Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай
Не помня себя от радости, Лис выскочила из укрытия.
— Стой! – воскликнула она и замахала руками.
Арканистов – а это, несомненно, ехал кто-то из них – отличала нездоровая любовь к вычурности. Они, без оговорок, обожали броские детали: выкрашивали волосы во все оттенки радуги, тратились на экзотических животных, нанимали на работу бестий. У кого бы, кроме них, достало дурости и мастерства мчаться через лес!
Перечисленные аргументы к догме, увы, не сводились. При бросании под колёса Лис опиралась на неопровержимое подтверждение личности владельца повозки. Выведенные символы гласили: «Услуги арканиста. ДОРОГО». Приписка большими буквами окончательно убеждала, что они повстречались с колдуном. Страсть сдирать с клиентов фантастические суммы заложила в арканистов мать-природа.
Существо на ко́злах натянуло вожжи. Бараны остановились.
— Паршивка! – гаркнули на девушку. – Куда прёшь?! Помереть захотела?!
— Не померла же, – огрызнулась Лис, прыгнув на подножку.
— Я-те..! – замахнулся на неё кнутом возница. Она с лёгкостью перехватила ремень у кнутовища.
— Ну-ну, поаккуратнее. Зацепишь кого, – упрекнула и вырвала у него орудие. – Нам с хозяином переговорить бы.
Карлик недобро зыркнул на неё. Тем же наградил выкарабкавшуюся из кустов принцессу.
— Хозяин с оборванцами не водится.
— Неправильно попросила! – замахала на него Лис.
Перед носом-крючком, торчавшем из-под шляпы, замаячило лезвие клинка.
— Я вырезаю тебе второй глаз, или ты по-хорошему предупреждаешь арканиста о незапланированном визите?
От выбора закипающего от злости карлика избавил заработавший динамик. Он, замаскированный под цветок шелковицы, прятался под козырьком. Человека непуганого от переизбытка впечатлений удар бы хватил: говорят из ниоткуда! Радио лет с двадцать пользовалось популярностью в Сорнии, что не мешало народу напускать суеверный дым на арканистов. Проще приписать им умение вещать без приспособлений сквозь расстояния, чем включить мозг и поискать источник звука.
— Пусти их, Шакс. Избавь меня от забот с твоей заменой.
От медового голоса Лис передёрнуло. Его приторно-сладкое, тягучее-претягучее звучание ассоциировалось с фальшью – схоже «напевали» мужчины в борделе мадам Ля-Пле, обещая молоденьким куртизанкам вырвать их из лап порока и одарить богатствами. Вкусная ложь, разумеется, оставалась ложью, но дурёхи с аппетитом проглатывали её, повторяя после ночей с «возлюбленными»: «Он заберёт меня через месяц! Нет-нет, послушайте: я присмотрела свадебное платье, мы выбрали дату… Он и колечко подарил! Ах, он вернётся с торгов – и вы увидите меня женой!». В колечках сверкали стёклышки, женихи не спешили объявляться для исполнения клятв.
От залётного арканиста разило завсегдатаем Домов Утех: лукавый и обольстительный, он втягивал жертву в сети и, опустошив досуха, выпускал на волю. С пометкой на отсутствие сексуально-любовного подтекста: демон на духовное не покушался – он сулил обчистить кошелёк. В фургон девушка влезала без былого энтузиазма.
— Лис, мы в опасности? Ты что-то подозреваешь? – шёпотом поинтересовалась принцесса. – На тебе лица нет.
— В опасности мои банковские счета, – пробурчала та. – Меня обдерут как липку.
— За что? – не поняла спутница.
— За вторжение. За ошейник. За доставку, – перечислили из-за ширмы. Выдержали издевательскую паузу и добавили: – За испачканный коврик. Ничего не упустил?
Лис скрипнула зубами.
— Сдайте коврик в чистку.
— Она не бесплатная.
— Обойдётся дешевле, чем приобретение другого.
— Нет гарантий, что его не испортят и не придётся тратиться на новый.
— Я дам адрес проверенной прачки, – не сдавалась девушка.
— Что насчёт компенсации ожидания? Потраченные минуты не возместить. Плюсом расходы на дорогу.
Оспорить доводы помешала Эйвилин.
— Не пора ли завершить баталию и перейти к сути, Лис? – по-царски степенно осведомилась она. — Ругаетесь за гроши.
