Фабио - Дикарка

«И ты снова сделаешь это сейчас, – думала Лия, несмотря на уверенность, что Марко Эстевес везет ее навстречу судьбе. – Не важно, что он тебе приготовил, но ты не сдашься без борьбы».

Ведя машину по дорогам Массачусетса к границе штата Нью-Йорк, Марко молча вспоминал другое путешествие, которое они с Лией совершили в один из уик-эндов жарким флоридским летом.

– Нам надо сбежать, – сказала она за несколько дней до той поездки, робко подойдя к нему, когда в доме не было никого, кто бы мог их подслушать.

– Сбежать… от чего?

– Ну… от всего. Нам надо побыть вдвоем, Марко, без Виктора и остальных. Кстати, у меня свободный уик-энд.

– И куда ты хочешь поехать?

– В рай, – ответила она, и в глазах ее сверкнул огонек.

Так и случилось, что они пересекли штат в его вишнево-красном «ягуаре», болтая по дороге о всякой всячине и наслаждаясь обществом друг друга.

Они весело болтали – обо всем и ни о чем… Как это было не похоже на мертвое молчание, которое царило в машине сейчас!

Марко помнил, что думал он тогда, проезжая дикую, прекрасную глушь Эверглейдса. Никогда в жизни не чувствовал он себя столь безмятежно, и ему было абсолютно все равно, достигнут ли они цели путешествия – настолько хорошо было сидеть рядом с обожаемой женщиной, наслаждаясь солнцем и ее легким звонким смехом.

Незаметно добрались они до кристально чистых вод залива, пересекли мост и оказались на усеянном ракушками острове Санибель.

Они остановились в выбеленном коттедже с красной черепичной крышей и следующие три дня провели, занимаясь любовью, точнее, три дня и три ночи.

Каждое утро, пользуясь благоуханной прохладой, они гуляли по пляжу, где Эй Джи старательно собирала самые красивые из ракушек, которые выбрасывал на берег прилив. Обедали они каждый день в Тики-баре, на открытой террасе, потягивая ледяные прохладительные напитки и спасаясь от жара послеполуденного солнца. Потом они купались или томно отдыхали в шезлонгах на кромке бассейна, причем Марко считал своим долгом втирать в тело Эй Джи крем для загара, хотя она уже буквально пропиталась им, но Марко Эстевес находил необыкновенное удовольствие в намазывании жирного крема на ее разогретое солнцем тело.

– Я и так уже жирная, как французское жаркое, – шутливо пожаловалась она как-то раз, извиваясь под его руками.

Роман, который она безуспешно пыталась начать читать, валялся у босых ног Марко: Эй Джи сказала ему, что реальная жизнь волнует ее гораздо больше выдумок.

– Хочешь, чтобы я остановился? – спросил он, нежно массируя ее бедро под кромкой эластичного купальника; пальцы его слегка скользили по полоске материи, натянутой между ног. Марко ощутил, как Эй Джи изогнулась и подалась назад, словно не желая потерять ощущение его ласковых прикосновений.

– Нет… О Боже мой, нет, – простонала она. – Слушай… пойдем в номер, там мы продолжим… Я смогу снять этот проклятый купальник.

Он улыбнулся.

– Тебе что, не хватает крема для загара внутри? – поддразнил Марко возлюбленную.

– Нет, внутри мне не хватает тебя, – произнесла она колдовским шепотом и повлекла его в дом, поближе к постели.

Рай.

Те дни на острове казались Марко далеким миражом. Было ли все это на самом деле?

Он взглянул на Лию и увидел, что она пристально смотрит на него со своего места.

Она смотрела долго, о чем-то размышляя, и Марко безошибочно прочитал в ее взгляде только вызов и враждебность.

Наверное, тот рай действительно был лишь миражом, подумал он мрачно и снова стал не отрываясь смотреть на серую ленту разворачивающегося впереди шоссе.

Перелет чартерным рейсом из Майами в Бостон был не из приятных. Тропический ураган, обрушившийся на Флориду прошлой ночью, стремительно смещался к побережью и вызвал непрекращавшуюся почти весь полет болтанку.

Альберто Мансана и без того ненавидел летать самолетами. Едва узнав, в какое дело его втягивают, он постарался убедить Виктора не посылать его с этой миссией, но двоюродный брат оказался непреклонен. Интересно, может, Виктор получает какое-то извращенное удовольствие, подвергая Альберто испытанию его фобией при всяком удобном случае.

Перед вылетом из Майами Альберто бросил в кармашек своей дорожной сумки упаковку валиума, но перед взлетом обнаружил, что лекарство пропало. Вместо него в кармашке лежала записка, написанная знакомым крупным почерком: «Прости, Берто. Но для этого дела ты не должен быть сонным. Желаю приятного полета!»

Приятных полетов у Альберто не бывало сроду, и к моменту посадки бедняга был бледным как полотно и мокрым как мышь, основательно пропотев с момента взлета в Майами.

В аэропорту Альберто и двух его товарищей – Рамона и Хондо – ждала машина, на которой они отправились в рабочий пригород к северо-востоку от Бостона. Водитель, человек, который вел дела Виктора в Бостоне, вкратце рассказал приехавшим о развитии событий за последние несколько часов.

Пока они летели, Виктор через свою подпольную сеть успел выследить женщину, которая мелькнула на экране телевизора во время трансляции бейсбольного матча. Найти ее оказалось очень легко благодаря наводке парня, который сидел рядом с ней на трибуне.

Рассказал шофер и о том, что, когда агент Виктора нашел того парня, он потребовал платы за свои сведения, сославшись на то, что один репортер уже интересовался женщиной, а он, дескать, не собирается работать бесплатным справочным бюро.

Альберто сразу понял, что все это значит. Кто-то еще выслеживал ее. И этот кто-то наверняка не был репортером. Теперь, когда автомобиль медленно подъезжал к дому, находившемуся по адресу, записанному у Альберто, его не покидало ощущение, что они приехали слишком поздно. Внимательно осмотрев дом сквозь тонированные стекла автомобиля, Альберто пришел к неутешительному выводу: ставни закрыты, все двери заперты – дом выглядел покинутым.

– На подъездной дорожке стоит машина, – произнес Рамон, когда они подъехали к тротуару. – Она должна быть здесь.

– Должна быть, – согласился Альберто, хотя внутренний голос убеждал его в обратном.

Но даже если ее нет дома, это еще ничего не значит.

Она могла ненадолго выйти – пойти за покупками или по каким-то еще делам. Нет пока никаких оснований думать, что кто-то увел ее из-под носа Виктора Кэвала. А увести ее мог только один человек.

Если это случилось, Виктор придет в неописуемую ярость.

А когда Виктор сердится… Альберто собрался выйти из машины.

– Сиди. Я пойду, – сказал вдруг Рамон. Альберто всегда считал его юным задавакой.

– Пойду я, – решительно произнес Альберто, открыв дверь.