Нора Робертс - Улыбка смерти
Все прошло великолепно. Просто великолепно. Как приятно знать, что все у тебя под контролем! Сведения, поступавшие из информационных агентств, тщательно отбирались и сортировались. И пополняли пока небольшую, но быстро растущую базу данных.
Занятие оказалось удивительно интересным и увлекательным. Главным было, конечно, не это, но приятно иметь такой побочный эффект.
Кто окажется следующим?
Одно нажатие кнопки, и на экране монитора возникло лицо Евы. А рядом – все необходимые сведения. Удивительная женщина! Место рождения и родители неизвестны. Ребенком была найдена в одном из переулков Далласа, штат Техас. На теле – следы побоев, потеря памяти. Женщина, не помнящая собственного детства, первых лет жизни, в течение которых и формируется личность! Все эти годы ее били, мучили, подвергали насилию. Как это повлияло на ее сознание? На душу?
Ева Даллас выбрала государственную службу, устроилась в полицию и заработала репутацию блестящего профессионала-детектива. Прошлой зимой вела расследование одного очень шумного и грязного дела и стала настоящей знаменитостью.
Тогда-то она и познакомилась с Рорком…
Компьютер загудел. На экране появилась фотография Рорка. Очень любопытная пара. В его детстве тоже много тайн, но он выбрал, по крайней мере вначале, игру по другую сторону закона. И заработал огромное состояние.
Теперь они вместе, но этот союз так легко разрушить!
Пока не время. Надо немного подождать.
Ведь игра только началась.
5
– Да никогда я в это не поверю! – бормотала себе под нос Ева, просматривая информацию о Фицхью. На экране монитора красовалась его фотография, с первого взгляда было ясно, что этот человек нагл и самоуверен. – Не поверю ни за что.
Родился в Филадельфии, в течение трех лет был женат на некоей Миллисент Барроуз. Разведен, детей нет. После развода переехал в Нью-Йорк, стал адвокатом по уголовным делам и, кажется, никогда не вспоминал о прошлой жизни.
– Годовой доход, – затребовала Ева.
Доход Фицхью за истекший год составил два миллиона семьсот тысяч долларов.
– Вот кровопийца! – возмутилась Ева. – Интересно, были ли задержания полицией? – Компьютер заурчал и через некоторое время выдал информацию. В деле таких сведений не оказалось. – Ясно, чистенький. А как насчет гражданских исков, предъявленных Фицхью?
Такой список был, и состоял он из нескольких фамилий. Ева сделала копию, а потом запросила список дел, проигранных Фицхью за последние десять лет. Гражданские иски предъявляли Фицхью именно те клиенты, дела которых были проиграны. Увы! Очень распространенный ход: адвокат не помог, значит – к суду его. Надо проверить, не было ли случаев шантажа.
– Ну хорошо, попробуем пойти другим путем, – пробормотала Ева и затребовала сведения на Артура Фокса.
«Идет поиск».
Компьютер загудел, замигал, и Еве пришлось пару раз стукнуть по нему кулаком, чтобы привести в чувство. Будь проклят вновь сокращенный бюджет!
На экране появилось лицо Фокса. Изображение было не совсем четким, но Еве улыбающийся Фокс показался даже симпатичным. Он был на пятнадцать лет моложе Фицхью, родился в Вашингтоне, в семье кадровых военных, жил в разных уголках земного шара, а пятнадцать лет назад поселился в Нью-Йорке, стал консультантом компании «Здоровое питание». Его годовой доход едва достигал шестизначного числа. В браке никогда не состоял.
Ева запросила сведения о задержаниях.
Компьютер уныло заворчал, словно показывая, как устал отвечать на вопросы, но список выдал. Один случай непристойного поведения, два нападения и одно нарушение спокойствия.
– Так-так, наконец хоть что-то. Теперь – сведения на обоих о лечении у психиатров.
На Фицхью ничего не было, а с Фоксом снова повезло. Удовлетворенно хмыкнув, Ева скопировала эти данные. И тут в кабинет вошла Пибоди.
– Ну, как дела? Есть результаты вскрытия? Токсикологический анализ?
– Готова пока что только токсикология. – Пибоди протянула Еве дискету. – Небольшое содержание алкоголя в крови. Французский коньяк, доза была почти гомеопатическая. Следов наркотиков не обнаружено.
– Черт! – А она так надеялась! – Может, хоть здесь что-нибудь отыщем. Посмотрите, Пибоди: наш приятель Фокс в детстве много общался с психоаналитиками. Два года назад проходил месячный курс лечения в институте «Делрой». И за решеткой посидел. Недолго, но все же. Девяносто суток за нападение. У парня есть тяга к насилию.
Пибоди, нахмурившись, читала сведения о Фоксе.
– Из семьи военных… Военные обычно гомосексуализма не понимают и не принимают. Готова поспорить, они пытались сделать из него гетеросексуала.
– Возможно. Пока что мы имеем историю болезни и заключение. Посмотрим, что полицейские обнаружили в офисе Фицхью. И поговорим с его коллегами.
– Вы не верите в самоубийство, лейтенант?
– Я его неплохо знала. Он был нагл, самоуверен, тщеславен. А тщеславный человек не захочет, чтобы его обнаружили голым в ванне, полной его собственной крови.
– Он был изумительным человеком!
Леонора Баствик сидела в своем кабинете в конторе «Фицхью, Баствик и Стерн». Стены из цельного стекла, кожаные кресла, стол с полированной стеклянной столешницей. «Ледяной блеск стекла под стать ее холодной красоте», – подумала Ева.
– И преданным другом, – добавила Леонора. – Мы все просто в шоке, лейтенант.
Если и так, на обстановке это никак не отразилось. За спиной Леоноры виднелись стальные шпили Нью-Йорка, и казалось, что она – королева, а это – ее владения.
– Не знаете ли вы, что могло толкнуть Фицхью на самоубийство?
– Даже представить себе не могу. – Леонора смотрела Еве прямо в глаза. – Он любил жизнь. И жизнь, и свою работу. Умел наслаждаться каждым мгновением. Так что поверить не могу, что он сделал это добровольно.
– Когда вы в последний раз виделись или разговаривали?
Леонора на мгновение задумалась. Ева поняла, что в этой хорошенькой головке идет тщательный отбор информации.
– Вчера вечером мы встретились ненадолго. Я завезла ему дискету, мы обсудили одно из дел. Разговор был, разумеется, конфиденциальный. Я бы сказала, что он был бодр и с нетерпением ждал вашей дуэли в суде.
– Дуэли?
– Так Фиц называл допрос полицейских. – Она усмехнулась. – Он считал это поединком умов и нервов. Игра для настоящих профессионалов! Пожалуй, больше всего на свете он любил выступать в суде.
– В котором часу вы завезли ему дискету?
– Кажется, около десяти. Да, именно тогда. Я засиделась здесь допоздна, а по дороге домой заехала к нему.
– Вы часто заезжали к нему, миссис Баствик?
– Порой это случалось. Мы же коллеги, и иногда дела, которые мы вели, пересекались.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});