Галина Романова - Завтра не наступит никогда

– Орлов, – буркнул он, быстро избавляясь от женской ладошки, оказавшейся очень сильной. – А что же из троечниц-то, Влада Владимировна?

– Так не захотела быть удовлетворительницей, – просто ответила она, погасила улыбку и кивнула на пустой стол у окна, как раз напротив его стола. – Можно занять тот стол?

– Валяй, троечница.

Ее ответ Орлову понравился, но размягчаться он не собирался.

Ну, востра на язык, дальше-то что? Может, врет? Может, троечница потому, что вместо занятий шлялась и пьянствовала. А сессии на папины деньги сдавала.

Они расселись. Влада Удалова тут же начала двигать ящиками, доставать какие-то бумаги, просматривать, делить на стопки.

Работать она приступила, скажите пожалуйста! Чуть не гавкнул на нее Орлов. Так и тянуло заорать на нее, чтобы положила все на место. Не ею положено было, не ей и сортировать.

Понимал, что не прав, конечно. Он сам давно должен был этим заняться и проверить, что там ребята наоставляли ему в наследство. Но все некогда.

Ладно, хрен с ней, с этой троечницей, не пожелавшей быть удовлетворительницей, пускай сортирует.

– Вам ведь меня в наказание прислали, так? – нарушила она тишину часа через два своей кропотливой, пыльной работы с бумагами.

– Не понял! – Орлов повысил голос, оторвавшись от отчета.

Надо же, третий день собирался делать его, а все руки не доходили. Пришла какая-то серая мышь в отдел и, ни слова не говоря, ничего не требуя, ни на что не намекая, взяла и засадила его за отчет. А писать отчеты он ненавидел!

– Ты что-то сказала, детка? – Скулы у Геннадия заходили. – Не много ли себе позволяешь для первого рабочего дня?!

– Да я ничего такого и не позволяю себе, – спокойно парировала Влада, пододвинула к краю стола три равные по высоте стопки бумаг. – Вот позволила себе немного разобрать документацию. Первую кипу можно утилизировать смело. Вторую надлежит сдать в архив. А с третьей…

– Что с ней?

– С ней надо работать. Тут показания свидетелей, даты совсем свежие. Думаю, что показания эти каким-то чудом не попали в папки с заведенными делами. Да и не чудом даже, а по недогляду.

– Это по чьему же недогляду, Влада Владимировна? – У Орлова затрепетали ноздри.

Девка не сахар. Видимо, Левин знал, кого просить. Вишь ты, недогляд она тут нашла чей-то. А чей? Ясный перец, его недогляд. Он же был начальником отдела.

– Это не мое дело, Геннадий Васильевич, – ровным тоном ответила она.

Снова глянула на него с пониманием, и от этого Орлову еще противнее сделалось. Только умниц ему и не хватало тут. Станет умничать, лезть под руку, раздражать.

Нет, сильно умных баб Орлов не любил. Глупые раздражали, конечно, но сильно умные казались ему существами бесполыми.

– Я очень проблемный человек, Геннадий Васильевич, – нарушила она тишину еще через полтора часа, когда Орлов уже хотел было собираться на обед. – Постоянно лезу не туда, куда надо. Где нужно промолчать, там рот раскрываю непременно.

– Это как же? – вдруг заинтересовался он, отчет закончил, можно было и поболтать. – За справедливость, что ли?

– За нее, за нее, родимую, – обронила она с печалью. – Поступила в медицинский институт. Так со второго курса попросили.

– Попросили? – выгнул Орлов бровь дугой.

Сам-то он из педагогического был изгнан. В школу милиции уже потом поступил.

– Завалили, вернее, – призналась она с неохотой.

– А за что? – поинтересовался он.

– Так на декана жалобу накатала, он у меня взятку вымогал.

– За что? Не успевала?

– Все я успевала! – возмущенно отозвалась Влада. – Факультет престижный стоил очень дорого.

– Что, прямо так и сказал? Напрямую?

– А чего нет?! Вызвал к себе и обозначил цену. Или, говорит, быть тебе, Влада Владимировна, педиатром.

– Совсем обнаглели!

Орлов установил локоток на стол, подпер щеку кулаком.

Интересный экземпляр ему, оказывается, подсунули. Надо бы навести о ней справки, озадачить своих бывших сотрудников. Если все так и она не врет, заранее подготовив себе легенду, то, может, они и сработаются.

Тогда держись, Левин! Вдвоем они ему точно отдел загубить не позволят.

– Девка эта просто армагедец, лейтенант! – ржал в телефонную трубку бывший подчиненный тремя днями позже. – Если ее попридерживать и направлять в нужное русло, то она не то что Левина, она и его тестя со временем с места уберет. Она тебе не рассказала, чем закончилась ее история в медицинском институте?

– Нет. Просто сказала, что ее отчислили.

– Да туфта это. Она «неуд» получила по предмету, который знала на «пять» с плюсом. Оскорбилась и забрала документы. Гордая очень! Тебе под стать, Гена.

– Так чем закончилась история с деканом? – Орлов недовольно поморщился.

Не надо никого ему под стать. Он сам по себе кот, гуляет, где захочет, и все такое!

– А сняли его, Гена, – снова заржал его друг, которого он попросил пробить девочку на правдивость истории. – И преподы ее потом уговаривали вернуться, она отказалась.

– А в школе милиции что? Почему там на тройки училась?

– У нее всего одна тройка. Остальные – «отлично».

– И почему?

– А тебе что сказала?

– Сказала, что отказалась быть удовлетворительницей.

– Не соврала, лейтенант. Там препод один работает, и предмет-то пустяшный, так он весь понравившийся ему женский пол через себя пропускал. А вот Влада Удалова отказала. Ну и из трояков по его предмету не высовывалась. «Неуд» поставить он не осмеливался, она отлично отвечала, но и на «хорошо» она после отказа рассчитывать не могла.

– Так, так, так… – Орлов помолчал, анализируя, потом спохватился: – Слушай, а чего он к ней прицепился-то? Там ведь глянуть особо не на что. Сизо-серая какая-то. Очки, пучочек.

– Помнишь, как Жеглов сказал Шарапову, лейтенант? – снова развеселился бывший подчиненный. – Ты приглядись к девочке, приглядись, девочка-то правильная…

Глава 7

– Они не должны отдавать его чужим людям, Соня!!! – Глаза Маши снова наполнились слезами. – Они не имеют на это права!!!

– Маш, ты успокойся для начала.

Соседка по коммунальной квартире, полнотелая еврейка Софья Миндалина, погладила Машу по голове.

Ей не было жаль Гаврилову. Ей вообще никого не было жаль после того, как она пять лет назад потеряла всю семью в один из штормов на черноморском курорте.

Они жили тогда в палаточном городке прямо на галечном пляже. Отдыхали там каждое лето – она, муж и двое ее сыновей. Неплохо отдыхали, хотя Софья с удовольствием сменила бы брезентовые стены на что-нибудь посолиднее. Но разве мужу докажешь! Он способен был выколотить копейку из чего угодно, сэкономить на всем. И на отдыхе тоже ухитрялся экономить, восполняя бытовые неудобства собственным энтузиазмом.