Владимир Гурвич - И корабль тонет…

— Эту девушку зовут Мариной, — пояснил Шаповалов. — И она больше не девушка второго сценариста, сегодня утром она ушла от него. По крайней мере, так она мне сказала.

— Она встречалась с тобой?

Шаповалов заметил в ее глазах беспокойство.

— Что в этом особенного?

— Тебя желают видеть известные политики, бизнесмены, большие чиновники. Но далеко не всем им это удается. А эта девушка так легко к тебе пробралась.

Шаповалов усмехнулся, он подумал, что в словах подруги есть доля истины. В самом деле, этой Марине сказочно повезло. Но должно же в этом мире кому-то везти.

— Должно быть она везунчик.

Алла поменяла позу. Ее длинные голые ноги приблизились к его коротким волосатым и тоже голым ногам.

— И что ты решил?

— Ты о чем?

— Да о ней, — слегка поморщилась Алла.

— Что тебя так волнует этот вопрос?

— Совсем не волнует, — сделала вид, что обиделась Алла. — Но мы будем на яхте жить тесным кругом, надо же знать, насколько он тесен.

— Я разрешил ей здесь остаться. Пусть побудет.

— Зачем?

— Не знаю, — задумчиво произнес Шаповалов. — Посмотрим. Иногда вроде бы не нужный человек, а может пригодиться.

— Не представляю на что, — пожала плечами Алла.

— Да тебя просто заклинила на ней, — поддел ее Шаповалов.

— Вот еще. Но когда я не понимаю мотивы твоих поступков, мне хочется их выяснить. Вот, собственно, весь интерес.

Шаповалов улыбнулся. Как ловко она вывернулась, оказывается, ее интересует он, а не эта деваха. Все же в уме ей не откажешь. Наверное, это хорошо. Этот вопрос он задавал себе неоднократно, но к окончательному выводу так и не пришел. Иногда ум подруги вызывал у него опасение, иногда, наоборот, радовал.

— А вдруг я и сам не знаю мотивы своих поступков. В своей жизни я много раз поступал определенным образом и лишь через некоторое время понимал, зачем же я так сделал. И, между прочим, часто это были мои лучшие действия. А вот когда я долго чего-то готовил, обдумывал, то нередко совершал ошибки. Вот и с кино я точно также поступил, вдруг захотелось мне сделать фильм про себя, захотелось, чтобы он получил бы самый известный приз. Потому и собрал тут теплую кампанию.

— Я не в восторге от этой твоей идеи, — заметила Алла.

— Знаю, — кивнул головой Шаповалов. — Но в этом, как и в любом другом деле для меня важно, чтобы в восторге был бы я. Странно, что мне приходится тебе это говорить.

— Извини, больше не придется. — На миг девушка недовольно сжала губы, но тут же разжала их.

Но Шаповалов успел заметить эту мимолетную ее гримасу, и ему она не понравилась.

— Надеюсь, — тихо произнес он. Но Шаповалов не сомневался, что она прекрасно расслышала его слова. Расслышала и запомнила.

— Когда приезжает твой сын? — спросила Алла, чтобы перевести разговор на другую тему.

— Завтра. При последней встрече вы¸ кажется, не очень поладили.

— Он не простой мальчик.

— Он уже не мальчик, а юноша. Ему совсем скоро исполнится восемнадцать. Но ты права, он не простой. — Шаповалов задумался. — Но я надеюсь, вы сумеете найти общий язык.

— Постараюсь.

К Шаповалову пришла вдруг одна странная мысль. А что, можно попробовать. Впрочем, он еще об этом подумает.

— Ладно, иди, мне надо поработать. Встретимся позже.

Алла встала и молча вышла из каюты. Не настал ли момент для принятия решения, мелькнула у Шаповалова мысль?

Впрочем, уже через минуту он забыл об Алле. Несколько дней Шаповалов не занимался делами и сейчас решил, что пора уделить им некоторое время. В последнее время он заметил за собой одну черту — если раньше он мог работать чуть ли не по шестнадцать часов подряд, то с какого-то момента даже двух-трех часовой рабочий день стал казаться ему чрезмерным. Сначала он не придавал этому обстоятельству большого значения, но затем оно стало беспокоить его все сильней. Он попытался переломить ситуацию, заставлял себя надолго погружаться в работу. Но вскоре понял, что из этого ничего путного не выходит, былая работоспособность, благодаря которой он победил множество конкурентов, словно жена, покинула его. В какой-то момент что-то безвозвратно изменилось в нем; он слишком привык к роскошной жизни, и она его отучила от напряженного труда.

Но Шаповалов быстро решил, что нет смысла паниковать по этой причине; разве не для того, он работал как вол, чтобы однажды наступил момент, когда можно было бы безраздельно и безгранично наслаждаться результатами своего труда. За эти годы он накопил огромный опыт, знания. И разве они не полноценная замена трудолюбию. Он всегда был уверен, что жизнь устроена на редкость мудро, и одно замещает другое. Не все это понимают, а вот он знает. Потому-то и входит в первую сотню самых богатых людей на планете. До сих пор он помнит тот беспредельный восторг, когда впервые попал в этот заветный список. Он праздновал свое триумфальное вхождение в этот клуб недельным загулом, стоившим ему умопомрачительных средств. Но нисколько об этом не жалел, такое событие следует отмечать по-царски. Ведь если подумать, это огромное достижение; на земле топчутся более шести миллиардов человеческих существ, а он оказался среди первой сотни самых обеспеченных.

Шаповалов положил на колени ноутбук и стал внимательно изучать присланные ему письма и документы. И чем больше он это делал, тем меньше ему нравилось то, что он читал. В последнее время он предпринял ряд крупных вложений. Причем, когда их совершал, то понимал, что до конца не просчитал все риски. Раньше бы он непременно это сделал бы, но теперь не мог заставить себя анализировать ситуацию столь же всесторонне и интенсивно. К тому же он безотчетно верил, что судьба его хранит. Ведь до сих пор он не совершил ни одной крупной ошибки. Случались неудачи, потери, но на фоне выигрышных сделок они казались мошками по сравнению со слоном. И с некоторых пор он уповал не столько на анализ, сколько на не покидающую его удачу. А если она возьмет, да отвернется от него? Иногда у него даже возникала странная мысль надо бы успеть умереть раньше, чем это случится. Видеть, как тебя покидает фортуна — зрелище не для него. Он никогда не любил оружие, но однажды под влиянием внезапно возникшего импульса, приобрел пистолет. И с тех пор возил его собой. Кончать жизнь самоубийством он не собирался, он вообще не понимал, как на это решаются люди. Но мысль о том, что раз это делают другие, может сделать и он, периодически вспыхивала в сознание, внося в него некоторую сумятицу. И она мешала ему чувствовать себя счастливым, как он привык, на все сто процентов.

Шаповалов уже больше часа сидел за компьютером, ничего страшного за это время он не узнал, но дела на этот раз шли как-то вяло, словно застревали на кочках. И это не могло ему нравиться. Раздался стук в дверь, и Шаповалов не без удовольствия отложит ноутбук; есть повод, чтобы немножко отвлечься от неприятных и тревожных мыслей.