Позволь тебя не разлюбить (СИ) - Лабрус Елена
Я подула, с опаской отхлебнула. Ничего не поняла, но похвалила.
— М-м-м… вкусно.
— С варёным было бы лучше, но растворимый тоже ничего, — сел он рядом.
Довольный, вдохновлённый и какой-то чересчур свежий для вчерашнего умирающего.
Видимо, как человека, который шёл на поправку после тяжёлой болезни, его организм переполняли эндорфины. Или это всё же последствия травмы головы?
— Пей, не бойся, — улыбнулся он, когда я разглядела на поверхности напитка какие-то подозрительные крапинки.
— Это что, масло?
— Это сыр. На севере Скандинавии кофе с сыром — очень популярный напиток. Правда, там используют определённый сорт сыра, но любой — тоже хорошо.
— А кроме сыра? — прищурилась я, почувствовав во рту подозрительное жжение.
— Ещё парочка секретных ингредиентов. Но они потому и называются секретными, — обворожительно улыбнулся мой король, — что я храню их втайне.
Что-то мне подсказывало, что это соль и перец, потому что ничего более изысканного на моей кухне не водилось, но я лишь качнула головой. Как ни странно, вышло вкусно. К третьему глотку мне действительно понравилось, и я не заметила, как допила.
— Ну что, едем? — посмотрел он на часы.
— Да, но сначала укол, — показала я на поднос с медикаментами.
Когда с процедурами было покончено, я принесла его рубашку.
Постиранную и выглаженную.
В первый день, когда мой гость уснул, я взяла его мокрые брюки, грязную рубашку и пошла стирать, сушить и, стыдно признаться, нюхать.
Говорят, запах — едва ли не главное в возникновении влечения к человеку.
Подтверждаю. Я нюхала его рубашку, как наркоманка. Куда с большим рвением я бы нюхала его самого, но, в отличие от Его эльфийского Величества, не стукалась головой, поэтому держала себя в руках.
— Ух ты ж, — онемел мой Король от восторга, увидев белоснежную ткань.
Ну да, пришлось немного поколдовать, отстирывая кровь и грязь. И применить форсированный метод сушки феном к обуви. Но туфли его я, слава богу, не нюхала.
— Можешь, конечно, ехать так, — оценила я растянутую футболку, что выделила ему в качестве домашней одежды, и безразмерные белые шорты, купленные как-то по глупости в Таиланде и там же, по глупости, постиранные в раковине, отчего навеки пожелтевшие.
— Пожалуй, я всё же оденусь.
— Как скажешь, — улыбнулась я, довольная его реакцией.
И даже засмеялась, когда уже при полном параде, он собирался выйти к машине, а я показала, что нам в другую сторону.
— А как мы?.. — растерялся он, стоя на веранде над озером.
— Вплавь, как же ещё, — улыбнулась я. — Тебе вроде не привыкать, — и показала на катер.
— И ты… — всё ещё пребывал он в состоянии лёгкого шока, — умеешь им управлять?
— Нет. Но сейчас попробую. Говорят, это несложно.
— Ты знаешь, давно меня не удивляли девушки, — перекрикивая двигатель, который снова завёлся не сразу, но теперь стучал мерно и глухо, как сердце, признался Король. — Но ты… это уже какой-то бесконечный оргазм.
— Уже? — очередной раз заставил он меня засмеяться.
— Очень надеюсь затащить тебя в постель не только в своих мечтах, — сев рядом на пассажирское место, склонился он к моему уху.
Мечтатель! — качнула я головой и резко выжала ручку газ-реверса.
Глава 13
Выйдя на открытую воду, вывернула штурвал.
На самом деле управлять катером ненамного труднее, чем машиной, ну, за исключением некоторых моментов.
— Вау! — откинулся мечтатель к спинке сиденья. — Круто! А красота какая, — оглянулся он на мыс, что остался позади.
— Здесь недалеко, — показала я на купола церкви прямо по курсу. — Но, если хочешь, могу потом покатать тебя по озеру. Тут много красивых мест.
— Ты ещё спрашиваешь? Конечно, я хочу. И покататься не только по озеру.
Что он имел в виду, я не стала уточнять.
Сбросила скорость, подходя к причалу монастыря на малых оборотах.
