Алла Полянская - Одна минута и вся жизнь

– Да.

– Прости, я не должна… Вот, садись сюда, здесь удобно.

Красивый кабинет в голубых тонах. Круглый стол, дорогая мебель, цветы, мягкий ковер. Шелковая обивка кресел и бархатные шторы. Виталий разливает напитки. Томатный сок.

– Данка, ты совсем ничего не ешь. – В его голосе тревога. – Девочка моя, ну хоть что-нибудь! Смотри, все вкусное, специально для тебя готовили, сами.

– И правда, съешь паштет. Тебе такой всегда нравился. Помнишь, мы учили тебя готовить?

«Таня еще не поняла. Никто из них не понял. Я умерла. Зачем мертвой еда?»

Томатный сок. Дана делает глоток. Миллион долларов. Подпись в документах. Куча денег. Но он подавится ими. Он кровью своей захлебнется, как томатным соком!

– Виталик, посмотри: она не видит и не слышит нас. – Таня тихо плачет. – Виталька, сделай что-нибудь. Я боюсь за нее, я ее такой никогда не видела!

«Я умерла, умерла. Почему же так больно?»

– Я сам боюсь. Я тоже не знал ее такой.

«Ты меня совсем не знал, дорогой».

– Надо что-то делать! Не зря тетя Катя беспокоилась. Данка, очнись!

«Я умерла, умерла… Томатный сок… Аннушка…»

– Она совсем скисла.

– Что ты понимаешь! Вот так ребенка потерять! Бедная моя Данка, о боже, милая, опомнись, слышишь? – Таня заглядывает в бледное лицо подруги.

«Меня нет, но боль еще этого не знает… Нет».

– Я слышу.

«Лаковые туфельки, розовое атласное платьице…»

– Даночка, так нельзя. Давай, мы отвезем тебя к доктору.

«Этого еще не хватало. Отвечать на вопросы… Не больно только молчать. Аннушка…»

– Я в порядке.

– Мы отвезем тебя домой.

– Нет. Мне там тяжело. Виталик, отвези меня обратно на Остров.

– Ага, это ты отлично придумала! Нет, дорогая, и не мечтай. Поедем ко мне домой, а матери я позвоню, предупрежу. Таня тоже поедет. Идет?

Дана молча кивает. Пусть. Только не домой, чтобы не видеть страдающих, обеспокоенных родителей. Ей нечем их утешить.

Машина едет долго. Дом Виталия находится в поселке Солнечном, где когда-то селилась партийная номенклатура, а с начала девяностых обосновались «новые». Это элитный район, вполне спокойный и ухоженный. И у Виталия красивый особняк в виде замка.

– Не плачь, Танька.

– Это я вместо тебя. Тебе самой надо поплакать. Нельзя так, ты сходишь с ума.

«Я умерла. Зачем мертвой плакать?»

Машина останавливается напротив белого замка, увитого плющом. Он стоит посреди небольшого парка, кругом – розы. Белые, желтые, красные. Дверь открывает слуга. Виталий приглашает Дану внутрь, ведет ее вверх по лестнице.

Уютная комната. Розовая шелковая обивка. Цветы. Туалетный столик. На нем – нераспечатанный флакон духов «Соня Рикель». Последние семь лет Дана пользовалась именно этими духами, Виталий купил их еще утром. Как и белье, аккуратно уложенное в ящики комода. Как и остальные мелочи, которые отправил домой, приказав приготовить спальню.

– Эта комната ждала тебя со дня постройки дома. – Виталий не знает, слышит ли его Дана. – Я надеялся, что она тебя дождется, но не думал, что это будет… при таких обстоятельствах. Располагайся, пожалуйста.

– Спасибо.

Дана опускается в кресло и замирает. Звонит телефон, Виталий берет трубку.

– Да, не беспокойтесь. – Он протягивает трубку Дане. – Это тебя.

– Дана, ты в порядке? – спрашивает мать.

– Да.

