Вкус ранней клубники - Лариса Олеговна Шкатула
– Не хочешь, как хочешь, тогда я полезу.
Артём подтянулся наверх.
А я всё смотрела на дорогу, и то тут, то там подмечала признаки разрушения огромного хозяйства страны. Там темнел ржавый остов брошенного, ободранного трактора. Здесь открывала щербатое нутро, похоже, в прошлом молочная ферма… И поля, на многие километры поля, заросшие сорняками. А Дума всё продолжает спорить, продавать землю или не продавать? Давно ведь известно: общая, значит, ничья…
О чём это я? Разве совсем недавно не осуждала я Артёма за точно такие же рассуждения? Разве не считала себя для этого слишком маленьким винтиком?
Я посмотрела на руки Саши, держащие руль. Если обращать внимание только на них, создается иллюзия, будто они живут сами по себе. Но стоит перевести взгляд повыше, и увидишь напрягшиеся желваки, сузившиеся глаза, взглянешь опять на руки – побелевшие от напряжения костяшки пальцев значит, на дороге что-то неладно. Разгладилось лицо, расслабились пальцы – всё в порядке. Чем не агрегат: глаза-мозг-руль-руки…
Сашу моё внимание к нему веселило. Он ведь свои действия на отдельные операции не делил, а реагировал всем организмом, и в считанные секунды.
– Хочешь подержать? – внезапно спросил он.
– Что?!
Вопрос Саши застал меня врасплох; я даже подумала, так ли его поняла? Не может же он доверить мне руль машины с таким ценным грузом?
Напарник мужа с усмешкой посмотрел на меня.
– Что! – передразнил он. – Неужели имея за спиной такого амбала, как твой муж, я решился бы предложить тебе что-нибудь, кроме руля?
– А как, – всё ещё не верила я, – на ходу?
– Нет, сейчас я всё брошу и буду останавливать машину только для того, чтобы ты могла за руль подержаться.
– Санёк, зачем ты это делаешь? – спросил, казалось бы, безмятежно спящий Артём.
– Мало ли, – неопределенно хмыкнул Саша. – А ты-то чего вскинулся? Забоялся, что соблазню твою Белку? Я могу, я отчаянный… Сам же хвастался, что она получила права.
– Получила. Нашу "тойоту" водит. Замечаний нет.
– Вот и спи себе. Я же сказал, надо будет, разбужу. И не вмешивайся в наши женские дела. Правда, Белочка?
– Правда! – невольно прыснула я.
И меня неожиданно, безо всякой подготовки усадили за руль машины, одни габариты которой вызывали у пешеходов и водителей легковых машин благоговейный ужас. В моем мозгу тут же красным светом запульсировало табло: "Не справишься с управлением!" и под ложечкой появился неприятный холодок.
Саша перебравшийся на сиденье рядом со мной, слегка придерживал рукою руль и успокаивающе приговаривал:
– Всё идет нормально. Не нервничай. Дыши спокойно. Что ты вцепилась в руль, будто хочешь его оторвать?
Это вцепилась не я, а мои руки. Прикажи я им руль бросить, они меня не послушают – слишком силён страх. Даже спина у меня взмокла от напряжения.
– Саша, пожалуйста, – чуть не плакала я, – возьми руль, я больше не могу!
Мне уже не удавалось совладеть с охватившей меня паникой; габариты "японки" я научилась чувствовать, а здесь, кроме того, что я сидела будто на спине слона и не могла найти управы на хвост фуры, который болтался будто сам по себе.
Хорошо хоть, мы свернули на дорогу, куда менее оживлённую, чем прежняя трасса. Две другие машины отправились прямо, а мы со своей клубникой повернули налево…
– Вот ещё! – ухмыльнулся Саша в ответ на мой тихий крик. – Взялась за гуж, не говори, что не дюж.
К счастью, первым не выдержал мой муж. Он-то знал меня хорошо и понял, что мой испуг нешуточный.
– Подвинься! – хмуро бросил он другу и ещё некоторое время держал свои руки на моих, пока я не успокоилась и не отцепилась от руля. – К чему, скажи, такие игрушки?
– Что-то сегодня мотор у меня растарахтелся! – лицо Саши исказилось, и он стал, уже не скрываясь, массировать левую сторону груди.
– Выпей лекарство и отдохни, – мягко проговорил Артем. – Термос с чаем возьми.
Саша покорно полез на спальное место, и вскоре по кабине пополз запах, похоже, корвалола – мой папа иной раз его пил.
– Гусар чертов! – ругнулся Артем. – Не мог сказать сразу. Белку что ли стеснялся?
– Дело даже не столько в моем моторе, – некоторое время спустя заговорил Саша, – а в том, что я жопным местом чувствую запах горелого…
– Ты только теперь его почувствовал? – закаменел лицом мой муж.
– Паршиво, что и тебя в эту аферу втянул, – бормотнул, не отвечая на его вопрос Саша.
– Думаешь, если у тебя сердце прихватит, я не смогу за рулем просидеть пару суток? Да если хочешь знать, когда я служил…
– Знаю, знаю, – голос друга повеселел; кажется, боль его отпустила. – Были когда-то и мы рысаками…
Он довольно рассмеялся.
– У меня мотор, кстати, чистый барометр…
– Я в курсе, – кивнул Артём.
– Вот посмотришь, скоро дожди опять начнутся!
Предсказание Саши не заставило себя долго ждать – мы опять въехали в полосу дождей. Саша передохнул часа три и опять, несмотря на возражения Артема, сел за руль. Друзья-водители, сменяясь, вынуждены были ехать на пониженной скорости.
Пообедать мы решили как следует и машину остановили не у придорожного кафе, а у похожего заведения некоего районного центра, которое по вечерам играло роль ресторана. Дизайн кафе наверняка создавал какой-нибудь заезжий оформитель, сделано всё было с претензией, под "модерн", как и цены. А вот качество приятно удивило. Да и обслужили нас быстро – Артем попросил. Саша оставался в кабине. Мало ли что, решили мы. Слишком ценный у нас груз, чтобы оставлять его без присмотра.
Шоссе, по которому мы ехали, могло считаться мало оживленным, но близость к нему сёл создавало для машин дополнительные трудности – трактора и прочий сельский транспорт тащили с грунтовых дорог огромные комья глины, тут же давя её колесами и траками.
Саша весёлый и, пожалуй, излишне бодрый опять сел за руль, несмотря на возражения Артёма. Но мой муж тоже устал – последние сутки он почти не спал, и, забираясь на спальник, пробормотал:
– Я посплю пару часов, не больше, слышишь, Санёк? Давай нагрузку тебе временно снизим, пока ты не придёшь в норму.
– Спи, Решетняк, тоже мне, доктор выискался! Нагрузку он мне будет дозировать… Какая всё-таки зараза эта глина, – проговорил он некоторое время спустя, выкручивая руль, – скользкая, коварная. Машину так и ведёт!
Теперь он не отводил глаз от дороги. И хотя опять подпевал транзистору, постукивая по рулю, я чувствовала его напряжение.
– Ничего, прорвёмся! – успокаивал он скорее себя, чем меня. – Мы жители дороги, наше дело такое: рули себе, да рули…
Я не сразу поняла, что случилось. Почувствовала только, что машину тряхнуло, развернуло, увидела белые пальцы Саши на руле и перекошенное болью его лицо…
Глава шестая
"Жигули" ещё как следует не затормозили, а я уже вскочила и побежала к… кто же он – старшина, ефрейтор? Пожалуй, по знакам отличий я могу определить лишь сержанта, и то потому, что именно сержант останавливал
