Сьюзен Льюис - Месть

— Просто не верится, — прошептала Кирстен. — Я и надеяться не смела, что он на это отважится.

Минут десять спустя позвонил Кемпбел. — Ну как, видели? — спросил он Лоренса.

— Видели, — ответил Лоренс. — Помни, Дэрмот, я твой должник на всю жизнь.

— Приятно слышать. Но придержи коней, мы еще не выбрались из чащобы. До этого еще далеко. Я только что слышал, что Диллис собирается напечатать в завтрашних газетах. Она хочет намекнуть, что сама Кирстен рассказала ей об аборте.

— Что? Но это безумие! Этому никто никогда не поверит.

— Выслушай меня, — сказал Кемпбел. — Она намерена написать, что Кирстен тайком от тебя сообщила об этом тому, кто наверняка передаст Диллис. Тогда Диллис напечатает об этом, как только придет время бороться за право опекунства над Томом. То есть Кирстен якобы готова на все, лишь бы ты не получил опекунство, ибо она не желает делить тебя с Томом и брать на себя заботу о чужом ребенке.

Кирстен заметила, как побледнел Лоренс.

— Кто ей сказал об этом, Дэрмот? — прошептал он. — Ты знаешь?

— Да, знаю, — ответил Кемпбел. — Этот же человек рассказал об этом и мне… Боюсь, тебе это не понравится…

— Выкладывай.

— Ей рассказала твоя мать, — сказал Кемпбел.

Лоренс нахмурился.

— Мать? — повторил он. — Ты имеешь в виду Руби?

— Нет, Тею.

— Что! — воскликнул Лоренс.

— На твоем месте я поговорил бы с ней, — заметил Кемпбел. — Узнай, не может ли она остановить Диллис.

— Я это сделаю немедленно. Где тебя найти?

— В студии компании «Скай». Мне нужно сделать еще несколько звонков, а потом я вернусь в гостиницу. Но учти, Лоренс, независимо от этого интервью, а также и от того, что решит предпринять твоя мать, мы пока не знаем, какими доказательствами располагает Диллис. И, поверь мне, каковы бы они ни были, опровергнуть их будет нелегко.

— Я знаю это, — ответил Лоренс. — Но мы это сделаем. Правда, пока я еще не решил, как.

Когда в комнату вошел Кемпбел, Элен подняла глаза. Она сидела в постели, опершись о спинку кровати и вытянув ноги. В руке ее был пульт дистанционного управления.

— Итак, — сказала она, когда он снял пальто. — Ты только что приобрел себе двух друзей на всю жизнь.

— Я сделал то, что должен был сделать, — ответил он.

— Несмотря на то, что она пыталась обвинить меня в убийстве?

— Послушай, о чем ты беспокоишься? Полиция не подозревает тебя…

— Не в том дело, Дэрмот, да и откуда тебе это знать? Она этого не сказала. Они только попросили предупредить их, если я соберусь уехать из страны.

— Они были обязаны это сделать. Ты находилась на съемочной площадке в обоих случаях, и если они начнут расследование, то захотят побеседовать с каждым, кто там был.

— Понятно, — Элен швырнула пульт на кровать. — Попробуй поставить себя на мое место. Если бы твой лучший друг так поступил с тобой, ты понял бы, каково это.

— А ты подумала о том, каково мне, когда женщина, которую я люблю, лжет в ответ на вопрос, где была в тот проклятый вечер?

— Ну что ж, теперь ты знаешь, где я была, — угрюмо отозвалась она.

— Я знаю это только с твоих слов и надеюсь, что ты не лжешь, Элен. Но если это не так, об этом узнает полиция.

— Боже мой! — воскликнула Элен. — Что с тобой? Теперь оказалось, что Кирстен не может ошибиться, тогда как я, женщина, которую ты якобы любишь, — лгунья и убийца.

— Я так не думаю, — улыбнувшись, возразил Кемпбел и, усевшись рядом с Элен, протянул ей пиво. — Но было бы лучше, если бы ты вспомнила, как зовут того парня.

— Он мне не сказал. Все произошло в темпе. Сошлись, трахнулись, разбежались. Я захотела понять, предпочитаю ли я по-прежнему мальчиков, или то, что у нас с тобой, мне нравится больше.

— Ну и как? — спросил он, проводя рукой по ее бедру.

— Не спрашивай об этом сейчас. Я не хочу об этом думать, потому что занята совсем другим.

ГЛАВА 33

На следующий день была опубликована статья Кемпбела. В других газетах появились статьи о том, что произошло накануне, но газета Диллис хранила молчание. Молчала она и на следующий день и день спустя. Лоренс каждое утро внимательно просматривал и малоформатные бульварные газетенки и крупноформатные иллюстрированные издания, подвластные Диллис, едва смея надеяться, что она оставила их в покое. Казалось, что так оно и есть. Лоренс подумал, не связано ли это с угрозой Теи опровергнуть утверждение Диллис насчет источника ее информации об аборте. Он не знал, что именно сказала его мать Диллис, но не желал прощать Тею. Он не общался с ней с тех пор, как потребовал от нее признания, но раза два позволял Джейн отвезти Тома к ним в гости.

Полиция тоже не вызывала их и не приходила больше к ним в дом. Лоренс уже начал подумывать о том, чем угрожает Диллис судебный процесс по обвинению в клевете, если она его проиграет. Этот случай был столь серьезным, что ей могло грозить тюремное заключение. Эта женщина безусловно заслуживала изоляции от общества, ибо она злоупотребляла властью, тайно вынашивая планы мести и ломая человеческие судьбы. Лоренс считал ее опасной, как и любую психопатку.

Кирстен все эти дни провела в каком-то тумане. Она осознавала происходящее, слышала телефонные звонки и слабую надежду в голосе Лоренса, видела удивление Джейн от количества писем, приходивших после публикации статьи Кемпбела. Она улавливала сдержанный оптимизм адвокатов, понимала, что Лоренс не желает разговаривать с Теей и отвечать на звонки Пиппы, решившей во что бы то ни стало выиграть процесс. До Кирстен доносились с улицы мрачные предсказания пьяной Руби, и ей казалось, будто дом находится в эпицентре урагана. Однако все это было для Кирстен каким-то нереальным, словно она наблюдала за происходящим со стороны.

Лоренс, Джейн, Кемпбел, даже адвокаты в один голос заверяли ее, что худшее позади. После публикации статьи Диллис Фишер прошла уже неделя, но на отправленные ей повестки о вызове в суд ответа не последовало. Кемпбел не знал, где Диллис, адвокатам не удалось ничего выяснить у полиции, и все, кроме Кирстен, полагали, что Диллис не может подтвердить свои обвинения. Кирстен очень хотелось бы поверить, что Диллис оставила ее в покое, но по мере приближения дня, когда должно было слушаться дело об опекунстве, молчание стало казаться ей таким зловещим, что она не находила себе места от страха.

Пока ей удавалось скрывать от Лоренса приступы рвоты. Она запиралась в ванной, включала краны и склонялась над туалетом. После приступов она была в полном изнеможении и едва находила силы поднять голову. Кирстен боялась даже плакать. Глаза у нее резало от недосыпания, лицо побледнело. У нее бывали приступы головокружения, и однажды она упала, почти потеряв сознание.