Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай
Мужчина сражался со ржавым замком на калитке.
— Сбей его, – порекомендовала Лис.
— Сбей его, – передразнил он. – Я металл зубами не раскусываю.
Щёлкнул вскрытый механизм. Заскрежетала калитка. За ней, прямо под держателем для факела, обнаружился рычаг.
— Я запру люк.
Сапоги захлюпали по воде. «Была не была», – подумала девушка и потянула за рычаг. Выругавшись, мужчина пробежал через калитку. С потолка опустилась решетка. Он припал к прутьям.
— Без карты вам не пройти катакомбы.
— Без твоей карты? – с невинным видом полюбопытствовала Лис, потрусив перед ним свернутым листком. – Я не от любви с тобой во дворе обнималась.
— Плутовка. Считай, я дал тебе фору.
— Меня Лис зовут. На это имя направь уведомление о дате твоей казни. Приду проститься. Бывай.
Вздернув подбородок, принцесса засеменила за ней. Дюйм за дюймом силуэт Призрака терялся в непроницаемой тьме.
***
«Хромая кобылка» плохих времён не ведала. Что летом, что зимой на тракте было не протолкнуться из-за повозок, карет и самоходок, поэтому у хозяев гостиницы посетители водились круглый год. В сезоны дождей твёрдый грунт не позволял размыть большак; деревья-исполины, глубоко проникнувшие корнями в почву, уберегали от сильных ветров; подземная река бесперебойно снабжала заведение водой.
Немало в Сорнии дорог, не меньше постоялых дворов, а всё-таки «Хромая кобылка» не знала конкурентов. Предок тутошних владельцев, предприимчивый Ходж Берг, заложил фундамент до объявления рыбацкого селения портовым городом Манбемом и до разрастания лошадиной тропки в тракт. В будущее глядел, пройдоха. После смерти сидел, никак, на облачке да ладошки потирал: сыграла ставка, недоброжелателям на зависть сыграла!
И каких гостей встречали! Всё купцы при деньжатах, князья, адмиралы, волшебники с редкими товарами на продажу! Не брезгали здесь обслуживать малые народцы, хотя и провожали в отдельный домик: мало кому из людей нравилось делить крышу с бестиями.
Не изменила заведённого быта даже смена власти в стране. Солдат поприбавилось, господ поубыло – невелика потеря, звенели б в кошельках румели.
Утром двенадцатого вересня в гостинице царил покой. За стойкой дремал ключник. Прехорошенькая официантка, зевая, натирала столы. Приметив спускающегося со второго этажа мужчину, она залилась краской и смущенно прикусила губу. Он подмигнул ей, подхватил со стойки яблоко и вышел на улицу.
С хрустом откусив, он перепрыгнул лужу возле порога. Стоянка располагалась у будки сторожа – туда он и направлялся.
Среди богатого многообразия транспорта чрезвычайно выделялась пёстрая повозка округлой формы. Он сам раскрасил её в порыве вдохновения, обозвав стиль чудным термином «импрессия». Откуда его взял, история умалчивала.
Возница – длинноухий карлик в камзоле – храпел на ко́злах. Мужчина поцокал языком и, прицелившись, метнул яблоко в слугу. Фрукт прилетел аккурат по макушке.
— Я-те дам огрызками бросаться, шельпово отродье! – вскричал разбуженный, потерянно озираясь по сторонам.
Приметив хозяина, он заворчал вдвое громче. Правда, принял сидячее положение и нахлобучил шляпу.
—Ну-ну, Шакс, не голоси. Нечего дрыхнуть, когда я бодрствую.
— Чего мешало на перинке бока отлёживать? – не прекращал брюзжание карлик.
Мужчина распахнул заднюю дверцу, заскочил на ступеньку и расплылся в довольной улыбке.
— Дельце нарисовалось. Не позднее семи сорока четырёх утра надо подобрать попутчика у Оленьего перекрёстка. Гони да не тряси сильно. Меня укачивает.
Сказав это, он заперся внутри.
Хлестанул кнут. Повозка устремилась к запертым воротам, прошла сквозь них и скрылась за деревьями.
========== Глава 8. Чужой среди своих ==========
От истощения дрожали конечности, но Лис не позволила остановиться на передышку. Катакомбы петляли под Сатгротом, сливаясь в единый клубок коридоров и тупиков: вверх, вниз, налево, правее. Призрак не обманул: выбраться без карты представлялось невозможным ребусом. Становилось понятно, почему у начальства тюрьмы мысли не мелькало прятать люк за заклинаниями или, на худой конец, загораживать колючей проволокой: скажем, раздобыл беглец ключ, разобрался с решеткой, а дальше – что? Дальше он попадал под прицел бога смерти, которому всего-то нужно было дождаться момента. Тупики по кругу сменялись тупиками, неверный шаг грозил активировать ловушки – пиши-пропало, с пробитой насквозь черепушкой не живут. Проектировщики постарались на славу.
