Когда я был Музом - Макси Фэй
Вот последним я занимался постоянно. Ей не на что жаловаться. Первое сделать сложно. Она не сможет унести цветы и подарки домой, чтобы не вызвать подозрения мужа. На полноценные свидания нет времени. А говорить… говорить сложно, она закрывается от меня, не делится личным и ничего не спрашивает сама. Мы – будто случайные попутчики. Проедем бок о бок в автобусе пару остановок, поприжимаемся друг к другу в утренней толкучке и разбежимся по своим делам. А завтра встретимся вновь, в том же утреннем автобусе.
Но я должен был что-то придумать. И я это сделал.
Теперь в моей квартире её всегда ждал свежий букет цветов. И вкусная еда из ресторана нашего клуба. Я знал, что только для себя Лика не готовит, пишет свои книги в каждую свободную минуту и перебивается сухомяткой. Я выбирал для неё самые изысканные блюда и приносил домой после смены. Заботился. Переодевал её сразу после приветственного секса на пороге (прошло три недели, а мы всё так же неистово набрасывались друг на друга прямо в дверях). В платье, которое сам для неё купил, или красивое бельё. Девушка послушно принимала всё это и смотрела на меня с таинственной улыбкой. Я не мог её разгадать. Хотелось видеть в её взгляде нежность и благодарность. Она показывала мне это, но где-то в глубине глаз плескалось превосходство и пытливый интерес. Я делал вид, что не замечал. Старался быть нежным, интересовался, как продвигается книга и что она чувствует вообще, когда пишет. А однажды предложил настоящее свидание. В парке аттракционов. Лика подумала – и неожиданно согласилась.
Мы гуляли по парку, взявшись за руки как беспечные подростки. Ели сладкую вату, одну на двоих, и отмахивались от пчёл. Она облизывала свои сладкие от ваты пальцы, а я не мог оторвать взгляда от её губ. Держался из последних сил, чтоб не наброситься с поцелуями. Она видела это, она всё понимала – и продолжала меня дразнить. Её глаза были подернуты дымкой, щёки разрумянены, а дыхание сбивалось. Проходящие мимо люди, визги детей с каруселей, скрежет механизмов – всё это слегка отвлекало, чуть рассеивало наваждение, но нас тянуло друг к другу с непреодолимой силой. В какой-то момент я не выдержал. Прижал её к заборчику со словами: «Жди тут» – и бросился в кабинку механика. Не помню, что ему говорил, сунул несколько соток и получил согласие. А потом затащил Лику в закрытую кабинку колеса обозрения.
Она молчала. Она всё понимала. Она тоже держалась из последних сил. И когда кабинка начала движение, медленно и стараясь не делать лишних движений, сняла свои трусики. Я расстегнул ширинку и чуть спустил брюки и белье. Она ласкала себя рукой, а я надевал презерватив. Медленно, слишком медленно мы понимались. Глаза заволокло туманом, я видел лишь её руку, двигающуюся под подолом платья. На самом верху кабинка остановилась. У нас было три минуты. Большего механик мне не мог пообещать. Девушка осторожно встала и подошла ко мне. Кабинка опасно накренилась. Она села сверху, принимая мой член сразу весь. И впилась в губы. Я приподнял её за бедра и снова опустил. Медленно, осторожно. Потом снова. И снова. Кабинка чуть раскачивалась, мы яростно целовались, движения ускорялись. Мы были на высоте тридцати с лишним метров, в полупрозрачной стеклянной кабинке, на замершем колесе обозрения. На нас наверняка смотрели снизу люди, кабинка раскачивалась, и мы явно там не в шахматы играли. Это безумно будоражило, подстёгивало, придавало ощущениям остроты. А когда всё закончилось, ошалело смотрели друг на друга, пока сладкие судороги освобождали нас от этого сумасшедшего напряжения…
Кабинка двинулась, она села на своё место и надела трусики. Я тоже привёл себя в приличный вид и посмотрел ей в глаза. Они сияли, на губах блуждала счастливая улыбка и она сказала: «Спасибо».
Она вышла на землю смущенная. Парни в толпе посмеивались и улюлюкали, а девушки и мамаши с детьми возмущённо цокали. Механик пытался спасти ситуацию, извиняясь за поломку и заверяя, что всё починил. Я поблагодарил его взглядом и повёл свою девушку охлаждаться мороженым. Она быстро пришла в себя и сбросила смущение, будто надоевшую кофточку.
– А ты меня сегодня удивил, – протянула моя любимая стервочка и довольно улыбнулась: – Молодец!
Надо ли говорить, как я в тот момент был счастлив и горд собой? Я думал, я её покорил. Я думал, теперь всё изменится. Я был таким идиотом…
Четыре
Наверное, в какой-то момент Лика поняла, что я влюбился. И стал представлять опасность. Для неё и её брака. И она попыталась от меня избавиться. Сказала мне, что Захар заболел и какое-то время не будет ходить в сад. И она не сможет приходить, потому что будет сидеть дома с сыном.
Это было настоящей пыткой для меня. Но как оказалось, это стало пыткой и для неё. Она выдержала три дня. А потом пришла ко мне. Вечером, в неурочное время. Оставив своих мальчишек на папу и сказав им, что пойдет ловить вдохновение, глядя на залив.
– Я не могу без тебя, – прошептала, выронив свой блокнот у порога.
Я был слегка пьян, потому что тоже с ума сходил без неё. И пытался забыться. Несколько секунд заторможено смотрел, всё ещё не веря, что она здесь. А потом приглашающе раскинул руки в стороны. Она тут же накинулась на меня, яростно целуя и уверенно тесня к спальне. Целовала, ничуть не морщась от запаха водки, даже наоборот, будто вылизывая мой рот изнутри, собирая на язык мельчайшие пары алкоголя. Срывала по пути одежду и разбрасывала по комнате.
До кровати мы добрались уже абсолютно голые. Лика с силой толкнула меня вниз и уселась сверху. Несколько секунд смотрела совершенно диким взглядом, безотчётно царапая мой живот и бока. Я морщился, но не пытался её остановить. И не отрываясь смотрел в почти чёрные от страсти глаза. Её плоть сладко трепетала вокруг моей, и это было охренительно круто. Наконец, она чуть приподнялась и резко насадилась обратно. С громким стоном выгнула спину и начала свой дикий танец.
Впервые она трахала меня сама. Бешено скакала на моём члене, а её руки яростно царапали и сжимали всё, что им попадалось. Мою грудь, живот, бока, её собственную грудь и живот, бедра. На коже оставались красные полосы, мы шипели и стонали от боли, но не могли остановиться. Это было сумасшествие. Что-то чёрное и тягучее затапливало всё тело, перед глазами стояла пелена, я ощущал только свой каменный член, который снова и снова вонзался в горячее, мокрое и упругое.
