Предание Темных - Кейси Эшли Доуз
Чуть жду, после чего приникаю ухом к двери. Сейчас в замке полная тишина, а эхо то еще – если они не уйдут только этаж на другой или не зайдут куда-нибудь, где закроют дверь, то быть может я и смогу что-то услышать.
Но слышу только удаляющиеся, удаляющиеся шаги и это от каждого стука ботинок.. А когда они останавливаются и начинается тихий шум голосов, то они уже так далеко, что я ни черта не слышу.
На свой страх и риск, я медленно, стараясь быть совершенно бесшумной, чуть приоткрываю дверь – тот единственный барьер, что мешает эху хорошо доносить мне звуки.
И вот когда в двери появляется щель, удача наконец оказывается на моей стороне.
Я слышу два голоса, как и ожидала. Один – тихий, но донельзя разъяренный, полный какой-то мрачной лютой ненависти. Второй – совершенно спокойный, даже чуть веселящийся происходящим.
Нетрудно догадаться, где чей.
– Какого черта ты это делаешь? – рычит Влад – зачем!?
– А чего ты так злишься? Боишься, что твой план провалится?
План?
Вечеринка обещает быть интересной.
Я чуть выхожу из комнаты, будто бы это позволит мне лучше все расслышать. Скорее, только позволит больше огребстись, если они пойдут обратно, а я вовремя этого не соображу, стоя тут, наполовину высунувшаяся в холл и развесившая уши по всему полу и стенам.
Тишина.
Когда Ноэ заговаривает вновь, голос его уже не насмешливый, а непривычно серьезный:
– Влад, я ведь твой друг. А друзьям иногда приходится говорить неприятную правду. Чтобы спасти, понимаешь? Понимаешь, я знаю, хоть и упорно это отрицаешь. Иногда это приходится делать, чтобы разрушить иллюзии.. А уж я-то в них кое-что понимаю. Я помог тебе, когда нужно было. Но ты уверен, что пошел по верному пути?
Пауза, после чего еще более пониженным голосом:
– Точно знаешь, что все под контролем и твои планы не погубят ее?
Судя по каждому молчанию, на отрицание чего Ноэ постоянно отводит другу паузы – то все, что он говорит, это правда. Иначе бы Влад начал это отрицать.
Конечно, он бы стал отрицать и правду – но только если бы знал, что у них есть третьи уши.
А если ты тет-а-тет говоришь со старым другом – все верно, зачем отрицать истину? Разговор по душам.
– Ты, человек, который всегда говорил мне о честности – продолжает Локид – притащил ее сюда обманом и продолжаешь лгать ей.
[Притащил обманом.]
[Лгать.]
Я с трудом подавляю порыв выбежать к ним и потребовать объяснений этим словам прямо сейчас.
– Ты тоже лжешь – сухой голос Влада.
– Да, лгу – беспечно соглашается Ноэ – и очень много лгу. Гораздо больше тебя. Но кому я лгу? Они для меня никто, как и я для них. А кого обманываешь ты? Осталась бы она рядом с тобой, если бы знала правду?
– Да – однако, голос у Влада крайне неуверенный, будто у человека, который пытается солгать в первую очередь сам себе.
Смешок Ноэ – какой-то жесткий и безжалостный:
– Да что ты? И поэтому они все говорят о некоем таинственном убийце смотрителя? Мои восхищения, ты превзошел учителя. Он для них теперь главный бабай. Милли мне про него все уши прожужжала – теперь смех уже более длительный, заливистый – да уж.. придумать фальшивого монстра, чтобы никто не заметил настоящего. Умно, Влад, умно.
Придумать?
Придумать!?
Голова начинает раскалываться.
Что за бред? Но если Влад «придумал» убийцу, то кто тогда меня связал? И если убийцу придумал Влад, точнее придумал его связь со всем этим – значит на деле в этом замешан как-то он сам? Он меня все-таки как-то умудрился связать? Или что тогда значит эта фраза «придумать фальшивого, чтобы никто не заметил настоящего»?!
Повисает гробовая тишина, после чего Ноэ откашливается и его голос вновь становится непривычно серьезным:
– Ты ее держишь как пленницу, Влад. И прекрасно об этом знаешь. Да, ты не связываешь ей руки в прямом смысле – но обвязал уже тысячью пут условностей, из которых притом тщательно следишь, чтобы она не выбралась. Если бы тебя действительно заботила она, а не ты сам – то ты бы давно ее отпустил. А не продолжал использовать.
Вздох:
– Она как твоя оплачиваемая кукла в личном театре. Ты нашел способ удерживать ее, и теперь обыгрываешь его,
(..это лишь иная сторона той же самой манипуляции, чтобы удержать тебя в замке..)
как только можешь. Дергаешь за веревочки, прекрасно зная при этом, что лучше всего для любой куклы – это дарованная свобода. Так почему ты не даруешь ей эту свободу? Или отыграть личный спектакль и увидеть финал для тебя все же важнее? – пауза – а ты уверен, что осилишь увидеть этот финал?
Голос Влада – сухой, холодный, ледяной, как сталь, но вместе с этим как-то отчужденный:
– Хватит, Локид.
Тишина.
Ноэ добавляет что-то – но еще тише, уже настолько, что даже наполовину вывалившись из комнаты, я не могу расслышать и единого слова. Только тон, которым это говорится.
А после шаги.
Я резко запрыгиваю внутрь и прикрываю дверь, запоздало поняв, что шаги не обратно, а в том же направлении. Удаляются.
И выглянув через пару минут, я уже не могу слышать даже отдаленно их голосов, ни говоря о словах.
Зато вот у меня теперь этих слов очень даже много.
Я собиралась поговорить утром с Владом об одном, но теперь, кажется, если я в принципе досижу до утра, разговор пойдет совсем о другом.
Больше всего, пока свежи эмоции и полностью помнится услышанная информация – мне хочется пойти, тремя громкими настойчивыми стуками разбудить Лео (раз уж договаривались). Пересказать ему все, что услышала – после чего вдвоем пойти и (хоть при Ноэ, хоть без) потребовать у Влада объяснений.
Всему по порядку, и плевать, даже если это займет времени до самого рассвета. Да хоть до рассвета следующих суток.
Но так же понимаю, что это будет неразумно.
Мама всегда говорила, что побеждает холодный ум. Эмоции – лишь один из критерий поражения. На эмоциях можно играть, эмоциями можно манипулировать, с помощью эмоций можно управлять. И глядя на то, как этим пользовался со всеми другими Влад в первые дни (и продолжает это делать) – я понимаю, что это так.
Быть может не со всеми так категорично, но к Владу с эмоциями идти точно нельзя, потому что он отточил свое мастерство именно на «холодном уме». Он ловко переобуется, как то всегда делал с Лео, найдет тысячу причин и сумеет переболтать и меня, и Лео одновременно, да еще и с такой невозмутимостью, что сам Дьявол купится на