— Позвоню? — протянул он руку, когда, подтянув лодку к пристани, я завязала швартовый и вернулась в рубку.
— Позвони, — вложила в его руку телефон.
— Подходи. Я на причале, — сказал он неизвестному абоненту.
Не знаю, кого я думала увидеть.
Его друга? Мужчину? Женщину?
Но пришла девушка.
— Ей можно доверять? — заявила она вместо «здрасьте», смерив меня взглядом.
Тот же вопрос я собиралась задать про неё.
В длинной юбке, бесформенной кофте и главном атрибуте всех насельниц монастыря — платке, покрывающим голову, она казалась совсем юной, но на самом деле давно перешагнула нежный подростковый возраст. Была скорее худой, чем стройной, смотрела скорее зорко, чем робко, и часто хмурила нарисованные рукой мастера брови, отчего между бровей уже сформировалась стойкая морщинка.
— Можно, — коротко ответил Андрей.
— Сука, как ты меня напугал, Кирсанов, — обняла его девица. Буквально повисла, обхватив за талию.
— Я жив. Всё хорошо, — погладил он её по спине и показал на сиденье.
Моя небольшая лодка, несмотря на размер и возраст, считалась круизной: место капитана, то есть кают-компания, было отгорожено от кокпита раздвижными дверьми, при желании можно было и переночевать с комфортом, приготовить себе нехитрую еду, и гальюн какой-никакой имелся.
В общем, уединиться было где, но мне, наверное, надо было прогуляться по пирсу, пока они будут говорить.
Так я и собиралась сделать, но Андрей меня остановил.
— Останься, — также коротко сказал он, и я не заставила себя упрашивать.
— Сука, как я задолбалась, — упала на мягкое гостевое сиденье девушка. — Эти коровы. Этот огород. А-а-а!.. мои руки, — посмотрела она на ногти. — Надеюсь, оно стоило того?
— Ты мне скажи, — сел Андрей напротив.
И только я, наверное, заметила, как он скривился от боли, зацепившись плечом, пока девушка вздыхала над своим утраченным маникюром.
— Звездец просто, — покачала та головой, глядя на мозоли.
Да, жизнь насельниц монастыря была не сахар, но люди верующие, приезжающие помочь по доброй воле, ехали сюда именно за этим — приносить пользу, много и трудно работать.
В монастыре было где. Помимо коровника, огорода и собственной пасеки, были иконописная, златошвейная и мозаичная мастерские и даже свой пошивочный цех, где как раз и шили, например, эти платки, что раздавали паломницам.
Я знала всё это не понаслышке: моя школьная подруга лет с тринадцати каждое лето жила в их общине, а в итоге стала послушницей.
«Надо бы её, кстати, навестить» — подумала я, вспоминая, с каким восторгом рассказывала о своём послушании Настя, и слушая стенания девицы.
— Да нечего рассказывать, Андрей, — покосилась она на меня. — Ничего я не узнала. Да и как, если то бадьи с кормом тягаешь, то навоз убираешь, то булки в столовке печёшь, а ещё бесконечно молишься, молишься, молишься. Утром служба, перед едой молитва, вечером опять служба, а потом всенощная, где монахини по очереди читают какие-то молитвенные книги, не замолкая ни на секунду.
— Но фотографии ты сделала? — спросил Андрей.
— Фотографии сделала, — полезла она в широкую юбку и извлекла из кармана навороченный смартфон.
— Сброшу к тебе? — спросил меня Андрей. Я кивнула: мой телефон так и остался у него.
— Это с панихиды? — листал он снимки, пока они копировались. — А это кто?
— Без понятия. Приезжал несколько раз.
— А рядом с ним?
— Ой, это тут местная знаменитость. Слепая ведунья, — содрогнулась девушка, словно от озноба. — Зовут Серафима. И она такая… жуткая. Ладно бы просто слепая, ну, как Ванга, или та, что по телеку в сериале — с закрытыми глазами, а у этой глаза открытые и белые. Говорят, это какое-то заболевание, катаракта, что ли, или бельмо, но в эти её бельма глянешь — и сердце в пятки. Жесть!
— Ведунья? — удивилась я. Мне показалось, я уже слышала про белоглазую женщину, и в прошлом году она здесь тоже была. Только что значит, ведунья? Да ещё в монастыре. — Церковь такое не приветствует, — покачала я головой.
