Меня зовут Джейн - Анна Васильевна Дубчак
Я не знала, что ей ответить. В принципе, и такое могло случиться.
– Хорошо, – подытожила Лиза. – На этом и остановимся. Сначала тебя Виктор Сергеевич подлечит, потом мы все вместе отправимся в Москву, где и начнем действовать: «Националь», посольство и, если понадобится, московская милиция.
В ту минуту, когда я лежала в постели и чувствовала себя очень слабой, этот план действий показался мне просто грандиозным, невероятным!
– Yes, is good, the thanks… (Да, хорошо, спасибо…) – И я снова расплакалась.
7. N-ск, 2005 г. Нина Цилевич
Как-то так вышло, что сразу после моего замужества у меня случилось много командировок. Думаю, это было вызвано тем, что мой шеф, Михаил Яковлевич Шаронов, зачастил в Москву и ему просто необходима была компания. К счастью, больше всего его все же интересовали деньги, а не женщины, поэтому ко мне он, молодой еще мужчина, во время этих командировок не приставал, но всячески намекал, что мое женское присутствие на переговорах помогает ему при подписании договоров. Сказать, что мне моя работа нравилась, – слукавить. Да, мне платили хорошо, и я должна была бы любить свою работу, но, признаюсь, от природы я все же лентяйка. Я люблю поспать, люблю смотреть видео часами, рассматривать альбомы с репродукциями импрессионистов, люблю рисовать цветы акварелью, люблю печь пирожные… Словом, в идеале я хотела бы просто сидеть дома и наслаждаться жизнью в ожидании рождения ребенка. Однако забеременеть мне пока не удавалось, Андрей же раздражал меня все больше и больше. Стерпится – слюбится – эта формула хороша лишь там, где есть богатый муж, которого можно еще полюбить и потерпеть. Если же он беден, то ты сначала просто не уважаешь его, потом начинаешь его презирать, а еще позже открыто ненавидишь и видишь в нем источник всех своих проблем и неприятностей.
Конечно, уже очень скоро я пожалела о своем замужестве, и, пользуясь редкими минутами, когда Андрея не было дома, я подолгу беседовала с портретом своего отца, рассказывая ему, насколько я несчастлива в этом браке, как мне осточертел мой муж, как он мне противен и вообще, что я была бы счастлива, если бы разошлась с ним. Все чаще и чаще меня стали посещать мысли завести ребенка и воспитывать его самостоятельно. И наплевать мне уже было на общественное мнение. Ну и пусть, что маленький городок и все всё знают. Пусть осуждают, что, забеременев, я ушла от мужа. Значит, такой муж. Меня-то шлюхой никто назвать не может – я никогда и никому не давала такого повода. Напротив, наша семья здесь всегда была на хорошем счету. Пожалуй, это единственная семья интеллигентов, ученых и вообще разносторонне образованных людей.
Мы с Андреем не ругались. Жили тихо, каждый в своем углу занимался своим делом. У каждого была своя комната с телевизором, книгами и даже пепельницами. Первые дни завтракали и ужинали в кухне за одним столом, но потом и это исчезло: каждый стал есть в своей комнате, перед телевизором. Признаюсь, дошло до того, что мне кусок в горло не лез без телевизора.
Спали мы, правда, вместе, в одной постели. Мне же надо было как-то забеременеть. Однако интимная наша жизнь протекала убого и была лишена всякого удовольствия. Я ложилась со своим мужем, как на больничную кушетку – в ожидании сеанса оплодотворения. Ни о какой любви не могло быть и речи. Быть может, поэтому, обманутая моей нелюбовью к Андрею, природа и не награждала меня плодом. Все-таки дети должны рождаться либо по любви, либо, как это чаще всего бывает, от удовольствия. В нашем же случае не было ни того, ни другого.
Вот люди решили жить вместе, создать семью. А как ее создавать, когда видеть мужа не хочется? Когда, услышав звон ключей в прихожей, понимаешь, что твое время вышло, что пришел мужи теперь ты себе как бы не принадлежишь. Что ты должна тратить свое время и энергию на другого, в сущности, чужого тебе человека. И вот тогда начинаешь сожалеть о том, что ты не одна, что в свою квартиру ты поселила постороннего, с которым теперь приходится считаться! И все это ради чего? Ради ребенка, которого, по сути, можно было бы родить и без брака!
– Это ты виноват, – говорила я, обращаясь к портрету отца, – это ты идеалист и всю жизнь учил меня жить правильно. Что женщина должна рожать в браке, что у ребенка должен быть отец. Понимаю, что ты подразумевал хорошего отца для моего ребенка, но если его нет? Если бы я была красива, то у меня был бы выбор. Атак… Что ни говори, папа, но мужчины в первую очередь смотрят на внешность женщины. На ее лицо, волосы, грудь, бедра, ноги… Спасибо, конечно, вам с мамой, что я получилась более-менее стройной, но лицо… Лицо можно было сразу отправить на помойку и купить новое.
Поскольку моя жизнь семейная протекала уныло и безрадостно, командировки как-то даже скрашивали ее. Чистенькие купе с ресторанной едой, долгие деловые поездки по Москве, хождение по магазинам, когда выпадала свободная минутка, деловые ужины или обеды в дорогих ресторанах в обществе зомбированных бизнесменов, забота начальника, который почему-то испытывал всякий раз вину, когда брал меня с собой в командировку, – все это, как ни странно, отвлекало меня от поднадоевшего мужа и скучных домашних будней.
Я спрашивала себя, а что испытывает сам Андрей в этой обстановке нелюбви и лжи, ведь он-то часто говорил мне о том, что любит меня, и приходила к выводу, что он чувствует себя так, как должен чувствовать нищий и ничего не представляющий собой человек, неожиданно выигравший в лотерею четырехкомнатную квартиру с прислугой и любовницей в одном лице. Он присмирел, успокоился и теперь со вкусом пользовался доставшимися ему даром комфортом, хорошей едой и бесплатным сексом.
Однажды человек, на встречу с которым мы с Шароновым отправились в Москву, позвонил, когда мы были уже в поезде, и сказал, что заболел. Отменил встречу. Но поезд мчался в Москву, да и настроение было командировочное. Прибыли в столицу, прогулялись по Москве, наелись пирогов в «Штолле», еще с собой прикупили в дорогу и сели на тот же поезд, отправлявшийся уже вечером из Москвы в N-ск.
– Жаль, время потеряли, зато пирогов наелись, – говорил мой шеф, уплетая пирог с капустой и запивая его принесенным проводницей чаем. – И тебя от мужа оторвал…
Он
