Легенда о яблоке. Часть 1 - Ана Ховская
София, отсидевшая целый день в кресле у кровати сестры, устав от напряженного ожидания, зевнула, глянула на часы и согласилась на предложение крестного.
Девушке очень нравилось бывать в доме Логана. Запах, вещи, мебель, освещение – напоминало ее беззаботное детство. Бен отличался хорошим чувством вкуса, и здесь, как и в Эль-Пачито, обстановка, дизайн дома соответствовали времени и его личным предпочтениям.
Как только София вошла в дом, она почувствовала, как сильно проголодалась. Взглянув на часы, удивилась, почему не почувствовала голод раньше. Из холодильника она набрала на поднос фруктов, остатки печенья, пирога, упаковку молока и села в мягкое кресло у телевизора. В девять вечера начинался ее любимый сериал, который София смотрела во второй раз и все с тем же интересом и азартом.
И вдруг раздался телефонный звонок. Она сразу же придумала несколько вариантов ответа, если это была тетя.
И это действительно была Лили.
– Дорогая, вы еще не уплыли?
– Нет, нет, наверное, завтра…
– Звоню, чтобы сказать, что вчера и сегодня целый день звонил какой-то Кери Эдвардс. По-моему, ты очень ему нужна,– в ее интонации слышалось любопытство.
София смутилась и улыбнулась в трубку:
– Тетя, это всего лишь однокурсник. Ничего особенного…
– Что ж, надеюсь, он хотя бы симпатичный?– догадливо заметила Лили.– Доброй тебе ночи, красавица моя!
– И тебе, тетя.
София сразу вспомнила о том, что обещала Кери провести с ним новый год, но ситуация с Милиндой выбила ее из привычной колеи. Оставив еду, она набрала номер Эдвардса. Ожидая ответа, София зажмурилась от приятной щекотки по всему телу. Он звонил и хотел ее! Она была ему нужна!
От его голоса сбилось дыхание, ее голос дрогнул:
– Кери, привет! Я только узнала, что ты мне звонил. Я не дома, я у крестного.
– Кто это?– недоуменно просил Кери, будто спросонья.
– Мэдисон,– оробела София.
– А-а… Софи… где ты пропадаешь?
– Ну-у-у…– протянула София, подыскивая достойное оправдание, но, не успев объясниться, как тот перебил своим вопросом.
– Тридцать первого декабря у меня в доме вечеринка, родители свалят в Нью-Йорк, будет здорово. Нам обязательно надо поговорить. Будет место и время остаться вдвоем.
– Кери,– несмело перебила София,– я помогаю сестре. У нее трудности со здоровьем, я ей очень нужна…
Эдвардс будто не слышал ее и с энтузиазмом продолжал:
–…Тебе понравится. Я пригласил всех из кружка Тима. Все свои… Сестру бери с собой.
– Но, Кери, она в больнице…
– Ты придешь?
В замешательстве девушка не смогла ничего ответить, как промычать в трубку что-то нечленораздельное, чем заставила Эдвардса повторить свой вопрос, но уже разочарованным тоном:
– Так ты придешь?
София представила лицо Лин – бледное, растерянное и жалкое и не смогла решиться на беззаботную встречу нового года в кругу чужих ей людей, когда собственная сестра нуждалась в ее поддержке.
– Нет, Кери,– глухо, но твердо произнесла она.
Эдвардс молча бросил трубку, чего София никак не ожидала от него. Она тупо уставилась на телефонную трубку и не могла поверить, что Кери сделал это, что он был так черств и безучастен. Неужели она так рассердила его своим отказом? Ведь он был «без ума» от нее?
Хьюстон, январь 1995 года
Предновогодние каникулы София провела в клинике Беркли. Новогоднюю ночь она тоже отпраздновала здесь вместе с медперсоналом в ординаторской доктора Логана.
Милинда быстро шла на поправку, ее настроение улучшалось с каждым днем, чего нельзя было сказать о настроении Софии. Любовь к сестре и желание быть счастливой разрывали ее пополам. Мысли об Эдвардсе, его обиде на нее взвинчивали и нагнетали все большее беспокойство, хотелось как-то исправить ситуацию. Три раза на день София звонила Лили, чтобы узнать, не звонил ли ей кто-нибудь, и всегда получала отрицательный ответ. После звонка тете она набирала Роксану и намеками выспрашивала, что с Кери и где он. Рокси, как всегда, была сама беспечность и толком не могла ничего сказать.
Дома у Кери никто не брал трубку, только «дурацкий» автоответчик принимал многочисленные просьбы Софии позвонить ей. Складывалось впечатление, что Эдвардс намеренно избегает ее. С каждым безрезультатным звонком на Софию накатывали слезы и только то, что она была рядом с Лин и Логаном, удерживало ее от отчаяния. Она понимала, как глупо это выглядит со стороны, но ничего не могла с собой поделать. Самым невыносимым было то, что девушка уже не представляла себе дальнейшей жизни без Эдвардса. Он так незаметно проник во все уголки ее души, что даже вообразить возможный разрыв отношений с ним было немыслимо.
В последний день каникул позвонила Роксана и пригласила к себе на вечеринку. Это был великолепный шанс для Софии выяснить все с Кери. И тут, как нарочно, оказалось, что Милинду выписывают из клиники. Скрывать ее от Лили было уже подозрительно, и Хелен задавала много беспокойных вопросов. София не могла просто сказать «до свидания» и отправить сестру на вокзал. С огромным сожалением она отказалась от приглашения. И, как назло, поезд Милинды отправлялся в девять вечера, а если ехать к Роксане, надо было обогнуть половину Хьюстона, при вечерних пробках одним часом не обошлось бы. И почему все происходило так не вовремя?!
– Мама, здравствуй,– безрадостным голосом сказала девушка в телефонную трубку.– Я посадила Лин в поезд. Встретишь ее утром.
– Конечно. Почему ты без настроения?
Хелен была, как всегда, проницательна. Но Софии не хотелось делиться своими переживаниями.
– Я очень скучаю по вас.
– Не хочешь меня волновать?
– Мама, все действительно хорошо. Могу я просто устать или быть не в настроении?
Наверное, ее тон был не убедительным, что Хелен тяжело вздохнула в трубку и огорченно ответила:
– Я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Если я могу тебе чем-то помочь, только скажи?
– Мам, главное, чтобы у вас все было хорошо. Я так люблю тебя…
– И я тебя…
Когда на другом конце положили трубку, София ощутила острую боль в груди. Слезы хлынули ручьем и не было сил сдержаться. Она сама не понимала, что было обиднее больше всего: молчание Кери и чувство одиночества или неспособность контролировать свои эмоции и доставлять огорчение близким.
Сегодня, когда не было причин разрываться между Лин и Кери, София чувствовала еще большую тревогу и растерянность за завтрашний день, в котором могло не оказаться ни Эдвардса, ни счастливых мгновений с ним, и вся ее жизнь могла вернуться
