Нэнси Бартоломью - Стриптиз на гонках

Я повесила трубку и посмотрела на Винсента, одновременно незаметно нажав пальцем кнопку отключения звонка. Ясно, что через пару минут родители станут названивать мне, чтобы узнать, что происходит.

Винсент улыбнулся.

— Умница. Посмотрим, что будет дальше.

— Будь поосторожнее с желаниями, Винсент, — сказала я. — Может статься, ты получишь больше, чем рассчитывал.

Он кивнул с понимающим видом.

— Кьяра, чрезвычайные ситуации требуют чрезвычайных мер. Я постараюсь, чтобы я и мой клуб могли предоставить Лосю Лаватини все, что ему может понадобиться. Передай ему, что я очень признателен и что Винсент Гамбуццо умеет быть благодарным.

Босс встал и заторопился к двери, раздувшись от важности и от самодовольного сознания, что ради благородного дела отмщения он призвал на помощь мафию.

Закрыв дверь за боссом, я прошла в гостиную и встала перед большим зеркалом.

— Привет, — сказала я басом собственному отражению. — Позвольте представиться:. Большой Лось Лаватини к вашим услугам. Поговорим о вашем деле…

Глава 8

Там, откуда я родом, в северо-восточных пригородах Филадельфии, когда кто-нибудь умирает, все соседи приходят на похороны. Это дань уважения и, хотя в этом не хочется признаваться, зачастую проявление любопытства. Приехав на работу на следующий день после смерти Руби, я была приятно удивлена, обнаружив, что танцовщицы придерживаются тех же принципов — если, конечно, дело не в том, что Винсент Гамбуццо — гений рекламы.

— Кьяра, — окликнул он, когда я вошла в клуб со служебного входа. — Пора заняться делом. Но мне нужно с тобой поговорить, пока ты не начала.

Я посмотрела на часы. Было совсем рано, всего семь.

— Винсент, я не опоздала, — недовольно возразила я. Подойдя ближе, я разглядела, что у шефа на скулах играют желваки. Значит, Винсент уже изрядно накрутил себя.

— Ты с ним связалась? — спросил он.

— Тише, Винсент, — прошипела я, оглядываясь по сторонам в притворном ужасе. — Не болтай здесь! Я же сказала, что обо всем позабочусь, значит, позабочусь.

Босс кивнул.

— Слушай, это еще не все. Сегодня я собрал здесь кое-кого, некоторые клубы прислали своих представителей. — Видя, что я не понимаю, он пояснил: — Ну, знаешь, дань уважения и все такое. ПДЛ.

— Что-что они сделали?

Винсент надулся, как бойцовый петух.

— Да-да, я тут поговорил кое с кем из ребят, все выражают соболезнования. Когда я упомянул, что надо бы отдать дань уважения погибшей, они меня поддержали. Прислали своих лучших девочек.

Надо отдать должное Винсенту, это был отличный рекламный ход. Лучшие таланты города, танцовщицы изо всех клубов соберутся в “Тиффани”. Во всей округе ни один мужчина не пропустит такое зрелище.

— Я хочу, чтобы ты взяла на себя координацию вечера. Собери девочек, расскажи, чего ты от них хочешь и сколько времени им нужно оставаться на сцене. Задай тон, Кьяра.

— Винсент, ты невозможный тип!

С одной стороны, мне хотелось надавать боссу пощечин за то, что он эксплуатирует память Руби в своих интересах. Но с другой, то, что он затеял, должно было помочь “Тиффани” превратиться из “места, где выступала та убитая девушка”, в “клуб, где так любили бедняжку, которую убили на треке”. Идея была одновременно и блестящая, и отвратительная. А еще, черт побери, от меня зависело, чтобы все это стало настоящим вечером памяти Руби, таким, каким он должен быть.

— Говоришь, мне предоставлена полная свобода делать все по-своему?

— Все будет, как ты скажешь, Кьяра.

— Ладно. — Я повернулась и пошла в гримерную переодеваться. — Тогда не лезь к нам, пока я сама тебя не позову. Не хочу, чтобы ты болтался под ногами.

Винсент был в ярости, но не забыл о том, что сам только что пообещал мне, и потому не мог себе позволить послать меня к черту.

— Кьяра, в твоем распоряжении два часа, — прорычал он, — чтобы в девять была на сцене, и не вздумай заставить нас ждать.

Я не удостоила его ответом. У меня было всего два часа на то, чтобы подготовить настоящий вечер памяти Руби, и именно этим я собиралась заняться.

Глава 9

Ровно в девять вечера над сценой клуба “Тиффани” поплыл легкий дымок. Я велела Ральфу, рабочему сцены, заменить наш обычный красный задник на черный бархат. В одну минуту десятого занавес медленно раздвинулся. В центре сцены стояла я — в облегающем платье из черного бархата, волосы подобраны и заколоты на макушке.

Благодаря тому, что Винсент дал в местной газете рекламное объявление на целую полосу, зал был набит битком.

На входные билеты установили запредельную наценку, и благодаря щедрости Винсента десять долларов с каждого проданного билета должны были быть перечислены на счет приюта для женщин. Когда я медленно вышла на подиум, зрители замолчали.

— Джентльмены, — начала я, — добро пожаловать в “Тиффани” Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы почтить память одной из нас, молодой танцовщицы, которую, я уверена, многие из вас видели на этой сцене. Природа одарила Руби выдающимся талантом, и она щедро делилась им с теми, кто лучше всех способен его оценить.

В зале одобрительно зашептались.

— Сегодня те из нас, кто разделяет любовь Руби к танцам, пришли сюда, чтобы отдать дань уважения ей самой и делу, которое она считала для себя главным в жизни. Мы надеемся доставить вам удовольствие своими выступлениями и хотим напомнить, что, хотя голос Руби оборвался, ее песня продолжается.

Я окликнула бармена:

— Оуэн, налей всем по стаканчику “Дикой индейки”.

Сценарий Винсента такого не предусматривал, и недовольный взгляд, который босс на меня бросил, это подтвердил, но мне было наплевать. Несколько самых горластых загалдели, но я сделала знак замолчать.

— Джентльмены, если вы можете немного подождать с выпивкой, хочу предложить тост.

Невероятно, но они подчинились. Все молча дождались, пока барменши-“топлесс” нальют им виски, потом вежливо поблагодарили, и ни один не улюлюкал и не пытался щипать девушек за зад.

Когда всем было налито, я подняла свой стакан.

— Предлагаю выпить за дорогу, по которой мы все должны идти, за дар, который привел Руби в этот город и к нам, за жизнь, которая безвременно оборвалась в самом расцвете. Парни, давайте почтим память нашей подруги, представление начинается!

С этими словами я рванула тонкую “липучку”, на которой держалось платье, и оно упало к моим ногам. На мне остались только крошечные черные трусики с блестками и черные кусочки фольги, налепленные на соски. В пупке у меня сверкал огромный фальшивый рубин.

— Вперед, девочки! — крикнула я. — Покажем им то, ради чего они здесь собрались.