге, куда я заглянула, продавщица настойчиво советовала мне в качестве подарка мужчине итальянские шелковые шарфы или набор немецких охотничьих ножей. Я отвергла то и другое и решила подарить Баранову кружку с изображением нашего города. Больше на ум ничего не приходило, ввиду ограниченности времени и средств.

Когда я подошла к входу в ресторан, дальнейший путь мне преградил швейцар.

– Куда?

– На день рождения. Меня пригласили.

– Все уже внутри.

– Я немного опоздала.

– Сейчас уточню.

Через пару минут на крыльце вырос Баранов.

– Это ко мне, – небрежно бросил он.

Швейцар – плотный мужчина лет пятидесяти с усами, как у запорожцев Репина на картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», почтительно отступил внутрь.

– Все-таки опоздали.

– Я не нарочно. Ходила в магазин выбирать вам подарок.

Мы пересекли небольшой квадратный холл.

– А вот это уже совсем лишнее. Прошу, – Милин шеф распахнул передо мной дверь в банкетный зал и сделал шаг назад. – Проходите.

В ресторане «Русский трактир» я была всего однажды. И давно. Лет пять назад, когда один несостоявшийся ухажер, желая поразить, пригласил меня в самый популярный ресторан нашего города.

Он был оформлен под русскую старину – тяжелые дубовые столы, стулья похожи на трон, на стенах картины – как иллюстрации к русским народным былинам или плохие поделки в стиле «а-ля Васнецов» – князья на белых конях, девицы в тереме, дремучие леса с седовласыми колдунами.

Столы ломились от угощений – белая и красная рыба, закуски, салаты, бутылки вин… Народу, на мой взгляд, было много – почти весь зал.

Мила подскочила к нам.

– Где ты ходила? – набросилась она на меня. – Сейчас начнется самое интересное. Цыганский хор приехал.

– Я подарок выбирала. Вот. – Я полезла в пакет и достала кружку. – На память о нашем городе. Если вы уедете…

Павел Николаевич посмотрел на Милу.

– В мои планы это пока не входит.

Милочка вспыхнула и сказала преувеличенно громко:

– Пойдемьте к столу. Сейчас музыка будет.

Шеф рванул вперед, оставив нас одних.

– Мил! – шепотом спросила я. – Это у вас такая контора большая? А ты мне говорила – семь человек.

– Это он почти всех, кто с нами в одном здании сидит, пригласил. Для знакомства, сказал. А то мало народу – неинтересно. Праздник не получится, выйдет скукотища одна.

– Щедрый человек.

– Ага. Ну я пойду. Ты где сядешь?

– Мне все равно.

– Садись тогда рядом со мной.

– Мил! У меня же дело к тебе…

– Потом, потом! – замахала она руками.

Цыганский хор старался на славу. Молодой человек с длинными кудрявыми волосами и скрипкой в руке – солировал, выводя то жалобные, то радостно– залихватские рулады. Народ сначала налегал на закуску, потом, приложившись к колелкционным винам, раскраснелся, обмяк и стал подпевать цыганам нестройными, но громкими голосами.

Баранов поминутно наклонялся к Миле и что-то шептал ей на ухо. Она смеялась и качала головой, потом покраснела и закусила губу. Они встали из-за стола и направились к выходу. Я решила перехватить Милу и обратиться к ней со своей просьбой.

Когда я вышла в холл, там уже никого не было. Я подумала, что они пошли вперед – туда, где были туалеты, и направилась в ту сторону.

Их голоса я услышала из-за неплотно прикрытой двери.

– Лютик! – ласково говорил Павел Николаевич. – Ну чего ты от меня бегаешь? Разве я похож на монстра или крокодила?

– Нет, – голос Милы звучал непривычно жалобно. – Я не бегаю. Просто… – она замолчала и издала протяжный вздох.

– А в чем дело?

Я похолодела. Вот сейчас она признается в том, что у нее есть «большая и светлая» любовь. И все пойдет насмарку, вряд ли ее шефу понравится конкуренция с каким-то «Васьком». Я решительно потянула дверь на себя.

– Мила! Я ищу тебя!

Мне казалось, что Мила была готова вот-вот заплакать.

Павел Николаевич стоял, засунув руки в карманы, с выражением крайней досады на лице.

Ни слова ни говоря, он развернулся и вышел из комнаты.

Это была комната отдыха, где в углу стояла парочка кальянов, а на журнальном столике лежали шахматы и нарды.

– Чего тебе?