Натуральный обмен (СИ) - Семакова Татьяна

Зависла и пропустила момент, когда он открыл глаза. Стащил футболку и слегка расставил руки, а я сняла успевшую сбиться повязку. Лишь только отмотала немного стерильного бинта, он медленно выдохнул и задержал дыхание. Как будто понял, что разговаривать с ним я не намерена. Как будто понял, почему. С дыхалкой у парня никаких проблем, всего пару раз осторожно вдохнул, а я замирала и продолжала на выдохе.

И это все длилось полторы недели. И в повязке уже не было нужды, и в мазях, которые упорно прописывал Ливанов, судя по всему, пытаясь удержать его в платной палате как можно дольше, сам парень никуда не торопился, подруга беспрестанно ныла и стенала на тему того, как ей скучно, а я забрала свои вещи в участке, вышла из отпуска и стен больницы практически не покидала, старательно отбрасывая все мысли о ферме, о домике в лесу, о парне в платной палате и о том, что как-то ночью мне привиделась Марина в коридоре. Пока мне не привиделось вновь.

Я собиралась поехать домой, но за день так вымоталась, что решила немного передохнуть на диване в ординаторской и не заметила, как уснула. Очухалась только ночью, все тело затекло и ломило от неудобной позы, я встала размяться и услышала шаги в коридоре. Тут же схватила свою сумку, решив все-таки доехать до дома пока смена не стала бесконечной, по пути загнав страждущего обратно в палату, и сначала не поверила своим глазам. Слоняется моя Марина, в окна выглядывает, в приоткрытые палаты нос суёт, не на костылях даже, без опоры, на своих двоих. Без гипса.

— Какого чёрта… — прошипела сквозь зубы и пошла к ней, печатая шаг.

— Блин, — брякнула подруга, увидев меня, а потом махнула рукой: — А и похер, не могу больше.

— Какого чёрта?! — я зашипела уже ей в лицо, а она схватила меня за руку и потащила к палате.

— Только не злись, Милк, — сказала виновато и начала торопливо объяснять: — Всё так было, как я сказала. И про машину и про овраг, ногу только не сломала, а вывихнула. А пока ехали и так прикидывала и эдак, хорошо, конечно, если ты скажешь, что я уехала, но угодить в больницу — алиби понадёжнее. А тут рожи все знакомые, глядишь, удалось бы договориться, ну и попросила меня не в травму, а сюда. А договаривался он… сказал — жди в машине, ушёл, вернулся с Ливановым и каталкой. В палату сразу, ногу вправил, объяснил, что с вывихом оставить не может, а вот с переломом — пожалуйста. Ну я подумала-подумала и согласилась… домой не хочу, следователь названивает, а я ему — извините, постельный режим, посещения запрещены, можете у зав отделения все уточнить. А лежать уже так тошно, сил нет…

— А мне ты с какой радости лапшу на уши развешивала?! — возмутилась в полголоса, а она понуро опустила голову, но улыбку сдержать не смогла. — Говори! — рыкнула, а Марина подняла на меня свой ясный взор.

— Да этот твой, синенький. Нормальный вроде мужик… а ещё мне кажется, я его где-то видела, но не могу вспомнить где…

— Ты из-за него осталась? — пролепетала невнятно, а Марина закатила глаза:

— Из-за тебя, разумеется! Стала бы ты за ним ухаживать, если бы меня тут не было?

— Точно нет, — ответила решительно, а она хмыкнула:

— Вот тебе и ответ. А я ж вижу, нравится. Даже в таком печальном виде. Но ты дама замужняя и все такое, упустишь своё счастье, а потом развод и что?

— Что? — переспросила, пытаясь уловить ход её мыслей.

— А ничего, — Марина развела руками, а я разозлилась:

— Я вообще ни черта не поняла!

— Вот где-то ты умница, а где-то ну такая дура, аж бесит! — нахмурилась Марина и шумно выдохнула, устраиваясь на кровати и хлопком приглашая присоединиться. Я состроила недовольную мину и села, изобразив послушание. — Ну прям как моя школота после того, как я на них наору, — фыркнула подруга и объяснила: — Ты в дом к нему понеслась, а он — в тачку и к тебе. Очевидно.

— Не факт, что ко мне, — поморщилась в ответ, — к тому же, откуда ему знать, где я жила? Может, из посёлка притащилась? Я ему об этом не говорила.

— Ну, он же не видел, да?

— И что?

— А когда один из органов восприятия ломается, остальные активизируются, так?

