Вэвиан Фэйбл - Золотая рыбка. Часть 1

— И ты намерен рыться в их грязном белье? Ничего не скажешь, твоя работенка тоже не для чистоплюев. Но если даже соберешь компромат, чего добьешься? Вряд ли это поможет Ван Эрдману спасти газету. Ага, догадалась: плевать на Ван Эрдмана, просто цепляешься за собственное место, верно?

— Обвиняешь меня в намерении заняться шантажом? — улыбается Круз.

— Можно и так выразиться.

— Конечно, у тебя есть основания презирать меня. В твоей системе ценностей подобные грехи преследуются законом.

— Это лишь одна сторона дела. Другая пострашнее, милый мой. Если Хольденам твоя активность придется не по нутру, торговаться они не станут. Найдут другой способ заткнуть тебе рот, и твое кресло в редакции вообще может оказаться вакантным.

— Не пойдут же они на необдуманные поступки!

— Если ты настолько в себе уверен, не стану разубеждать. В конце концов, ты взрослый человек, вырос уже из коротких штанишек, имеешь право голоса, так что волен совершать любую глупость, какую пожелаешь.

— Сама ты, конечно, глупостей не совершаешь! А играть роль приманки для бандитов, это, по-твоему, как называется? Я нахожу это отвратительным.

— Полностью согласна. Убедилась на личном опыте.

— Таскаться по злачным местам, выспрашивать, выпытывать, вынюхивать, чтобы отловить очередного маньяка, — вот она, твоя работа! — не унимается Круз. — Жизнь на алтарь отечества, острые ощущения гарантированы.

Я не спорю, Круз абсолютно прав. Нет горше дня, когда вдруг осознаешь: все, что прежде казалось важным, на самом деле пустышка. Но в этом крушении иллюзий терпит крах и сам Круз. Поэтому я помалкиваю.

Один за другим мы проскакиваем перекрестки, чередующиеся с монотонностью метронома. Небо заволокло тучами, луна полностью скрылась. Ветер безжалостно треплет кроны деревьев, раскачивает тусклые уличные фонари. Редкие прохожие, боязливо втянув голову в плечи, спешат по домам — типичное поведение для припозднившегося человека.

У следующего перекрестка из темноты внезапно возникает мощный черный мотоцикл. Фары слепят глаза, мотоцикл с грозным ревом устремляется нам навстречу, виляет в сторону перед самым капотом машины, взлетает на тротуар и, накренившись, заваливается на бок. Мне видно его заднее колесо, оно крутится как бешеное, почти вплотную к правому крылу нашего автомобиля. Лихач-мотоциклист лежит без движения, свет ближайшего уличного фонаря отражается от шлема.

Круз хватается за ручку дверцы, и тут от перекрестка к нам устремляются еще два мотоцикла.

— Не выходи из машины! — отчаянно кричу я.

Даже не захлопнув за собой дверцу, Круз бежит к распростертому на тротуаре парню. Двое других останавливают своих мустангов и тоже спешат к месту аварии.

Мною овладевает странная раздвоенность: я догадываюсь, что должно произойти нечто ужасное, и в то же время с хладнокровием стороннего наблюдателя зорко подмечаю каждую деталь. Изучающе разглядываю рокеров, стараясь запечатлеть в памяти особенности их внешнего облика. Один в комбинезоне из черной кожи мягкой выделки, у шлема щиток из плексигласа, на ногах сапоги со шнуровкой; у него стройная, гибкая фигура, и даже в манере двигаться угадывается что-то от змеи. Второй более массивного, чуть ли не грузного сложения, обут в тяжелые ботинки.

Круз возится с мотоциклом. Поднимает его, высвобождая придавленного машиной рокера, и застывает в нерешительности, не зная, что делать дальше. Стройный рокер в черном кожаном комбинезоне перенимает у него руль и отталкивает машину в сторону. Второй парень что-то кричит Крузу и делает молниеносное движение ногой. Единственный удар — и Круз с искаженным от боли лицом валится как подкошенный.

Третий мотоциклист — «жертва несчастного случая» — жив-здоров, вскакивает как ни в чем не бывало. Этот сразу же устремляется ко мне. Я шарю рукой в бардачке. Когда парень оказывается вровень с машиной и наклоняется к боковому стеклу, чтобы заглянуть внутрь, я ногой распахиваю дверцу. Шлем трещит от удара о дверцу, налетчик, потеряв равновесие, падает. Я мигом выскакиваю из машины, сжимая пистолет взмокшей рукой.

Бандит в тяжелых бутсах ногами обрабатывает Круза, тот лежит мертвее мертвого. Улучив удобный момент, я стреляю — раздается вопль: пуля попала бандиту в ногу. Второй налетчик начинает шевелиться у моих ног, я делаю шаг назад, держа его под прицелом. В следующую секунду раздается рев мотора: стройный рокер в кожаном комбинезоне решает, что пора смываться.

Субъект, что ближе ко мне, замирает, сидя на пятой точке. Свет фар проникает сквозь перерезанный трещиной плексиглас шлема, но мне видны лишь его глаза — настороженный взгляд зверя, угодившего в западню. Однако он и не помышляет о добровольной сдаче. Мускулы напряжены, тело изготовилось к атакующему броску.

Мне страшно. Я стреляю в асфальт, рядом с рукой, которой бандит опирается о мостовую. Грохот выстрела производит должный эффект: напуганный субчик пятится, отползая к своему мотоциклу. С молниеносной быстротой проносятся отчаянные мысли: тревога за Круза, страх за самое себя, желание не упустить добычу… Не так-то легко сделать выбор.

Наконец я принимаю решение и даю возможность «жертве катастрофы» добраться до мотоцикла, а сама не спускаю глаз с другого бандита, в тяжелых бутсах; тот пятится, прихрамывая, одновременно следя за каждым моим движением. Слышно, как в доме позади открывается, затем с шумом захлопывается окно; на противоположной стороне улицы прохожий опрометью бросается прочь, подальше от опасного места.

Едва только подранок хватается за руль мотоцикла, я, держа пистолет обеими руками, поднимаю его на уровень плеч.

— Стой! — кричу я и тотчас отскакиваю, поскольку бандит, оседлав стального коня, разворачивается и мчит прямиком на меня. Я увертываюсь, прячась за автомобиль, а мотоциклист, налетев на распахнутую дверцу, поневоле притормаживает и оказывается у меня под прицелом.

Его напарник — тот, что в тяжелых бутсах, — тоже не теряет времени даром. Подкравшись к машине, он с размаху бьет ногой по крылу, которое лишь чудом не отваливается напрочь. Должно быть, в мысок ботинка вделана стальная прокладка. Такую обувь обычно носят каменотесы; свались им на ногу каменная плита, они и не заметят. Так вот почему Круз мгновенно затих после первого же удара!

Одна пуля достается бандиту на мотоцикле, раздается приглушенный защитным забралом вскрик, на плече парня выступает кровь, и, бросив напарника на произвол судьбы, раненый бандит уносится прочь.

Другую пулю я пока что оставляю про запас, поскольку безудержная ярость оставшегося бандита уступает место настороженному выжиданию. Сменить тактику его вынуждает веский аргумент — зажатый в моей руке пистолет. Как же я благодарна этой спасительной железке, которую совсем недавно с отвращением засунула в самую глубь перчаточного отделения!