Главная загвоздка заключалась как раз в их ответственности. Если ребятам хватило фантазии придумать сложную систему ходов, то и об обходах они позаботились. Случись непредвиденное, офицерский состав вытащит козырь из рукава и разберется безо всяких карт. Вряд ли Призрак писал план освобождения принцессы на коленке за четверть часа. Ясное дело, о катакомбах не вчера на рынке услышал: ключиком обзавёлся, маршрут проложил, опасные точки обвёл – пергамент пах свежими чернилами. У человека его рода занятий подготовка соответствующая: не поленился теперь, лично прогулялся по ответвлениям подземелья и убедился в достоверности нанесённых отметок. Хорошего мало.
Ему за лазейки вызнать проще простого.
Разнотонное свечение глациалисов{?}[(от лат. «ледяной») – разновидность светящихся папоротников, растущих преимущественно в сырых темных местах.], пробивших себе путь через камни, резало по глазам; вода перестала обжигать ступни холодом – пальцы занемели, кожа, вероятно, приближалась к синюшному оттенку мертвечины. «Случалось выпутываться из сложных переделок», – повторяла про себя девушка. Случалось: служба у агентов Матушки Мэм не сахар – за большими деньгами лежал громадный труд. Дороговизна услуг конторы навязывалась не громким именем владелицы: брались за контракты, которые не рассматривали их конкуренты, и выполняли на совесть. Сотни тысяч румилей на кону приравнивались к добровольному отказу работников от комфорта. Ночевать в канаве? Легко! Сутки сидеть в скрюченной позе под потолком хранилища? Детский лепет! Ползти по канализации с пробитым животом, по пути подтягивая оброненные внутренности? Чего не сделаешь ради горы банковских билетов с пятью нулями после единицы! Из насыщенной жизни вывод напрашивался очевидный: безвыходным положением можно считать смерть – она конечна и шансов на реабилитацию не предоставляет. С прочим человек управится, разберется. Звала бы цель!
На принцессу Лис старалась не смотреть – она, как и договаривались, держала её за пояс платья и по возможности ступала след в след. Жалобы звучали всё тише, слабее. Выносливость она исчерпала. На поддержку в вертикальном положении тратились резервы настойчивости. Волей-неволей зауважаешь.
Из прохода, куда девушки свернули по указанию пунктирных линий, повеяло ароматом дождя. Лис стряхнула усталость и, улыбнувшись, провела ногой по рыхлой земле.
— Пришли?
— Приблизились, – поправила девушка, поморщившись от безэмоционального тона принцессы. Переменчивость настроения спутницы напрягала. – Не спросишь, в какую дыру я тебя веду?
Её Разжалованное Высочество вздохнула.
— Есть разница?
— Хочешь сказать – нет? – удивилась Лис. – Беспечность вредит юным особам. Мало ли, что творится в моих мозгах.
— Неважно, – с неизменным равнодушием откликнулась принцесса. – Пойду, куда ни укажи. В обществе магиструма мне спокойнее, чем в тюрьме… Тебя Лис зовут? Лис Черлот?
— Лис. Без понятия, за какую Черлот они меня приняли.
— Я Эйвилин.
Сдержанное: «В курсе», – осело на языке. И впрямь: имя принцессы в тайне не держалось, его знали от столицы до глубинок – наследница династии же, продолжательница рода. В день её рождения в созвездии «Короны» зажглась новая звезда: астрологи с ума сходили от восторга, местники по Высочайшему Указу раздавали из закромов зерно, вино и вяленое мясо – то-то народ радовался. Лис празднований не застала, на слова Матушке Мэм верила. Или застала – не выяснить уже: воспоминания о детстве смыло морской водой. В Тэмпле за щедрость короны принцессу прозвали «Белой» – на неё возложили венец благоприятных перемен в стране. По какой-то причине люди с древности связывали белый цвет с совершенством, с начинаниями. По мнению Лис, символизм притянули за уши: награди человека титулом «Божественный», богом он не обратится. С дочуркой императора чудесных перевоплощений тоже не произошло: на роль реформатора, спасителя угнетаемых простолюдинов, она не претендовала.
