Энн Максвелл - Тень и шелк

Слегка сгибая пальцы, он наслаждался прикосновением к округлости ее плеча. Его пальцы скользнули под жилет. Он почувствовал проступающую под свитером бретельку лифчика и вспомнил Лхасу, когда он рылся в багаже Дэни, чувствуя себя низким и развратным типом.

Там не оказалось никакого черного кружевного белья, вновь вспомнил Шон, Дэни это ни к чему. Одного тепла ее тела достаточно, чтобы воспламенить любого мужчину.

Особенно его.

От напряжения мышцы Дэни приобрели неестественную твердость. Шон осторожно принялся массировать их кончиками пальцев.

— Ты затвердела, как камень, — произнес он. Дэни закрыла глаза, тщетно силясь остаться спокойной под его прикосновениями.

— Я боюсь, — с трудом выговорила она.

— Меня?

— Я еще никогда не бывала на такой… войне.

Отчасти это была правда, но именно эта часть не имела значения для них обоих.

Шон понимал это. И задумался, понимает ли Дэни. Молча, мягко, но настойчиво он разминал ее плоть, пытаясь отогнать напряжение.

— Нет, ты не боишься, — наконец произнес он. — По крайней мере этой войны.

Он успел заметить блеск непролитых слез, прежде чем Дэни вынырнула из-под его руки. Она отвернулась, застыв с ровной, как по струнке, спиной.

— Чего ты испугалась? — спросил Шон, зная, что не должен был спрашивать.

Однако он хотел услышать то, что уже давно понял: их обоих безудержно влечет друг к другу.

Дэни покачала головой и глубоко вздохнула.

— Может, лучше вернешься на свой пост? — спросила она с притворным спокойствием и оттенком горечи. — Если случится самое худшее, мне бы не хотелось винить себя за то, что я отвлекла дзен-ки… то есть воина.

Ничего не ответив, Шон положил обе ладони на плечи Дэни. Некоторое время он пытался прогнать напряжение, от которого ее мускулы превратились в твердые узлы.

Жилет Дэни мешал ему. Расстегнув молнию, Шон спустил его с плеч.

— Шон…

— Все в порядке, — перебил он. — Ты же доверяешь мне? Если будешь сидеть как на иголках, это никому не поможет.

Обхватив ее плечи, пальцы Шона легко коснулись ключиц. Он продолжал осторожно растирать напряженные мышцы большими пальцами.

Несмотря на все старания, Дэни дрожала, чувствуя подспудную силу мужских рук. Закусив губу, она вела отчаянную борьбу с головокружительными ощущениями, разбегающимися по ее телу от каждого движения его пальцев.

Но, в конце концов Дэни перестала сопротивляться тому, в чем нуждалась сильнее воздуха. И напряжение, и силы постепенно оставляли ее тело. Голова склонилась на грудь, а Шон нежно и неутомимо продолжал массаж.

Переместив ладони, он начал медленно прощупывать мышцы вдоль ее спины. Забыв обо всем, Дэни подняла голову и медленно повернула ее, блаженствуя в тесной, но ни с чем не сравнимой вселенной, созданной руками Шона и ее телом.

— В тебе столько сил… — произнес Шон. — Никогда еще не встречал такой сильной женщины.

Дэни невесело рассмеялась.

— Сильной? — переспросила она приглушенно. — Вряд ли. Мне и за всю жизнь не поднять штангу весом в двести фунтов, сколько бы я ни старалась.

— Я имел в виду совсем иные силы.

Ее единственным ответом стал прерывистый вздох.

— Сейчас мне кажется, что во мне не осталось ни капли сил, — помедлив, призналась Дэни. — Я чувствую себя воском в пламени.

Охваченный страстью Шон прикрыл затуманенные глаза. Его пальцы помедлили на спине Дэни, столкнувшись с полоской лифчика.

Прежде чем Дэни усцела возразить, пальцы Шона пробрались под жилет и шерстяной свитер, достигнув обнаженной кожи. Быстрым движением он справился с застежкой. Полоска ткани разделилась, высвободив ее грудь.

Дэни сгорала от желания повернуться к Шону, взять его руки, такие нежные, несмотря на мозоли, и прижать их к своей груди.

Безбрачие…

Дэни сердито закрыла глаза, заставляя себя задуматься о чем-нибудь другом. О чем угодно. Она не желала подвергать Шона еще одной пытке неутолимой страсти.

Его ладони выскользнули из-под одежды Дэни. Мощный и бесстрастный массаж продолжался.

Ей хотелось вырваться, прервать эти сводящие с ума движения, но она боялась, что этот жест будет таким же откровенным, как ее соски, превратившиеся в твердые бусинки.

— Ты предпочла жить в красоте лучших человеческих творений, — негромко произнес Шон.

— Это обвинение?

— Нет, факт. Ты посвятила свою жизнь спасению уцелевших прекрасных осколков прошлого.

— А ты предпочел жить, копаясь в грязи худшей части человечества, — откликнулась Дэни.

— Не совсем так. Я решил попытаться изменить самое худшее. Приходится иметь с этим дело, чтобы действовать наверняка.

— Но при этом ты теряешь все преимущества, — хрипло возразила Дэни. — Ты ценишь жизнь, а люди вроде Касатонова — нет.

— В тебе больше волшебства жизни, чем я когда-либо замечал в любом другом существе. Когда я думаю о тебе… я забываю обо всем остальном.

Дэни окаменела, словно от пощечины.

— Тогда не смей прикасаться ко мне, — процедила она сквозь зубы.

— Ты слишком напряжена. Тебе необходим…

— Еще один жест милосердия? — горько прервала Дэни. — Или что это было? Как называется, когда мужчина…

Дэни оборвала фразу изумленным возгласом — Шон развернул ее к себе так стремительно, что у нее взметнулись волосы.

— Это называется любовью, — мягко произнес он. Но в его глазах светилась ярость. Как и в глазах Дэни.

— В любви участвуют двое, недвусмысленно заявила она. — В одиночном исполнении она многое теряет. Только не говори, что ты этого не заметил!

— Нет, заметил.

— Тогда зачем же, черт возьми, ты снова мучишь нас обоих?

— Я… ничего не могу поделать, — прошептал Шон. — Я готов скорее прикасаться к тебе и страдать, чем не дотрагиваться и опять-таки страдать.

— А я — нет! Как, по-твоему, я должна себя чувствовать, все получая и ничего не давая взамен? Как бы ты чувствовал себя на моем месте?

— Обманутым. Разочарованным. Готовым взорваться.

— Вот именно!

— Я просто пытаюсь защитить тебя, Дэни.

— От чего?

— От меня.

Дэни была слишком потрясена, чтобы говорить.

— Ты никогда не причинил бы мне боли, — выговорила она наконец.

— В сексуальном смысле? Да. Я бы ласкал тебя — от макушки до пят и обратно. И снова. И…

У Шона вырвался странный горький смешок. Дэни вздрогнула.

— Забудь о том, что я сказал, — почти грубо велел Шон.

Но оба понимали: об этом нельзя забыть.

— Тебе все равно придется отпустить меня, — напомнила Дэни. — Из-за обета.

Шон взглянул на часы.

— Случись это в то же время, но завтра, — приглушенно произнес он, — ничто не смогло бы помешать мне.

— Но сейчас сегодня.