– Ты гуляй с друзьями, сколько хочешь, ни о чем не думай.

– Где Лека?

– Дедушка катает его на пони.

Дана кладет трубку. Лека. Маленький ангелочек, веселый голубоглазый человечек. Дана понимает, что не может быть с ним – такая. Поэтому им обоим придется подождать.

«Когда все закончится, мы опять будем вместе – ты и я. Подожди, малыш, у мамы есть дела».

Дана идет в душ, потом надевает шелковый халат, висящий в ванной. Она садится в кресло и смотрит в окно. Где-то там живут люди. Пусть.

Вечер гасит свет. Дана не хочет вставать. Мерцает экран телевизора, включенного Таней. Идет какая-то передача об Азии. Вот охотники выгоняют из логова тигра. Что-то говорит диктор. Вдруг перед охотниками появляется тигренок. Маленький, потешный тигренок выскочил прямо под выстрелы. Нет. Только не это. Дана судорожно всхлипывает. Тигренок падает. Значит, вот как. Ворвались в дом тигрицы, убили ее малыша – и это им сойдет с рук?

Но тигрица так не думает. Раненная, она врывается в ряд охотников. Летят кровавые куски. Этого, похоже, не ожидал оператор. Что-то скорбно крякает за кадром диктор, но Дану наполняет злобная радость. Так вам и надо, ублюдки. Чтобы знали, каково это – отнять детеныша у матери. Они привыкли к слезам беззащитных антилоп, но тигрица – другое дело. В аду будете гореть за это!

Виталий не знает, как ему пробиться сквозь эту стену. Неподвижный взгляд Даны пугает его. Он понимает, что в эти самые минуты он теряет ее и может потерять навсегда.

Когда погиб Стас, он не посмел приехать к Дане, чтобы она не сочла его навязчивым. От Вадима он знал, как тяжело переживала она смерть мужа. Он почти все знал о ней. Но он совсем не знает женщину, сидящую сейчас в розовой комнате. Он не понимает, что делать.

– Пойди к ней. – Таня берет его ладонь. – Пойди, поговори с ней.

– Но как? Ты видела ее. Что с ней?

– Я не знаю. Но надо что-то делать, иначе мы потом сами себе не простим. Виталька, пойди к ней и делай что хочешь, но выведи ее из ступора. Кстати, звонила Яна.

– Гони ее в шею.

– Я пыталась, но она не послушалась. Смотри, вон ее машина.

Яна – очередная любовница Виталия, молодая красивая блондинка с потрясающей фигурой. Он вышел встретить ее, отметил, что она сейчас, пожалуй, красивее, чем обычно, а женщина, сидящая в розовой комнате… Перед глазами встало потухшее лицо Даны, и сердце сжалось в предчувствии беды. Надо прогнать эту вульгарную потаскуху, пока Дана не узнала.

– Любимый, что с тобой? – Яна уверена в своих чарах.

– Уезжай. Между нами все кончено. Таня тебе не ясно объяснила?

– Но почему?

– Потому что я так хочу.

– Кто она?

– Извини, так вышло.

Виталий запер дверь, Яна осталась снаружи, с трудом осознавая, что ее только что бросили самым грубым образом. Ни тебе прощального подарка, ни нежных слов!

Виталий вернулся наверх. Сумерки сгустились. Таня сидела у окна и смотрела на него с мольбой.

– Пойди к ней.

– Хорошо.

Он идет по коридору. Много раз он отпирал эту комнату, чтобы что-то добавить, улучшить. Никто не входил сюда, кроме него, теперь эта комната дождалась свою хозяйку. Виталий зажигает маленький ночник, разбирает постель. Дана сидит молча, глядя в пустоту.

Виталий вынимает ее из кресла и несет на кровать. Дана совсем легкая, он чувствует ее косточки и понимает, что она много дней ничего не ела. Ему становится страшно. Он боится, что она умрет у него на руках, вот в эту самую минуту. Ему страшно снова потерять ее.