Нора Робертс - Северное сияние

В дверь просунул голову Питер.

— Шеф? Чарлин говорит, чтобы вы пришли пообедать за счет заведения.

— Спасибо ей, конечно, но мне еще к собранию готовиться. — Он видел, с каким плотоядным блеском в глазах смотрела на него Чарлин, когда он выпроваживал Джима и составь опись поврежденного имущества. Пусть Чарлин тебе назовет, сколько это все стоит. Потом ознакомь с итоговой суммой братьев Мэки и дай им сорок восемь часов на компенсацию.

— Дело нехитрое. Должен заметить, шеф, вы с ними лихо разобрались.

— Да и разбираться особенно было не с чем. Сейчас сяду за отчет. Потом тоже посмотришь, может, захочешь что-то добавить.

В кабинете задрожали стекла. Нейт оглянулся.

— Что это? Землетрясение? Вулкан? Ядерная война?

— «Бобер», — пояснил Питер.

— Таких бобров даже на Аляске не бывает, чтобы эдакие звуки издавать.

Питер рассмеялся и показал в окно.

— Самолет Мег Гэллоуэй. Он «Бобром» называется. С чьим-то заказом прилетела.

Нейт повернулся к окну и увидел маленький красный самолетик, почти игрушечный. Он вспомнил, что и сам прилетел сюда на такой же игрушке.

Зазвонил селектор, и Нейт с благодарностью ответил, радуясь возможности отвлечься от страшных мыслей.

— Слушаю, Пич.

— В школе трое мальчишек кидались в окна снежками. Одно разбили. И разбежались.

— Кто — неизвестно?

— Еще как известно. Всех троих знаем.

Он перебрал в уме дела.

— Пусть Отто займется.

Потом обернулся к Питеру.

— Какие-то вопросы?

— Нет, нет, сэр. — Он улыбался. — Просто приятно делать дело.

— Да. Дело делать приятно.

Нейт проработал до самого собрания. Занимался в основном хозяйственными и организационными делами, но зато у него появилось приятное ощущение, что он основательно обустраивает свое место.

Пусть даже это только временно.

Первые два месяца считались испытательным сроком, когда любая из сторон могла его расторгнуть.

Ему было спокойнее знать, что при желании он может в любой момент уволиться. Хоть завтра. Хоть на следующей неделе. Если по истечении двух месяцев он еще будет здесь, то, во всяком случае, сможет решать, как быть дальше.

В мэрию он решил пройтись пешком. Брать машину из-за нескольких сот метров было нелепо.

Небо было густо-синего цвета, и на его фоне, словно высеченные острым ножом, резко обозначились горы. Мороз стоял нечеловеческий, но несколько ребятишек, однако, с горящими от жадности глазами, высыпали из Углового, зажав в кулачках по шоколадному батончику — точно так, как делают дети во всем мире.

Едва за ними закрылась дверь, как чья-то рука изнутри перевернула табличку с «ОТКРЫТО» на «ЗАКРЫТО».

Машин на улицах прибавилось. Одни стояли запаркованные на обочинах, другие резво катили по утрамбованному снегу.

Похоже, на собрание съехался весь город.

У него екнуло в животе, сразу вспомнился институтский курс риторики. Жаль, что посещение было факультативным. Век живи — век учись.

Нет, вообще-то побеседовать он был не прочь — в разумных пределах. Допросить подозреваемого, снять показания со свидетеля — проблем нет. Во всяком случае — раньше не было. Но стоять перед аудиторией и говорить речь? При одной этой мысли по спине побежала струйка пота.

Через это надо пройти, мысленно приказал он себе. Пережить один только час — и больше мучиться не придется. По всей вероятности.

Он вошел в жарко натопленное помещение, в котором стоял гул голосов. Какие-то люди стояли в вестибюле, украшением которого служила гигантская рыба — никогда такой не видел. От одного взгляда на нее — не рыба, а маленький кит! — становилось не по себе, и тем более трудно было представить, как кто-то ее выудил да еще на стену водрузил.

Чучело отвлекло его от устремленных в его сторону любопытных глаз. А в зале людей было еще больше, все стулья были заняты. На сцене возвышалась трибуна.

— Королевский лосось, — проговорила Хопп откуда-то сзади.

Он не мог отвести глаз от серебристого чудища с черными жабрами.

— Это — лосось? Да я ел лососину. В ресторанах. Лосось больше вот такого не бывает. — Он показал руками.

— Это был не аляскинский королевский лосось. Но, по правде говоря, этот экземпляр действительно очень крупный. Мой муж поймал, между прочим. Девяносто два фунта две унции. До рекорда штата не дотянул, но рыбаку — честь и хвала.

— И чем же он его тащил? Автопогрузчиком?

Она рассмеялась своим резким смехом и весело шлепнула его по плечу.

— А ты рыбак?

— Нет.

— Совсем?

— Ничего не имею против, но как-то не доводилось. — Тут он повернулся, и брови поползли вверх. Хопп была одета в элегантный деловой костюм в мелкую черно-белую клетку. В ушах — жемчужные сережки, на губах — алая помада.

— Вы… смотритесь впечатляюще, мэр.

— Так говорят про двухсотлетнюю сосну.

— Я хотел сказать — сногсшибательно, но решил, это будет невежливо.

Она расплылась в улыбке.

— Ты умный мальчик, Нейт.

— Это вряд ли. Разве что чуть-чуть.

— Если уж я нашла возможность вырядиться, то и ты уж постарайся произвести впечатление. Это же рекламное мероприятие. Кстати, не пора ли нам начинать? Давай я тебя представлю членам городского совета. А потом будем речи говорить. — Она взяла его под руку и повела, как ведут кавалера через зал, где собрались гости. — Говорят, уже с братцами Мэки разбираться пришлось?

— Повздорили они из-за кино. Какой вестерн с Джоном Уэйном лучше.

— Лично мне больше нравятся фильмы с Клинтом Иствудом. Ранние. Эд Вулкотт, иди-ка сюда, познакомься с нашим полицмейстером.

Вулкотт, суровый мужчина лет пятидесяти, пожал ему руку как заправский политик. У него были густые седые волосы, зачесанные назад. Лицо — словно высечено из камня. Через левую бровь шел едва заметный белый шрам.

— У меня здесь банк, — сообщил он. Вот и объяснение темно-синему костюму и галстуку в полоску. — Надеюсь, вы у нас тоже скоро счет откроете.

Далее его представили Деб и Гарри Майнер, державшим Угловой магазин, отцу Питера — Уолтеру Нотти, охотнику и заводчику ездовых собак. Все это были члены городского совета.

— Еще подойдет наш доктор, Кен Дарби, — когда освободится.

— Не страшно, если и опоздает, — чувствую, мы тут надолго.

Еще он познакомился с Бесс Мэки, тощей, как жердь, обладательницей выкрашенных хной волос. Она встала перед ним лицом к лицу, скрестила руки на сухонькой груди и повела носом.

— Говорят, вы сегодня моих голодранцев одолели?

— Можно и так сказать, мэм.

Она еще раз резко втянула носом воздух и покивала:

— Вот и хорошо. В другой раз стукните их как следует лбами, избавьте меня от этой заботы.

Она отошла, а Нейт подумал: «Учитывая обстоятельства — вполне теплый прием».