— Поговаривают, — кивнула осторожно, — к чему ты клонишь?

— Да к тому, что от тебя навозом воняло за версту, — вздохнула Марина, — у меня до сих пор в носу этот запах.

Я брезгливо скривилась, а подругу слегка передернуло.

— Ладно, допустим, догадался, — задумалась вслух, — но он там сначала прибрался. Явно не хотел, чтобы кто-то узнал, что он там был.

— И я его прекрасно понимаю, именно поэтому мы оба тут, — усмехнулась Марина, — наверняка там всё обшарили, да и про дом тот местные по-любому знают. Пришли бы — а там лазарет, начали образцы всякие брать и прочее, нашли бы и его и тебя, объясняйся потом, что не ты всех перестрелял. А пушка у него есть, я видела. А где одна, там и другая. Короче, повесили бы всех собак и глазом не моргнули.

— Наверняка, — кивнула согласно и устроилась поудобнее, отодвинув гипсовую ногу, — даже мне пытаются что-то вменить, я правда пока так и не поняла, что именно. А пистолет… у кого его сейчас нет? Вон, у Олега тоже. Вообще не церемонился и в тумбочке его прикроватной держал.

— Ну, у меня вот нет, — ответила Марина серьезно, — у тебя нет. И если по этажу пройдёшься, вряд ли найдёшь тут кого-то, у кого имеется.

— А это ты к чему? — нахмурилась в ответ, а она пожала плечами:

— Просто ты сказала глупость и не поправить я не могу. Против природы не попрешь. Короче! — она хлопнула себя по бёдрам и решительно поднялась. — Давай выписываться. С растяжки меня уже вполне могли переобуть в обычный гипс, а его я лучше дома буду снимать. Родные стены они как-то лучше.

— А следователь? — хмыкнула в ответ, а она отмахнулась:

— Ему надо, пусть сам и приезжает. Если решит повесткой вызвать, я его по судам затаскаю.

— Это вряд ли… — вздохнула, поднимаясь, — похоже, Олег все-таки влез. Не думаю, что будет на нас особенно наседать.

— Тем более!

Она пошла к двери, а я взяла гипс с кровати и спросила ехидно:

— Ничего не забыла?

— Да ночь на дворе, нет никого, — заканючила подруга, а я хмыкнула:

— Камерам на входе это скажи.

— Блин, точно, — скисла подруга и вернулась в кровать. — Тогда лучше завтра, с выпиской. Слишком многого натерпелась, чтобы так нелепо все запороть.

Не знаю, что она там терпела, когда я ей есть носила и голову мыла, но возражать я не стала: её нужно было бы везти домой, а я и без того валилась с ног. Вышла из палаты и обнаружила дверь соседней открытой настежь. Постельное белье снял и сложил аккуратной стопкой, в палате идеальная чистота, вещей нет.

— Марин, — позвала обычным голосом, оставаясь за закрытой дверью, и услышала ответ:

— Чего?

— Похоже, он нас слышал, — вздохнула устало и пошла на выход, не дожидаясь ответа. Впрочем, Марина ограничилась задорным смешком.

Положенные сутки я отпахала с лихвой ещё неделю назад, трое рассчитывала провести в покое дома, но часов с двенадцати начал разрываться телефон. То Олег, то следователь, то снова Олег, то Марина, опять Олег.

— Да ну чего тебе надо… — простонала в трубку, не выдержав.

— Долго ты будешь прятаться от меня в своей больнице? — спросил ворчливо.

— Дома я, Олег, сплю… — ответила сонно и тут же пожалела об этом.

— Отлично! — обрадовался муж. — Ужинаем сегодня в семь. Я заеду.

Быстро отключился, а я прикрыла глаза. День безнадёжно испорчен, так что можно было и следователю перезванивать смело, что я тут же и сделала.

— Милана Александровна, прошу подъехать Вас для беседы, — сообщил сходу, забыв поздороваться, — сегодня.

— Здравствуйте, — ответила, стараясь, чтобы голос не звучал ехидно, — смогу не ранее, чем через три часа. Устроит?

— Устроит, — процедил сквозь зубы, а я нажала отбой и пошла собираться.

Управилась за два и из принципа не поехала сразу в участок. В посёлке делать было нечего, а вот на ферму тянуло с непреодолимой силой, но ехать по дороге напрямую я не рискнула. Проехала до домика, оставила возле него машину и отправилась пешком хорошо знакомой дорогой.