Линда Ховард - Наслаждение Маккензи

Теперь охранять стало некого, и похитители, похоже, собрались в одном месте. Зейн бесшумно прокрался по первому этажу до лестницы в дальнем углу здания и так же беззвучно поднялся на последний этаж. Благодаря Призраку он узнал об одном потайном месте, куда можно отвести мисс Лавджой, пока не появится возможность ускользнуть. Осталось только переместить ее так, чтобы никто не заметил. И сделать это надо до восхода солнца. Разве может затеряться на улице исламской страны рыжеволосая, светлокожая, полуодетая западная женщина? Да еще в сопровождении черноволосого и дочерна загорелого парня, в камуфляже и обвешанного с ног до головы амуницией. Любой прохожий обратит внимание на человека с раскрашенной физиономией и автоматом через плечо.

Наконец он добрался до комнаты, где оставил мисс Лавджой. Комната оказалась пустой. По телу прокатилась волна тревоги, каждая мышца напряглась, и тут он заметил на полу небольшой, темный бугорок и понял, что девушка сжалась в комок под тонким одеялом, в которое он ее замотал. Она не двигалась. Зейн прислушался к тихому, почти неслышному равномерному дыханию. Девушка спала. И снова внутри у него что-то сжалось. Долгие часы она находилась на грани, под прессом ужаса, в постоянном напряжении и не могла заснуть. Даже призрачной безопасности, которые он мог ей предоставить в виде рубашки, одеяла и временного ненадежного убежища, было достаточно, чтобы она провалилась в сон. Было безумно жалко ее будить, но пора уходить.

Зейн осторожно положил руку на ее спину и легонько потер, избегая резких движений, чтобы в момент пробуждения она не испугалась. Через секунду она зашевелилась, и он рукой почувствовал, как она проснулась, почувствовал панику, а затем она взяла себя в руки.

– Мы переходим в безопасное место, – прошептал Зейн и убрал руку, так как заметил, что она напряглась. Понятно, что после перенесенного, девушка не может терпеть мужских прикосновений дольше, чем необходимо. Эта мысль привела его в бешенство, потому что инстинкты защитника требовали успокоить ее. Женщин его семьи – мать, сестру, жен братьев – мужчины Маккензи обожали и оберегали, как сокровище. Хотелось привлечь ее в теплые безопасные объятья и прошептать на ухо, что он лично расчленит каждого гада, который ее обидел. Но Зейн опасался нарушить ее хрупкий самоконтроль. В любом случае, времени успокаивать не осталось.

Девушка поднялась на ноги, кутаясь в одеяло. Зейн протянул руку к одеялу. Ее пальцы стиснули тонкую ткань и медленно ослабли. Нежелание отпустить одеяло не требовало никаких объяснений. Она все еще была слишком чувствительна к холоду и отчаянно стеснялась наготы.

– Обвяжитесь вот так, – прошептал Зейн, обертывая ткань вокруг ее талии в виде саронга, прикрывавшего ее до самых ног. Он завязал надежный узел над левым бедром, затем проверил, не слишком ли туго материал облегает ноги и не ограничит ли свободу движений, если придется бежать.

Когда Зейн выпрямился, девушка прикоснулась к нему и быстро отдернула руку, как будто даже краткий контакт был невыносим.

– Спасибо, – прошептала она.

– Внимательно следите за мной, – начал инструктировать Зейн. – Особенно за жестами руки.

Он показал основные знаки: стиснутая в кулак и поднятая рука означала «Стоп», поднятая открытая ладонь – «Внимание», а так же другие жесты, означающие «Прячься» и «Вперед». Состояние и усталость вряд ли позволят ей запомнить больше, чем самые простые команды. Идти недалеко, и если понадобятся другие команды, значит, они в дерьме по самые уши.

Она последовала за ним к дальней лестничной площадке, хотя Зейн чувствовал нежелание девушки шагнуть в темную дьявольскую яму. Он научил ее держаться спиной к стене, вставать ногой на самый край ступеньки. Услышав, что девушка резко втянула воздух и замешкалась, Зейн резко обернулся, чтобы подстраховать ее. В правой руке у него был автомат, поэтому он левой рукой поддержал ее за бедра, так как она находилась на две ступеньки выше. Помощь Зейна привела к тому, что ее ноги оторвались от земли, и она всем телом прижалась к левому боку мужчины. Зейн почувствовал ее стройные красиво очерченные бедра, в ноздри ворвался сладкий аромат женской кожи.

Девушка практически сидела на его руке, вцепившись руками в широкие плечи. Он неохотно нагнулся и поставил ее на ноги. Она немедленно отпрянула в сторону и прошептала:

– Извините.

Зейн все больше восхищался ею. Девушка не завизжала, хотя почти упала и почти оказалась в его объятьях. Она крепко держала себя в руках, настроившись на достижение одной цели, – свободы.

После оплошности она стала двигаться с предельной осторожностью, но держалась на большем расстоянии, чем ему бы хотелось. На последней ступеньке Зейн остановился, дожидаясь, когда девушка его догонит. Чтобы не столкнуться в темноте, при ее приближении он предупредил:

– Я здесь.

Зейн сделал оставшиеся два шага в сторону слабого света. В коридоре никого. Легкий взмах руки, и она выскользнула из темноты и встала за его спиной.

Перед ними возвышалась огромная двухстворчатая дверь, которая вела на улицу. Снаружи раздавался неясный шум, а значит использовать этот выход опасно. Слева раздался голос приближающегося человека, говорящего по-арабски. Девушка застыла. Быстро, чтобы голос одного из похитителей не лишил ее присутствия духа, Зейн затащил беглянку в кладовку. Высоко под потолком виднелось небольшое окно.

– Вылезем через окно, – прошептал он. – До земли около четырех футов, ничего страшного. Я подниму вас. Как спрыгнете на землю, убегайте с улицы за угол дома. Присядьте пониже, чтобы вас не видели. Понятно?

После ее кивка они продолжили путь через груды коробок и горы строительного мусора, пока не оказались под окном. Зейн вцепился руками в подоконник и подтягивался до тех пор, пока не уперся коленом одной ноги в подоконник, а другой ногой в шаткий штабель коробок. Очевидно, окно давно не открывали: свет почти не проникал через многолетнюю пыль на стекле, ручки заржавели и не поворачивались. Окно открылось далеко не сразу и с противным скрежетом. Зейн вздрогнул, хотя точно знал, что бандиты ничего не услышат. Свежий воздух ворвался в душную комнату. Словно кот Зейн спрыгнул на пол и повернулся к девушке.

– Вы можете упереться ногой мне в ладони или встать на плечи. Что выбираете?

Через открытое окно лился тусклый свет. Он легко различил нерешительное выражение, пока она смотрела на окно. Впервые Зейн увидел черты ее лица. Раньше он узнал, что она хорошо сложена, теперь понял, что и лицо мисс Лавджой не вызывает никаких нареканий.