За ширмой закашлялись, подавившись, должно быть, конфетным дымом табака. Он как нельзя хорошо соответствовал голосу – после него пробуждалась жажда. Буквальная: тянуло окунуться в ручей и глотать воду до переполнения желудка. Мерзкий дым целиком пропитал убранство фургона, повис в помещении полупрозрачным туманом – и застал Лис врасплох нагрянувшей ассоциацией.
Колье чуть оттягивает лиф платья, камни колют кожу. Партнёр прижимается до неприличия близко – недостаточно, чтобы наткнуться на твёрдые кристаллы под тканью, но всё же чересчур – ей неприятно, душно. Порезы щиплет. Приходится порадоваться выбору Малси: на глубоком синем цвете кровь не проступает – алый впитывается, образуя маленькое пятнышко между грудей. Мужчина подмечает его, с хмельными искрами в зрачках исследует блестящее от пота декольте. Интерпретирует по-своему: думы заняты предвкушением рандеву. В её расписании близких знакомств не значится – выискивает среди танцующих рыжую макушку друга. Падкость графа на женщин вручила ей ключ, позволила обчистить сейф и возвратить тот же ключ обратно без последствий – кто, упиваясь поцелуями, следит за действиями полюбовницы? Притом упорство и брошенное ей вскользь: «После бала», – удерживает мужчину подле. Не затеряться, не спрятаться. Малси, как специально, на выручку не спешит.
Она облизывает губы.
Поворот. Поклон. Поворот.
Чужие руки обнимают за талию. В ноздри просачивается аромат конфетных благовоний. Граф застывает в эпицентре кружащихся пар.
— Я обыскался тебя, – нарочито громко заявляет сменившийся партнер и наклоняется, бесцеремонно целуя в шею.
На графа смешно посмотреть: от нанесённого оскорбления он багровеет, на лбу вздувается вена. Кружок смыкается, избавляя его от шанса добраться до обидчика.
Заострённый ноготь ведёт по позвоночнику. Она не отстраняется.
— Надоело дежурить у стойки с вином? Клиенту запрещено вмешиваться.
— Не удержался, – признается он. Не раскаивается – констатирует. – Каков соблазн: мой должник покушается на мою исполнительницу! Святая обязанность – прилюдно его унизить!
— Мстительность и собственничество! С кем я связалась? – веселится она.
— Продемонстрировать тебе… после бала? – предлагает он. Ни дать ни взять – сытый кот.
Её шутку поглощает музыка. Не отказывается. Не соглашается.
Он не таит ухмылки: тело честнее речей.
От картин из прошлого свело скулы. Не дожидаясь приглашения, девушка отодвинула ширму.
— Лис, моя прекрасная, – просипел колдун, борясь с приступом кашля.
Он предусмотрительно поднялся из-за стола и зашёл за стул с высокой спинкой. Как будто это могло его обезопасить. Принцесса опасливо высунулась из «прихожей».
— Сонхи, солнышко моё, – промурлыкала Лис.
Несмотря на то, что клинок она не вынимала, а агрессия не принимала физического облачения, колдун приготовил кармину{?}[(от лат. In carmine – «заклятие») – листок с изображением магической руны, заклинание арканиста.] с руной защиты. От отверстия в боку она не уберегала – ей блокировались элементарные воздействия магии. Родство с бестиями не наделяло арканистов неуязвимостью к человеческим орудиям умерщвления – на оружие заклинание накладывалось при перешагивании через порог. Высеченные на арке символы-барьеры светились голубым и погасали после ухода визитёра. Никому бы не удалось извлечь предмет, способный навредить хозяину, без позволения. Услуга, заменяющая дюжину охранников, пользовалась спросом среди богачей и обходилась им в годовой заработок среднестатистического министра. Вымогательство, ей-богу! Пирамида золота за баночку специальной краски и горошинку крови арканиста.
Причём водился в зачаровывании на безопасность изъян: рукоприкладства они не предотвращали.
Сонхи смекнул это через миг после неё. В прорези воротника-стойки судорожно дёрнулся кадык. Лис перегнулась через стол, ничуть не смущаясь оголившейся груди.
— Не обнимешь старую знакомую?
— Боюсь, мои четырёхсотлетние кости не выдержат нагрузки.
