Кира Касс - Наследница
– Мне очень жаль, Иди, – произнес он, целуя меня в голову.
– Спасибо.
– Арен, я рад, что ты пришел. – Папа рассматривал снимки парада, лежавшие поверх сегодняшних газет.
– Нет проблем. – Арен обнял меня за плечи и усадил в кресло, где я снова свернулась калачиком, а сам остался стоять рядом с папой.
– Ума не приложу, как такое могло произойти, – осушив бокал, сказала мама. Она явно боролась с искушением выпить еще, но вовремя остановилась.
– Я тоже. – Мне казалось, что я до сих пор чувствую на себе волны ненависти этих людей. – Что плохого я им сделала?
– Ничего, – заверила меня мама, устроившись рядом со мной. – Они ненавидят монархию, а отнюдь не тебя. Сегодня они видели в твоем лице представителя этой самой проклятой монархии и именно потому с такой яростью и набросились на тебя. На твоем месте мог оказаться любой из нас.
– А я-то, дурак, был уверен, что Отбор поднимет им настроение. Мне казалось, они будут в восторге. – Папа, по-прежнему в шоке, бросил взгляд на фото.
На секунду все словно притихли. Надо же, как жестоко он заблуждался!
– Ну, – начал Арен, – все могло пойти именно так, как задумано, если бы не Идлин.
Мы удивленно уставились на него.
– Прошу прощения? – Меня настолько задели его слова, что я чуть было не разрыдалась снова. – Ведь мама сама только что сказала, что на моем месте мог оказаться любой из нас. Тогда при чем здесь я?
Арен плотно сжал губы и задумчиво оглядел комнату.
– Отлично. Давайте обсудим. Если бы Идлин была обычной девушкой, не стремящейся все контролировать, такого никогда не случилось бы. Но возьмите любую из этих газет, – произнес брат, ткнув пальцем в лежавшую возле отца кипу. – Она словно ставит себя выше других, а снимки со вчерашнего обеда говорят сами за себя. Идлин смотрит чуть ли не волком на бедных парней.
– Тебя бы на мое место. Вот тогда ты бы понял, насколько мне тяжело.
Арен вытаращил на меня глаза. Он лучше других знал, что я не собираюсь искать себе суженого, по крайней мере в ближайшие несколько месяцев.
Мама отошла от меня и заглянула в газету через папино плечо:
– Он прав. Ты сама по себе. Ты как айсберг в океане. Никакой химии, никакой романтики.
– Послушайте, я не собираюсь ничего изображать. Ради забавы публики строить из себя дурочку, млеющую от внимания кучки парней? Нет уж, увольте! – И я решительно скрестила на груди руки.
Прошло всего два дня – и такой сокрушительный провал. А ведь я заранее знала, что это дохлый номер, но теперь по уши увязла в их унизительной затее. Неужели они осмелятся просить меня и дальше выставлять себя на посмешище ради того, что наверняка не сработает?
В комнате стало тихо, и я, наивная, на секунду решила, что выиграла.
– Идлин. – Папа бросил на меня умоляющий взгляд, но я решила не поддаваться на провокации. – Ты обещала мне три месяца. Мы здесь и так устроили мозговой штурм, но нам не удастся погасить пламя, если будут возникать новые очаги возгорания. Ты должна хотя бы попытаться.
И тут я вспомнила о том, о чем раньше как-то не задумывалась: о папином возрасте. Папа не был старым в прямом смысле слова, но за свою жизнь он сделал столько, о чем люди вдвое старше его и мечтать не могли. Он постоянно приносил себя в жертву – ради мамы, ради нас, ради своего народа – и теперь преждевременно согнулся под бременем забот.
Я нервно сглотнула. Нужно дать им как-то понять, что я тоже всей душой переживаю из-за Отбора. Хотя бы ради папы.
– Полагаю, ты знаешь, что делать с газетчиками.
– Да. У нас есть надежные фотографы и журналисты, – кивнул папа.
– Тогда завтра утром пригласи репортеров в Мужскую гостиную. А я постараюсь быть на высоте.
Глава 11
На следующее утро я решила пропустить завтрак с семьей. Мне необходимо было сосредоточиться. Ужасно не хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как сильно напугал меня вчерашний день, и сейчас я с каждым вдохом окружала себя непробиваемой броней.
Нина убирала комнату, беззаботно мурлыча себе под нос, что было бальзамом на мои раны. Ведь Нина не только успокоила меня после вчерашнего фиаско, но и не стала ни о чем спрашивать, решив не касаться болевых точек. Насчет нее я могла быть абсолютно спокойна. А вот насчет себя – это вопрос.
– Нина, полагаю, сегодня – самый подходящий день, чтобы надеть штаны, – заявила я.
