Сьюзен Льюис - Месть

Около полудня, приняв душ, надев шелковую пижаму и такой же халатик, она постояла у окна, наблюдая, как в доме напротив какая-то семья садится за рождественский обед. На головах у всех были надеты яркие бумажные шапочки и вся семья казалась такой счастливой, что Кирстен подошла к рождественской елке и, потянув хлопушку за веревочки, достала для себя бумажный колпачок.

Увидев себя в зеркале, в ярко-желтом колпачке, с растрепанными волосами и размазанной тушью на ресницах, Кирстен поняла, что не может больше противостоять тоскливому чувству одиночества. Она поспешно налила себе еще бокал шампанского.

Кирстен не могла бы сказать, когда задремала, но до этого она успела немного поесть и прикончила всю бутылку шампанского. Кирстен казалось, что за обеденным столом она вела воображаемый разговор с Полом, но не могла припомнить, о чем. Очевидно, она плакала, а потом заснула. Глаза у нее резало, ей не хотелось их открывать, тело болело, наверное, оттого, что она заснула, сидя в кресле.

Она огляделась. Который час? За окнами было темно, огонь в камине погас, по телевизору крутили приключенческий фильм. О Боже, неужели Рождество еще не закончилось? Как трудно развлекаться, когда хочется разреветься от жалости к себе.

Когда звонок в дверь прозвенел еще раз, она поняла, что ее разбудило. Неохотно поднявшись, она отправилась поискать пачку сигарет, которую всегда хранила для старухи соседки.

Пригладив руками волосы и затянув поясок халата, Кирстен шла к двери, размышляя, стоит ли пригласить соседку зайти. Решив, что стоит, она изобразила приветливую улыбку и распахнула дверь.

Улыбка сразу же застыла на ее губах. Кирстен, хлопая глазами, не сразу поняла, кто стоит перед дверью: лицо пришедшего было в тени.

— Лоренс? — неуверенно произнесла она.

— Ты ждала кого-то другого? — спросил он, насмешливо прищурившись.

— О, нет, — рука ее метнулась к волосам. — Боже, я, наверное, кошмарно выгляжу?

— Да, я видал тебя и в лучшем виде, — усмехнулся он, глядя в холл. — Мне можно войти?

Все еще не придя в себя, Кирстен отступила и пропустила его в дом, потом проводила в гостиную.

— Где Том? — спросила она, чувствуя, как от его взгляда у нее заколотилось сердце.

— Он с Пиппой.

— В Италии?

Лоренс покачал головой.

— Он у родителей Пиппы. Я пришел бы пораньше, но Том немного капризничал. Не хотел туда идти…

Кирстен минуту-другую стояла в растерянности.

— Налить тебе чего-нибудь? — предложила она.

— Не возражаю, а у тебя больше не осталось вот этого?

Он смотрел на пустую бутылку из-под шампанского.

— Пожалуй, у меня найдется еще одна, — сказала она, улыбнувшись.

— Ну так тащи ее скорей.

Кирстен помчалась наверх, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Когда она вернулась с новой бутылкой и бокалами на подносе, Лоренс все еще стоял там, где она его оставила. Расстегнув пальто и засунув руки в карманы брюк, он смотрел какую-то передачу по телевизору.

— Позволь, я это сделаю, — сказал он, увидев, что Кирстен взялась за бутылку.

Кирстен протянула ему бутылку и их взгляды встретились. Он подмигнул, и Кирстен отвела глаза, помимо воли улыбнувшись.

— О'кей, — сказал он, наполнив бокалы.

Взяв бокал, Кирстен почувствовала, что у нее подгибаются колени. Вдруг он поднял пальцем ее подбородок, и посмотрел ей в глаза и сказал:

— Счастливого Рождества!

— Счастливого Рождества, — прошептала она.

Они выпили, и Лоренс, обернувшись, заметил, что в камине погас огонь.

— Думаю, надо его снова разжечь, — сказал он.

Кирстен наблюдала, как он разжигает камин. Движения его были точными и быстрыми, хотя он все еще не снял свое тяжелое пальто. Может, предложить ему раздеться?

— Лоренс?

— Мм-м?

— Лоренс, я не понимаю… Почему ты здесь?

— Чтобы вручить тебе рождественский подарок, — сказал он так, словно Кирстен знала об этом заранее. Лоренс возился с камином, пока не разгорелось веселое пламя, затем, поднявшись на ноги, сунул руку в карман пальто и вытащил оттуда конверт.

Кирстен взяла конверт, внимательно наблюдая за Лоренсом и удивляясь, почему он так оживлен. Пока она вскрывала конверт, он снял пальто и бросил его на кресло.

Кирстен читала бумагу, а Лоренс следил за ее реакцией.

Наконец, Кирстен подняла глаза. Она улыбалась, но ее губы дрожали.

— Поздравляю, я искренне рада за тебя. Я же говорила, что ты это получишь, если я исчезну со сцены.

— Я получил это, — сказал Лоренс, взяв у нее документы страховой компании и бросив на стол, — не сказав им, что ты ушла. Так что теперь будь добра, сделай мне рождественский подарок и забери назад свое заявление об уходе.

Кирстен долго смотрела на него, потом уставилась на огонь, будто подыскивая слова. Он ждал, но Кирстен все молчала. Лоренс коснулся ее руки.

Кирстен отдернула руку.

— Нет, — сказала она. — Я не могу. Ты не понимаешь, Лоренс, я не могу продолжать…

— Дорогая…

Она зажмурила глаза.

— Лоренс, не называй меня так. Мы же договорились, что наши отношения будут чисто деловыми. Правда, нам это не удалось, но разве ты не видишь, что я не могу вернуться при сложившихся обстоятельствах? Ты пугаешь меня, Лоренс, и заставляешь меня страдать. Как бы мне ни хотелось продолжать работу над фильмом…

Он сделал движение, чтобы обнять ее, но она отстранилась.

— Нет, Лоренс. Я знаю, что ты хочешь сказать, но ведь ты снова бросишь меня, не сомневаюсь, но мне уже этого не вынести.

— Кирсти, послушай меня…

Она посмотрела ему в глаза.

— Я люблю тебя, Лоренс. Я так тебя хочу, что ты и представить себе этого не можешь. Но я не могу больше верить тебе. Нет, Лоренс, не прикасайся ко мне! Лоренс! — закричала она, когда он притянул ее к себе и заключил в объятия.

— Позволь мне хотя бы объясниться, — попросил он, — а потом, если прикажешь мне убраться, я уйду и больше никогда не попытаюсь увидеться с тобой.

Кирстен презирала себя за то, что слабеет в его объятиях, но его прикосновение сломило ее решимость: у нее возникла неодолимая потребность поддаться искушению. И все же она оттолкнула его и отодвинулась на другой конец дивана.

— Я выслушаю тебя, — сказала она, — но только не прикасайся ко мне. Оставайся там, где сидишь… Лоренс! — воскликнула она, когда он двинулся к ней.

Рассмеявшись, он поднял руки вверх.

— Сдаюсь, — сказал он. — Я прирос к этому месту. А теперь, не выключишь ли телевизор?

Она с подозрением посмотрела на него, потом отвела руку назад и нашла на ощупь на каминной доске пульт дистанционного управления. Комната погрузилась в тишину, и Кирстен, решив, что в комнате, освещенной лишь настольной лампой да пламенем камина, слишком интимная обстановка, решительно направилась к двери и включила люстру.