Сьюзен Джонсон - Мой дерзкий герой

На какое-то время воцарилось молчание. Бобби развернулся и с насмешливым видом поднял бокал:

– Как бы не так! Верно?

– Надсмотрщики мне не нужны, – пробормотала Касси, осторожно отводя взгляд от того, что располагалось у него ниже пояса.

Бобби, заметив это, чуть было не сказал: «Можешь смотреть. Все уже путем».

– Ну пожалуйтесь мне, – вместо этого проговорил он. – У меня тоже есть старший брат.

– Шутите! Чтобы вами кто-то командовал?

Прежде чем Бобби ответил, прошла минута, потому что Касси пересела в плетеное кресло, закинув ногу на ногу – ну прямо Шерон Стоун в «Основном инстинкте», ни дать ни взять, – и желание Бобби стало опять с головокружительной скоростью набирать обороты.

– Он пытается, но мы редко видимся, – ответил он наконец, тщательно следя за своей интонацией и – по очевидной причине – даже не пытаясь подняться со своего места. – Он живет на Гавайях.

– Почему? – Касси вспомнила, что в разговоре о Монтане упоминалось действующее ранчо. Это ранчо являлось частью его яркой биографии, предлагаемой уважаемой публике.

«Не смотри на ее ноги».

– Он любит виндсерфинг.

Простой вопрос – простой вопрос. Но эта гламурная жизнь, которую она видит на экране телевизора, чертовски далека от сферы ее компетенции.

– Он женат. – Бобби проговорил это с той настороженностью, с какой обычно говорят мужчины, когда в беседе всплывает слово «женат».

– Дети есть?

– Четверо.

– Ого! А вы, значит, брат, которому неведомы семейные ценности?

– Вас я тоже не представляю с детьми.

– Не будем об этом.

– Простите. Больной вопрос?

– Один из многих благодаря моему бывшему мужу, который воспринимал окружающий мир как свой собственный, принадлежащий ему одному парк развлечений.

– Пока вы, как примерная жена, безвылазно сидели дома и гремели кастрюлями?

– Не понимаю, как это мы вышли на эту тему? – Мог бы свой сарказм оставить при себе.

– Вы спросили про моего брата.

– Так вы действительно узнали, кто эта женщина? Я о полотне вдовы Де Бирс за диваном в Хертфордшире?

Эта дипломатичная перемена разговора вызвала на лице Бобби улыбку.

– Да, это был автопортрет ее любимого Рубенса с его первой женой. Только представьте себе, некоторые из похищенных картин бандиты просто выкинули в канаву. – Бобби стало полегче дышать. Беседа об искусстве куда безопаснее, чем мысли об этой женщине, черт бы их побрал! – Ведь многие похитители художественных ценностей не имеют ни малейшего представления о том, что крадут, – эдакие, знаете ли, молодцы с кувалдами и ломами вроде тех, что в Норвегии утащили «Крик»,[7] а потом попытались загнать его двум детективам из Скотленд-Ярда. Но бывает, попадаются профессионалы. Например, похитители Коро сняли картину в Лувре в самые посещаемые музейные часы. Полотно исчезло из поля зрения. Небось, висит на какой-нибудь асиенде у какого-нибудь заправилы наркобизнеса. У вас опять верхняя пуговица расстегнулась. – Бобби присудил себе несколько очков за то, что не заглянул в ложбинку у нее на груди.

– Послушайте, это не нарочно, надеюсь, вам понятно? – быстро отреагировала Касси, застегивая пуговицу. – И сегодня утром это тоже было случайно. Артур скорее всего подумал иначе, но я не хочу, чтобы вы тоже пребывали в этом заблуждении. Вам ясно?

– Кристально.

– Вот и хорошо, – припечатала Касси, поднимаясь со своего места. – И еще одно: к вашему сведению, я очень хорошо переношу алкоголь, так что, когда возьмусь за следующий бокал, не вмешивайтесь, оставьте меня в покое.

– И не собирался, – спокойно разуверил ее Бобби. Как раз в этот момент из дверей послышался громкий голос:

– Ну ничего себе! Ну и дела! Касси, познакомь меня.

– Уилли Петерсон, Бобби Серр. И прекрати пыхтеть и задыхаться, Уилли. Это неприлично.

– Он твой? Отбивать разрешается? – поинтересовалась Уилли, решительно вышагивая по комнате. Ее тело, покрытое загаром, демонстрировало пользу интенсивных тренировок с отягощением и ежедневной упорной игры в гольф.

– Валяй. – С Мег и Уилли, решившей пококетничать с Бобби Серром, вечер обещал затянуться. Касси прикинула, на сколько порций ей хватит того, что оставалось в кувшине, потому что без этого ей, видно, не обойтись.

Бобби пришлось встать, и Уилли, приблизившись, протянула ему руку:

– Скажите, что вы играете в гольф, и я пойму, что попала в рай.

– Извините, – с улыбкой ответил Бобби, пожимая ей руку. – Только когда у меня нет другого выхода.

– Ну тогда вы, надо думать, кое в чем другом мастер, – промурлыкала Уилли.

Бобби, расхохотавшись, ловко и деликатно высвободил свою руку.

– Мег говорит, вы победительница женских состязаний «Ю-Эс опен». Поздравляю!

– Мам, я тоже хочу домпас! – закапризничал вбежавший в комнату карапуз. – У Дюка есть домпас! А он мне его не дает!

Уилли повернулась к сыну, Коулу.

– Рыбка моя, смотри, – сказала она, вытаскивая из сумочки ключи и протягивая их малышу. – Ты можешь поиграть с ними.

Насупленный мальчик тотчас просиял. Взяв протянутое ему кольцо с ключами и широко улыбаясь, Коул немедленно сунул болтавшийся на нем свисток в рот и принялся дуть в него с такой силой, что его лицо налилось кровью.

– Деточка, пожалуйста, прошу тебя, иди посвисти где-нибудь в другом месте! – крикнула ему Уилли, пытаясь перекрыть оглушительный свист. – Ступай покажи его Люку и Зои!

В ушах у Касси еще не утих звон, когда за спиной сына Уилли захлопнулась дверь.

– Какой славный мальчуган, – улыбнулась Касси, надеясь, что ее барабанные перепонки не получили непоправимых повреждений.

– Он очень похож на Тодда, ну просто вылитый, ты не находишь?

– Одно лицо. – Слишком вежливая, чтобы спросить незамужнюю Уилли, почему он похож именно на Тодда, Касси заметила: – Однако своим веселым нравом он обязан тебе. – Ложь из вежливости по сути и не ложь вовсе, а просто средство избежать грубости.

– Ну разве он не прелесть?! – разошлась Уилли с обычной для родителей непонятной слепотой.

– Уж такая прелесть, что просто слов нет. – Как это прозвучало? Не грубо? – Не желаешь ли выпить?

За выпивкой Уилли выложила подробности своей победы, одержанной на женском состязании «Ю-Эс опен», а потом Мег пришла позвать их на ужин. Дети уже были усажены за стол.

У Мег имелась специальная детская мебель: твердый клиновый стол и более тяжелые, чем обычные, резные деревянные креслица. Какие бы акробатические номера ни выделывали на них непоседы, стол и стулья стояли как вкопанные. Взрослые за ужином почти не разговаривали, слышались лишь постоянные призывы и уговоры «сидеть смирно и есть, как следует, иначе десерта не видать». Но это срабатывало лишь ненадолго, и наконец Мег сдалась и постановила, что лимонное мороженое и сахарное печенье в этот вечер будут основными блюдами.