– Еще больше черного? – поинтересовалась она.
– Немного черного сейчас точно не помешает.
Мы обменялись улыбками, и она вручила мне пару черных штанов в облипку. Я всегда носила их с высокими каблуками, которые к полудню меня наверняка доконают.
Потом я надела цветастую блузку, жилет и тиару с камнями в тон блузке. Наконец я была в полной боевой готовности.
Я решила последовать папиному примеру и поступить так же, как и он во время своего Отбора. В первый же день он отправил домой шесть девушек. Что ж, придется как минимум в два раза превысить его результат. Да и вообще, отсев нежелательных кандидатов должен продемонстрировать, что я крайне серьезно отношусь к данному мероприятию и мне важен конечный результат.
Естественно, хотелось бы, чтобы все происходило не на камеру. Ну да бог с ним, камеры в этом деле – неизбежное зло. Я уже заранее составила список, обозначив основные пункты, и теперь самое главное было не сбиться в присутствии журналистов, чтобы не опозориться во второй раз. Словом, нужно было оставаться на высоте.
Женский зал считался епархией королевы, и мужчины не имели права входить туда без разрешения. А вот Мужская гостиная была создана исключительно для моего удобства, а потому можно было обойтись без формальностей. Появление получилось весьма эффектным: я настежь распахнула двустворчатые двери, а порыв ветра разметал мои волосы.
Избранные моментально встрепенулись: кто-то вскочил на ноги, кто-то прервал беседу с телерепортерами.
Поравнявшись с Пейсли Фишером, я остановилась и услышала, как тот шумно сглотнул. Тогда я с улыбкой положила ему руку на плечо:
– Вы свободны.
Он растерянно посмотрел на окружавших его парней:
– Свободен?
– Ну да, я вас больше не задерживаю. Кстати, спасибо за участие в Отборе, но вашего присутствия во дворце больше не требуется. – Он замешкался, и я наклонилась к его уху: – Не тяните резину, чтобы не ставить себя в дурацкое положение. Вы должны уйти.
Он медленно покинул комнату, в его глазах я увидела неприкрытую злобу. Хотя, если честно, я не совсем понимала, с чего вдруг он так разозлился. Я ведь не ругалась, да и вообще была спокойной, как танк. Мысленно поздравив себя, что избавилась от склонного к ребячеству парня, я стала вспоминать свой список. Итак, кто следующий? О… этот сейчас точно получит по заслугам.
– Блейкли, не так ли?
– Д-д-да… – Его голос сорвался. – Да, ваше высочество.
– Во время нашей первой встречи вы беспардонно пялились на мой бюст. – (Парень побелел, словно не ожидал от меня такой наблюдательности.) – Хочу дать вам возможность полностью удовлетворить свое любопытство. Когда будете уходить, можете посмотреть на мою задницу.
Я специально произнесла это достаточно громко, чтобы слышали кинооператоры и все остальные. Надеюсь, такая показательная порка заставит других задуматься о своем поведении. Низко склонив голову, он поспешно покинул помещение.
Затем я остановилась перед Джамалом:
– Вы свободны.
Стоявший рядом с Джамалом Коннор снова начал усиленно потеть.
– А вы можете присоединиться к своему товарищу.
Они обескураженно переглянулись и вышли из комнаты.
Следующим на очереди был Кайл. В отличие от других, Кайл не стал отворачиваться. Наоборот, он твердо смотрел мне прямо в глаза, словно умоляя положить конец мучениям и отпустить его на все четыре стороны.
Что я, возможно, и сделала бы, если бы не знала, что его мать меня тогда точно убьет. Более того, вчера его имя чаще других встречалось на самодельных транспарантах. Хотя что ж тут удивительного: он ведь кандидат от нашей провинции и толпа вполне могла быть предвзята! Значит, мне от него не избавиться. По крайней мере, пока.
Рядом с Кайлом стоял Хейл. Я вспомнила, как он самоотверженно защищал меня вчера, взяв на себя предназначавшиеся мне удары, и некоторые весьма болезненные.
Я подошла к нему и тихо сказала:
– Спасибо за вчерашнее. Вы вели себя очень отважно.
– Ерунда, – отмахнулся Хейл. – Хотя костюм теперь придется пустить на тряпки.
Он произнес это шутливым тоном, словно желая показать, что ему все нипочем и вообще это мелочи жизни.
– Какой ужас!
Опустив глаза, я продолжила обход. Не думаю, что кинооператоры слышали наш разговор, но они явно видели наши улыбки. Интересно, как они преподнесут это публике?
– Иссир… – обратилась я к долговязому молодому человеку с прилизанными волосами. – Нет. Благодарю.
Он даже не стал задавать лишних вопросов. Покраснел и пулей вылетел из комнаты.
