Легенда о яблоке. Часть 1 - Ана Ховская
– Это Софи?– невольно спросил Дьюго.
Милинда нерешительно кивнула.
Услышав громкий голос отца, София решила быстрее завершить разговор, чтобы не давать ему повода для ссоры с матерью.
– Мама, ты все поняла?– торопливо уточнила она.
– Хелен, брось трубку! Не смей больше говорить с этой предательницей! Она нам больше не дочь! Наплевала на нас! Унизила и растоптала!
София слышала каждое его слово. Она отвела трубку от уха и презрительно на нее посмотрела, словно посылая свой ответ на упреки отца, затем снова приложила к уху и сдержанно сказала:
– Мамочка, я позвоню в другой раз. Прости… До свидания.
Связь оборвалась. Хелен еще с минуту держала трубку в руках, приходя в себя от предстоящих проблем. Сообщенная дочерью новость вселила в нее чувство обреченности своего существования, бесконечное разочарование жизнью. Не было больше сил сдерживать чувства, эмоции, годами копившиеся в душе и прятать их за воспитанием, чувством долга, вины, жалости. Она решительно повернулась к Ланцу, не обращая внимание на присутствие дочери, смерила мужа ледяным взглядом и подчеркнуто холодным тоном сказала:
– Сейчас ты помолчишь, а я расскажу тебе очень забавную историю…
Ланц смешался от резкой перемены в Хелен. Выражение ее глаз настораживало, если не пугало. Она сделала несколько шагов в сторону мужа и с горькой усмешкой стала рассказывать:
– Однажды в дверь фермера постучали двое. Они представились налоговыми инспекторами и попросили показать отчетные документы. Фермер удивился их появлению, но предоставил все бумаги. Используя юридические термины, сложные обороты, они убедили фермера в том, что агент, ведущий его дела, – мерзкий мошенник и утаил от налоговой службы все доходы за последние два года, к тому же не перечислял банку проценты по кредитам. Поймать его не удалось, и вся вина легла на фермера. Тот оказался в затруднительном положении, наверняка, он места себе не находил. Но тут один из них проявил свое великодушие. Используя безотказное обаяние, эта женщина сделала все, чтобы фермер, пожертвовав лишь никчемной дочерью, спас свое состояние. Фермер был так благодарен ей, что не глядя подписал все бумаги, которые она ему подсунула…
– Хелен, не сходи с ума,– перебил жену Ланц, смятенный ее поведением.
Но Хелен прервала его жестким движением руки и продолжила:
– Увы, фермер не справился с условиями договора и теперь ему предстоит оказаться на улице вместе со своей семьей. Ну как – веселая история, а?
– Ты умом тронулась!– растерянно спросил Дьюго и раздраженно покачал головой.
Милинда испуганно втянула голову в плечи и не двигалась с места.
Хелен приблизилась к Ланцу на расстояние вытянутой руки и презрительно рассмеялась ему в лицо.
– А теперь хочешь еще посмеяться?
– Да ты что – спятила?– взорвался Ланц и тряхнул жену за плечи.
– Ты не дослушал,– резко оборвала его Хелен.– Как звали тех инспекторов – Аркет и Виннигер?
– Ну и что?– нетерпеливо выкрикнул он, не понимая, откуда жена знает их фамилии.
– А то, что в агентстве, банке и в налоговой полиции никогда не слышали о таких людях. И сам агент, якобы сбежавший с нашими деньгами, просто оскорбился, услышав эту историю.
Лицо Ланца медленно вытянулось, глаза растерянно забегали, и он сдавленно протянул:
– Что?!
– Все наши дела: бухгалтерия, налоги, счета – в полном порядке. И были бы до сих пор в порядке, если бы все тот же самоуверенный фермер не подписал доверенность, по которой премилая мисс Аркет сняла все наши сбережения со счета и бесследно исчезла. Так что теперь ты остался на своей ферме, в своем доме, но без единого цента в кармане…
Хелен сделала паузу, тяжело вздохнула и с горечью в голосе добавила:
–…и без дочери.
Она подавленно опустила плечи, отвернулась и вышла. Следом за матерью убежала потрясенная Милинда.
Дьюго, ошеломленный рассказом, отгоняя прочь навязчивые мысли о собственном провале, в порыве отчаяния рванулся к телефону и набрал номер своего агента, который вел дела фермы. И только заслышав его голос в трубке, Ланц мгновенно осознал, что сотворил своими руками.
Внезапно острая тянущая боль в левой руке ввела Ланца в шок. Грудь стеснило, сковало дыхание. Он потерял равновесие, пошатнулся и резко упал на колени. Рука совсем онемела, в глазах потемнело. Дыхание стало прерывистым. Мгновенно лицо и шея покрылись испариной, Ланца бросило в жар. Со стоном от дикой боли в груди он повалился на бок и затих.
***
Резкий свет ударил в глаза. Ланц вздрогнул и попытался подняться, но все тело, словно налилось свинцом. Ноги и руки не слушались его. Даже губами трудно было пошевелить. В смятении он что-то прохрипел и обмяк, перестав противиться невидимым путам, сковавшим тело. Где-то рядом послышался мужской голос, который сказал:
– Это микроинфаркт. Мы понаблюдаем за ним несколько дней…
Сквозь пелену в глазах Ланц попытался рассмотреть место, где находился. Белый потолок, стены, люди в белых костюмах, рядом с ним капельница и какой-то аппарат, издающий ритмичный писк…
«Я в клинике!»– тревожно заключил он.
– О-о, вот посмотрите-ка, он уже пришел в себя,– сказал все тот же мужской голос.– Это хороший знак!
– Ланц, как ты себя чувствуешь?– наклонившись над мужем, спросила Хелен.
Ланц с трудом рассмотрел знакомые черты, но смог только шевельнуть бровями.
Постепенно приходя в себя, он ощутил какую-то тревожную пустоту в мыслях. Что-то скрывалось за ней и не давало покоя. Обрывки воспоминаний мелькали в голове и неожиданно, сами собой сложились в единое целое: «Я – банкрот!» Эта мысль, как пуля, ударила в висок. Голова закружилась, в глазах помутнело, внутренняя дрожь пробежала по телу, и он снова отключился.
***
Дьюго пролежал в клинике недолго. Вскоре его перевели на домашнее наблюдение. Под присмотром жены и младшей дочери Ланц медленно приходил в себя, однако все больше погружался в мрачные переживания своего безнадежного положения. Хелен напряженно молчала, и Ланц не решался заговаривать с ней.
Однажды вечером, когда жена пришла сменить постель, Ланц коснулся ее руки мягко и осторожно и бессильным голосом произнес:
– Хелен, мы потеряли все… Но, умоляю, не оставляй меня…
Но отчаяние и раскаяние в его глазах не тронуло сердца Хелен. Первостепенной задачей для нее было защищать то, что имела она и ее дети. У нее были силы самой подняться из ямы, которую вырыл Ланц. За неделю, которую муж пролежал в клинике, она подала заявление в полицию о факте мошенничества, открыла новый счет в банке и, как могла, продолжала вести дела, обеспечивая доход на следующий сезон.
В свои сорок четыре года Хелен впервые поняла, что она всегда была
