Фабио - Дикарка

– Итак, ты нашел клерка, – подтолкнул собеседника Виктор. – И направился к нему домой?

– Да. Мы с Нардо проникли к нему через окно – это было очень просто. Он чуть не наложил в штаны, когда увидел нас.

– Ничего удивительного, – сухо произнес Виктор, представив себе здоровенного Нардо, состоявшего из сплошных мышц. – Так что он сказал?

– Не слишком много. Он был напуган до смерти и молил нас не убивать его.

– И вы этого не сделали, не правда ли? Франциско секунду поколебался.

– Нет. Мы ему правда врезали слегка, но уже после того, как он все рассказал.

– И что же он рассказал?

– Он сказал нам ее фамилию – Хаскин – и адрес. Это…

– Адрес я знаю. Он говорил еще что-нибудь?

– Нет… Хотя да, говорил… что слишком многие интересуются именем и адресом этой женщины. Виктор едва не раздавил телефонную трубку.

– Ты хочешь сказать, что вы были не первыми, кто ее ищет?

– Думаю, что именно это он и имел в виду.

. – Проклятие, – тихо выругался Виктор, тряся в бешенстве головой.

Может быть, он зря волнуется, и действительно, какой-нибудь сумасбродный репортер вынюхивает следы Эй Джи Саттон.

Нет.

Нет, Виктор точно знал, кто еще напал на след Эй Джи Саттон.

И это ему совсем не нравилось.

В голове у Лии вертелись тысячи вопросов, но она и была слишком потрясена и пребывала в такой ярости, что ее могла произнести ни слова.

Она, съежившись, уселась на переднее сиденье видавшего виды черного седана, несомненно, взятого напрокат. Марко любил гораздо более яркие машины – по Майами он всегда разъезжал в вишнево-красном «ягуаре».

– Только пикни – и ты горько об этом пожалеешь, – прорычал Марко, ведя Лию к машине, припаркованной у тротуара.

Впервые Лия пожалела о том, что поселилась в такой глухомани, вместо того чтобы выбрать себе жилье в оживленном районе – тогда Марко не смог бы ее так незаметно увезти.

А здесь ее не заметила даже вездесущая Хайна, и Лия поняла, что надежд на бегство нет. Она не осмелилась ни кричать, ни вырываться: ее пыл охлаждал пистолет, упертый дулом в ее бок.

«Он не собирается меня убивать», – подумала Лия, глядя, как Марко, по-прежнему сжимая одной рукой оружие, выруливает на шоссе.

Тот Марко Эстевес, которого она любила, не способен был причинить боль ни одному живому существу.

Она вспомнила, как однажды громадный волосатый паук заполз в их спальню и она под каким-то предлогом – не могла же она признаться, что до смерти испугалась, – отлучилась на кухню. Когда она набралась смелости и вернулась, то увидела, что Марко аккуратно поймал паука в газету и выпустил его на лужайку.

«Он не собирается меня убивать», – снова подумала Лия, кладя по приказу Марко, руки на приборный щиток.

Нет, поправила она себя, ее не убил бы тот Марко, которого она знала когда-то очень давно.

Но кто знает, на что способен этот человек, этот незнакомец, сидящий сейчас рядом с ней?

В ту ночь, год назад, она уже убедилась, что он не тот человек, которым казался. Она убедилась в этом, увидев, как он выскользнул из темноты, привычным движением изготовившись к стрельбе. Он не был, подобно ей, случайным свидетелем кошмара, который случился в ту ночь, – он сам был частью того кошмара. И от одного сознания этого она решилась тогда бежать, бежать без оглядки, не только от опасности, но и от прошлой жизни. Как могла она так ошибиться?

Как могла она, даже сейчас, усомниться, что этот человек абсолютно безжалостен и способен убить в случае надобности?

«Я должна немедленно бежать», – лихорадочно подумала она.

Впереди появилась таможенная будка границы штата. «Вот оно – спасение», – подумала она и напряглась, видя, как Марко давит на педаль тормоза. Машина замедлила ход.

– Одно слово или одно неосторожное движение – и я убью таможенного чиновника, – произнес он спокойным приглушенным голосом, словно читая ее мысли. – А потом я убью тебя. Ты все поняла?

С упавшим сердцем Лия безнадежно кивнула головой.

Она судорожно сглотнула слюну, когда седовласый клерк вручил Марко таможенный билет и улыбнулся.

– Вам повезло с погодой, ребята, – сказал он. Машина рванула с места.

Весь разговор у будки занял секунду, от силы две. За это время Лия не успела бы сбежать, даже если бы осмелилась. Она поняла, что сейчас машина разгонится до такой скорости, что выпрыгивать из нее станет смертельно опасно зато меньше шансов, что Марко, начав стрелять, попадет в цель.

Если она действительно не начнет действовать, она пропала…

– Стоп! – прорычал Марко, не поворачивая головы и поигрывая пистолетом перед носом Лии.

– Я не…

– Ты пошевелила пальцами. Прекрати, не то пожалеешь. Держи руки на щитке и не шевелись.

Охваченная отчаянием Лия отказалась от сумасшедшего плана. Она умрет, не успев дотянуться до ручки двери. Стоило ей едва пошевелиться, как он моментально среагировал, словно и вправду мог читать ее мысли.

Но он ведь и раньше говорил, что может их читать.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал он ей со своим соблазнительным, едва заметным испанским акцентом в тот вечер, когда они познакомились, глядя ей прямо в глаза.

– Нет, не знаешь. – Она рассмеялась и моментально смутилась.

– Очень хорошо знаю. Я могу свободно читать твои мысли.

– В самом деле? Тогда скажи, о чем я сейчас думаю, – с вызовом произнесла она.

У нее кружилась голова от выпитой сангрии и духоты лунной флоридской ночи. Но под пронзительным взглядом его голубых глаз она внезапно обрела способность ясно мыслить. Она поняла, что прекрасно знает, что должно произойти между ней и таинственным незнакомцем, с которым свела ее судьба несколько часов назад.

– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, и не первым робким поцелуем, правда, Лия? Ты хочешь, чтобы я изо всех сил тебя обнял, ты хочешь, чтобы мой язык хозяйничал у тебя во рту, ты хочешь, чтобы я обласкал тебя. Ты хочешь…

– Я просто хочу тебя, – прошептала она и, подавшись вперед, прижалась к нему всем телом и подняла глаза, ожидая проявления страсти.

Сейчас она смотрела на его до боли знакомый профиль и мучительно размышляла, как случилось, что ее желание, ее страсть превратились в страх.

Думая об этом, она вдруг поняла, что где-то в глубине души, откуда она, как ей казалось, изгнала всякие воспоминания об узах, которые связывали ее с Марко, вновь поселилось давно забытое смятение.

Она пыталась бороться с этим чувством, но ее властно охватило желание назвать его по имени и погладить по лицу, как она делала когда-то.

Словно почувствовав ее пристальный взгляд, он скосил глаза в ее сторону, и она могла бы поклясться, что в них была боль. Но взгляд его тут же стал жестким.