Анна Малышева - Западня

Он женился по любви — безрассудно, не имея ни образования, ни собственной квартиры, сразу после армии…

Тогда все казалось проще. Не было квартиры — работай, и тебе ее дадут. Образование — бесплатно, почти любое. И Люба тогда тоже была проще. Может, у нее и были уже какие-то повышенные запросы… Но скорее всего, она просто не знала толком, чего ей желать. В основном она хотела, чтобы было «не хуже, чем у людей», а уж этот уровень он ей с грехом пополам обеспечивал… И ему казалось, что все идет хорошо. Они были красивой парой и познакомились тоже красиво — на шахматном турнире, во время поединка Михаил тогда разбил ее наголову, и она заглядывала ему в рот.

Да, как ни странно, она любила, чтобы ее побеждали. А он-то считал, что самое главное — равенство. Его радовало все, что подчеркивало это равенство и сходство между ними.

Вкусы и привычки у них во многом сходились, даже дни рождения они отмечали в одном месяце — июле. Только она в самом конце, а он — в самом начале. Уже в последние годы, перед тем как развестись, жена стала донимать его гороскопами. В частности, почти серьезно сообщила, что он — Рак, она — Лев и друг другу они не подходят. Ей, видите ли, был нужен муж-лидер, которого бы она слушалась. А он — рохля, тихоня… Михаил не принимал этих заявлений всерьез. Когда они поженились, про гороскопы никто и не слышал, а мало ли счастливых пар создавалось? И в конце концов, разве они были несчастливы?

— Да, — заявила она как-то этой зимой, когда он задал ей этот вопрос. — Я никогда не была с тобой счастлива. Ну, может, в самом начале, — добавила она, увидев его недоверчивый взгляд.

Она могла выдумывать что угодно, искать себе оправдания в гороскопах, вспоминать давно забытые размолвки, все его мелкие и крупные провинности… Но в сущности, уходила она только по одной причине — он ей надоел.

Сознавать это было настолько унизительно, что Михаил долго в это не верил. Она-то ему не надоела! В конце концов, жена почти убедила его в том, что он серый, скучный, неинтересный… Михаил видел, кого она сочла ярким, интересным и увлекательным. Видел из окна своей квартиры, как Люба садилась к нему в машину. Такие сцены стали обыденными и продолжались всю зиму, пока она окончательно не ушла… Ничего особенного ни в этом человеке, ни в его машине не было. И он далеко не супермен, и машина — не иномарка. Михаил даже разглядел у Любиного поклонника намечающуюся лысину — со второго этажа это было хорошо видно. Он возненавидел наглого соперника лютой ненавистью, даже хотел убить. Несколько недель он ходил с этой мыслью, и она мало-помалу становилась все реальнее. Он убьет его, подкараулит где-нибудь в глухом переулке, все ему выскажет и убьет. Михаил даже всерьез поверил, что способен на убийство, и в его снах появился новый кошмарный мотив — его хватают, заламывают ему руки и волокут в тюрьму. А он счастлив — ведь соперник убит и Любе некуда идти.

Когда жена ушла окончательно, Михаил разом оставил мысли о мести. И в этот миг испытал огромное облегчение, будто избежал опасности. В самом деле, теперь не имело смысла убивать соперника — он больше не приезжал подокна, не сигналил, Михаилу не приходилось, сжав зубы, смотреть на то, как жена пересекает улицу и садится в эту проклятую «Волгу»… Кончились эти унизительные сцены, это бесконечное ожидание развязки. Реальность оказалась не такой ужасной, как он воображал. Все это можно было вытерпеть. И как ни удивительно, ревности он тоже не испытывал. У него остался только страх за дочь.

Как она там? Быть может, ей там плохо, ее обижают?

— Иннокентий заботится о Даше, как о родной, — отрезала Люба во время последнего телефонного разговора. — Между прочим, на лето отправляет ее со мной на Кипр. На двадцать дней! И это несмотря на кризис! Ты хотя бы можешь понять, что у девочки впервые все, как у людей?! Конечно, по-твоему, без этого можно было обойтись!

Но если уж на то пошло, можно обойтись и без холодильника, и без телефона…

И пошла, и пошла… Кладя трубку, он даже почувствовал что-то похожее на радость. Освободился, больше ему не слушать этих нотаций! И тут же навалилась тоска — в конце концов, он мог бы заработать и на Кипр… Неужели из-за такой Дряни надо было все ломать?!

…Он бросил сигарету. «Ну и пусть расскажет матери, что я тут был, — злорадно подумал Михаил. — Пусть Люба забеспокоится, она ведь так боится, что мы начнем общаться! Не все же мне мучиться в одиночку, пусть она тоже понервничает!»

Михаил зашел в телефонную будку, достал карточку.

Она была почти полностью использована, но на короткий разговор должно было хватить.

К телефону на этот раз подошел мужчина. Михаил напористо поздоровался, сказал, что его дочери нужны частные уроки немецкого. Тот замялся, ответил, что сейчас у него достаточно учеников… Михаил настаивал — хотя бы раз в неделю! В удобное для вас время! Когда на карточке оставалась всего пара единиц, Виктор Эдуардович сдался и назвал свой адрес. Михаил договорился, что подъедет к нему прямо сейчас и они побеседуют об условиях.

Яркий спортивный костюм и кроссовки — преподаватель немецкого будто на пробежку собрался. Только оказавшись с ним лицом к лицу, Михаил понял, до чего же тот высокий — не меньше ста девяноста сантиметров. Виктор Эдуардович открыл дверь сам. По-видимому, больше никого дома не было, и Михаил обрадовался — ему хотелось поговорить без свидетелей. На то, что хозяин его узнает, он не рассчитывал — они виделись мельком, в темном дворе и почти не разглядели друг друга.

— Подождите пять минут, — сказал ему хозяин, проводя гостя в большую комнату, со всех сторон уставленную книжными стеллажами. — Я сейчас освобожусь.

Михаил сел в предложенное скрипучее кресло, бросил взгляд на мальчишку лет шестнадцати, по-видимому ученика. Тот сидел за письменным столом с видом усталого идиотизма на лице. Виктор Эдуардович подсел к нему и приказал продолжать разбор предложения. Мальчишка посмотрел на часы, поерзал и принялся тянуть слово за словом.

Ему явно не терпелось вырваться из этой мрачноватой комнаты с низкими потолками — за окном сиял майский день…

Этого ученика явно привели сюда беспокойные родители, ему самому язык был до лампочки. Наконец положенное время истекло. Мальчишка бойко попрощался, причем выражение идиотизма разом исчезло. Теперь это был вполне симпатичный паренек с живым взглядом. Проводив его, Виктор Эдуардович обратился к посетителю:

— У вас дочка в каком классе?

— Ну, она уже школу закончила. — Михаил тщательно обдумал свою легенду по пути сюда. — Готовится поступать, а язык учила спустя рукава.

— В общем, как все, — пробормотал Виктор Эдуардович. Его явно утомил нерадивый ученик.