Слуги этого мира - Мира Троп
– Получилось? – выкрикнул кто-то и сбил ее с мысли. – Получилось? Это что, случайный выбор был? Наотмашь?
– Нет! – спохватилась Помона. Все вокруг навострили уши. – Не совсем, – поправила она себя. – Стражи выбрали меня за некоторые качества, которые…
– Что это есть у тебя, чего нет у нас? – возмутилась молодая девушка в дальнем ряду, под сердцем которой был третий по счету малыш, а на лице – не по годам строгое выражение. Народ согласно загалдел.
Помоне уже с трудом верилось, что эти самые люди оставляли для нее у порога своих домов пожелания счастливого пути еще несколько недель назад.
Впрочем, она уже поняла, какую совершила ошибку.
Не с того начала.
Помона собрала волю в кулак и заговорила вновь:
– Речи о том, что у меня чего-то больше, чем у вас, идти не может. Вы – вот, что имеет значение. Я лишь умею слушать вас. Слушать Стражей. И хочу помочь вам услышать друг друга.
Краем глаза, пока люди в толпе переглядывались между собой, Помона заметила, как одобрительно кивнул ей Ти-Цэ. Больше недовольства, по крайней мере такого явного, слышно не было. Поселенцы не отрываясь следили за небольшой фигуркой и ходом ее мыслей.
– От взаимопонимания зависит многое, – сказала Помона со значением и почувствовала в своем голосе долгожданную силу. – Мы не можем думать только о себе, потому как живем со Стражами бок о бок. И не только с ними. Всюду вокруг нас – миры, бесконечное множество миров, и мы должны научиться говорить и слушать других так, чтобы жить со всеми в согласии. Со Стражами – в первую очередь.
– Они опасны? – спросил Гектор.
Помона нашла отца взглядом и внутренне содрогнулась. Он долго смотрел на шрамы у нее на плечах, а затем уставился на нее глазами-буравчиками. Он щурился, как делал всегда, когда желал вывести дочь на чистую воду.
– Нет, – сказала она бесцветным тоном, – но мы должны научиться уживаться с теми, с кем делим мир, прежде, чем удостоимся права называться цивилизацией. Я знаю, чем закончилась история Старого мира, – повысила голос она и заставила разом всех и каждого умолкнуть. Мужчины, женщины и дети – все затаили дыхание. Кто-то – с нескрываемым удивлением, кто-то – с ужасом, кто-то – с жадностью, как если бы в руках Помоны оказалось вполне осязаемое сокровище, которым она обязана была поделиться со всеми. – Знаю, с чего началась история Нового мира. Знаю, кто такие Стражи и от чего и кого они нас так берегут.
Ее плечи отяжелели от взглядов, которые приковали к себе ее чудовищные шрамы. Пускай они заблуждались на их счет, но Помона рассчитывала, что вид ее увечий заставит людей слушать внимательно.
– И конечно, я расскажу, – понизила голос она, вынудив их прислушиваться. Она внимательно заглядывала в глаза всем, до кого дотягивался ее взгляд. – Расскажу все, что знаю, если вы вверите свои судьбы в мои руки. Я помогу каждому из вас услышать и быть услышанными, если вы сперва поможете мне. Своим доверием. Я организую в школах уроки, на которых раскрою все, что так давно не дает вам покоя. Помогу избежать ошибки сгинувших предков. И сделаю так, что человечество будет процветать, и станет достойной цивилизацией в глазах других народов. Это имеет большее значение, чем вы можете себе представить.
Помона с зардевшимися от возбуждения щеками дала им минуту, чтобы переварить услышанное. Любопытство, тревога, сомнение – чувства, поглотившие их умы.
– Я прошу у вас позволения стать не вашей главой, – сказала куда более привычным для себя тоном Помона. Со своего места Гек видел, как заблестели глаза его дочери. – Я прошу позволения стать вашей слугой. Дать мне право на положение, в котором я смогла бы обеспечить вас знаниями и защитой. В своем путешествии я видела народ, который живет в гармонии с тысячью других миров, и ему враги не страшны, потому что те, кто живут в любви, согласии и терпимости, их не наживают.
С еще большим изумлением и недоверием поселенцы обратили взгляды на Стражей, которые скрывали намордниками свои истинные лица. Как и сама Помона когда-то, в голову им не приходило, что они могли скрывать не темную тайну, а светлую.
– Я люблю вас, – добавила Помона с чувством. – Наверное, поэтому именно я стою перед вами сейчас. По-настоящему любить людей может лишь тот, кто прошел с ними… через многое. – Она помолчала. Никто не решался вставить слово и заглянуть ей в глаза. Но женщина только примирительно улыбнулась, почувствовав, как некая сила, которая все эти годы сидела у нее на плечах и душила крепко сцепленными ногами, наконец ушла. – Что бы ни случилось, я хочу быть рядом, и хочу помочь.
– Трогательно, – разрезал гомон одобрения голос в толпе, так что улыбка, которая осветила похорошевшее лицо Помоны, погибла в зародыше. – Хорошо. Но если мы и согласимся, то где гарантия, что ты не струсишь и не бросишь нас в решающий момент?
Все как один обернулись на подавшего голос мужчину. Гектор узнал в нем соседа, многодетного семьянина, на которого, бывало, заглядывалась его дочь. Однажды он вышел к Помоне, когда она очень уж задержалась в огороде и пропустила призыв матери обедать мимо ушей. Он застал ее за тем, как она смотрела сквозь щель в заборе на то, как Брюс нянчит своих детей. А услышав позади шаги отца, густо покраснела и рванула в сарай, прочь от его глаз, будто тот застукал ее за чем-то откровенно непристойным.
Как ни странно, Ти-Цэ этот мужчина тоже был знаком. В живую они никогда не стояли друг напротив друга, но Ти-Цэ случалось заглядывать в его глаза. Неподвижные, выведенные мелом.
Его портрету Помона отвела стену напротив своей постели в покоях Серого замка.
– Очень просто точить лясы, пока не пришло время действовать, – холодно сказал Брюс. Его окружали жена и пятеро детей, будто неприступная стена, через которую Помоне никогда и ни за что нельзя было пробиться.
Лицо Помоны окаменело. Под нарастающий гомон сомнения они метали друг в друга молнии, надеясь, что один из них рано или поздно подпалит другого.
– Я стою здесь, – членораздельно проговорила Помона, – не для того, чтобы лясы точить, а для того, чтобы заявить о серьезности своих намерений. И отрезать себе все пути отступления от моей цели – служения вам.
Помона коротко кивнула Ти-Цэ, тот в свою очередь дал сигнал напарнику, и они с силой дернули за край ткани, обнажив верхушку башни. Ближние ряды отступили назад, чтобы их не накрыло тяжелым пологом, и вскинули головы кверху.
По толпе поселенцев прокатился оглушительный «ох!». Сердце Гектора ушло в пятки, и пусть
