Владимир Гурвич - И корабль тонет…

Шаповалов уже больше часа сидел за компьютером, ничего страшного за это время он не узнал, но дела на этот раз шли как-то вяло, словно застревали на кочках. И это не могло ему нравиться. Раздался стук в дверь, и Шаповалов не без удовольствия отложит ноутбук; есть повод, чтобы немножко отвлечься от неприятных и тревожных мыслей.

В каюту вошел Суздальцев. Особой симпатии Шаповалов к нему не испытывал. Он уважал его за деловую хватку, но с его точки зрения это был слишком мелкий человек. Его судьба — заискиваться всю жизнь перед сильными мира сего. Такие людишки нужны и полезны, но вот уважения не заслуживают. Им никогда не сотворить по-настоящему больших дел.

— Георгий Артемьевич, могу я с вами поговорить? — спросил продюсер. Голос его как всегда, когда он говорил с Шаповаловым, звучал заискивающе.

— А чего не можешь, садись и говори.

Суздальцев сел напротив Шаповалова.

— Я хотел с вами поговорить по поводу Ромова.

— Ромов? — наморщил лоб Шаповалов. — А это тот придурок, от которого ушла сегодня баба.

— Вы знаете об этом? — удивился Суздальцев.

— Она приходила ко мне. Просила оставить ее здесь?

— И что вы решили?

— А пусть остается, — пожал плечами миллиардер. — Тарелку супа пока еще я могу ей обеспечить.

Суздальцев коротко хихикнул, давая понять, что оценил юмор Шаповалова.

— А что вы решили по поводу ее бывшего бой-френда?

— А что я должен был решать? — снова наморщил лоб Шаповалов.

У Суздальцева мелькнула мысль о том, что он напрасно затеял этот разговор; тот уже забыл о своем желании выгнать его. Но теперь придется идти до конца.

— Вы хотели его отправить назад.

— Если хотел, надо отправить, — равнодушно оборонил Шаповалов.

— Это ваше окончательное решение?

— Не существует такого окончательного решения, которое невозможно изменить. Не мямли, говори, что хочешь сказать. Ухо за это я тебе не откошу.

— Я вас уверяю, Ромов талантливый сценарист. Я не случайно среди многих отобрал его. У него просто не было возможности по-настоящему проявить себя.

— И не будет. Возможность надо создавать самому. Я так всегда поступал. И вот видишь результат.

— Да, конечно… — Суздальцев почувствовал растерянность. Но таких, как вы, в мире единицы.

— Чепуха, таких, как я, полно. Я всего лишь был порасторопней других. Вот что, дорогой, скажи, какой у тебя интерес к этому Ромову? Только учти: надо либо врать, но так, чтобы ложь больше походила на правду, чем сама правда, либо говорить правду. Я всегда придерживаюсь этого правила. И оно меня почти никогда не подводило.

Суздальцев почувствовал раздражение. И кто его тянул за язык. Внезапно он решился последовать совету Шаповалова и сказать чистую правду.

— Вы правы, я не случайно пригласил его в ваш проект. В жизни очень полезны преданные тебе люди. А для этого нужно, чтобы они как можно сильней зависели бы от тебя.

Суздальцев не без тревоги ждал реакции Шаповалова на свои слова. Но тот молчал, и беспокойство продюсера росло с каждой минутой.

— Ты верно рассудил, — вдруг произнес Шаповалов. — Считай, что этот вопрос мы утрясли. Пусть твой Ромов остается. И вообще, пора начинать.

— Сценаристы готовы. — Чувство облегчения было таким сильным, что Суздальцев готов был пуститься в пляс. Он настолько осмелел, что решил затронуть еще более щекотливый вопрос — о Шаронове. — Я хотел бы с вами обсудить кандидатуру Шаронова, — сказал он.

Шаповалов вдруг резко поднял голову и в упор посмотрел на продюсера.

— В чем вопрос?

— Вы уверены, что он тот человек, который вам нужен? — Шаповалов продолжал все так же смотреть на Суздальцева, и тот снова ощутил неловкость. — С ним нелегко совладать, у него свои представления в отношении некоторых предметов. Не вызывает сомнений его большой талант, но…

— Шаронова не трогай, он будет работать над этим проектом. Я так решил с самого начала. Радуйся, что позволил тебе выбрать второго автора. Ты рад?

— Рад, — выдавил из себя Суздальцев. Он вдруг почувствовал себя таким униженным, каким не чувствовал очень давно.

— Вот и радуйся, что рад, — усмехнулся Шаповалов. — Если нет больше вопросов, иди. Сегодня начинаем, скажи своим сценаристам. Пусть будут готовы. И пусть все перебираются на жительство на яхту.

Суздальцев быстро встал, ему хотелось, как можно скорей покинуть каюту Шаповалова.

— Обязательно передам, — сказал он.

Алла медленно двигалась по палубе Ее взгляд внимательно фиксировал проплывающие мимо предметах. Внешне она выглядела как обычно, то есть великолепно — невероятно красивая женщина с ослепительной улыбкой. Но внутри царила совсем другая атмосфера. К перепадам настроений своего любовника она привыкла давно и научилась их отмечать, как барометр перемену погоды. И сам по себе состоявшийся разговор с Шаповаловым ее не сильно беспокоил. Случалось и не такое. А вот появление Марины — это уже плохой признак. Она обратила внимание на нее еще вчера, но, узнав, что она является подругой молодого сценариста, успокоилась. Вряд ли Шаповалов попытается отбить ее у него — он пригласил этого парня для работы и потому не станет, таким образом ему мешать. Но теперь ситуация резко изменилась, Марина ушла от сценариста. Что там у них случилось, ей нет до этого ни малейшего дела, зато есть дело до того, что Шаповалов вместо того, чтобы отправить ее восвояси, взял да и пригрел.

Алла почти не сомневалась, что эта бывшая подруга сценариста представляет для нее серьезную опасность. Если даже пока у Шаповалова нет на нее видов, они могут появиться в любой момент. Вчера она особенно ее не рассматривала, но ее опытному взгляду этого и не надо, чтобы понять, что эта особа более чем привлекательна. Она могла бы даже сделать карьеру в модельном бизнесе. Конечно, надо кое-что подправить, особенно в фигуре, сбросить с пяток килограммов. Но это все не так уж и сложно.

От Марины мысли Аллы снова переместились к Шаповалову. Они вместе уже год, но что изменилось в ее жизни? Внешне много чего, кого только она не повидала за этот период. Но едва ли не каждый день она вставала с мыслью — а не последний ли он? Ей стоило огромных усилий не выдавать себя, быть милой, нежной, ласковой — такой, какой ему она нравилась. Но эта постоянная необходимость угождать любым его капризам и прихотям приводила ее бешенство. Как и его пристрастие заниматься сексом в самых неподходящих местах. Пару раз их даже застукали, но он спокойно застегивал свою ширинку и оставлял ее одну под огнем насмешливых и презрительных взглядов. Легко представить, что думали о ней эти люди. А ведь она совсем не такая, она никогда не мечтала стать моделью, все получилось само собой. Ее случайно заметил один человек и предложил занятья этой работой. Некоторое время она даже отказывалась, но затем согласилась попробовать. А дальше колесо фортуны стало катиться только по ей одной известной тропинке. И вот докатилось до этого корабля, причалившего к этому острову. Но куда дальше лежит ее путь? Ей, Алле, надоело чувствовать себя наложницей. Она всегда желала иметь нормальную семью. Никто не знает, что ее дед был священником и исповедовал очень строгие моральные принципы. И иногда ей кажется, что какая-то его частица его характера передалась и ей.