Нэнси Гэри - Слишком много подозреваемых

– Чем могу помочь? – обратилась сестра к подошедшим.

– Мы хотели бы встретиться с доктором Гамильтоном. – Умник сверкнул ей в лицо своим полицейским значком. – Детектив Роберт Берк и мисс Фрэнсис Пратт.

Медсестра нажала одну из кнопок на внушительного размера панели и сообщила о визитерах к доктору Гамильтону кому-то, вероятно, секретарю директора. Женский голос ответил сразу через переговорное устройство:

– Он сейчас подойдет.

– Он сейчас подойдет, – повторила медсестра с очаровательной улыбкой. – Присядьте пока, пожалуйста.

Направляясь к стулу, Фрэнсис прихватила одну из разложенных на конторке глянцевых брошюр. Тисненная золотом надпись украшала обложку: «Реабилитационный центр. Вот кому вы можете доверить заботу о тех, кто вам дорог». Листая брошюру, можно было полюбоваться цветным фото самого директора Пирса В. Гамильтона-третьего, выпускника Йельского колледжа и Гарвардского медицинского факультета, неоднократно отмеченного премиями психиатра. Список его степеней, званий, наград и публикаций занимал две последующие страницы. Перелистав их, Фрэнсис углубилась в чтение очерка о Реабилитационном центре. Доктор Гамильтон основал его в 1979 году в ответ на значительный отток пациентов из государственных психиатрических клиник в связи с неэффективностью проводимого там лечения.

– Детектив Берк! Рад снова вас видеть.

Доктор Гамильтон – энергичный худощавый мужчина – приближался бодро с заранее вытянутой для рукопожатия рукой. Седина выдавала его возраст, но она ничуть не старила его, а, наоборот, придавала ему импозантный вид.

– Мисс Пратт? Примите мои соболезнования по поводу кончины вашей матери.

Вставая, Фрэнсис уронила брошюру. Доктор легко нагнулся, поднял и вернул ей с улыбкой.

– Фрэнсис не дочь, а падчерица Клио Пратт, – внес надлежащие коррективы Умник.

Доктор ничего не сказал, только улыбнулся. Улыбка была словно приклеена к его лицу. Он сделал приглашающий жест.

– Прошу за мной.

Кабинет Гамильтона поражал обилием дипломов и сертификатов, развешанных по стенам, а также собранной здесь библиотекой трудов по психиатрии, заполнивших высокие, до потолка, дубовые стеллажи.

– Чему я обязан сегодняшним визитом? – перешел он сразу к делу. По его тону можно было понять, что как и первое, так и второе посещение Умником клиники его ничуть не встревожило.

Улыбка вновь заняла свое место на его лице.

– Нам нужно задать вам еще пару вопросов по поводу Клио Пратт, дочери вашей пациентки Кэтрин Хеншоу.

Доктор Гамильтон вздохнул и устремил свой взгляд в окошко на безмятежный пейзаж за стеклом.

– Без Клио этот уютный дом никогда не был бы построен. Клио горячо восприняла идею лечения психически больных в комфортных условиях. Страховая медицина не обеспечивает необходимого уровня, а существует немало состоятельных людей, которых волнует не высокая плата за лечение, а то, чтобы близкие им люди чувствовали истинную заботу о себе, чтобы их человеческое достоинство никак не было ущемлено.

– Как вы познакомились с ней?

– Мы повстречались в медицинском центре при Нью-Йоркском университете на Манхэттене. Я читал там лекцию на тему: «Влияние душевной болезни на отношения в семье». Я не помню точно год, но это было давно, когда Клио еще только стала миссис Пратт. Я говорил о том, что больные люди в случае серьезности их недуга просто не способны сосуществовать с окружающим миром. У них могут быть периоды относительного приятия действительности, но это всегда нестабильно. Удержать себя от срывов они не могут. Понять это очень трудно тем, кто живет рядом с такими душевнобольными, несмотря на то что это близкий им человек, которого они искренне любят и проявляют о нем заботу. Впрочем, я слишком разговорился.

– Клио пришла на вашу лекцию?

– Да. Кажется, она очень заинтересовалась моей работой. После лекции она подошла ко мне и представилась. Несколько дней спустя она прислала очень милую записку и пригласила на ленч совместно с Ричардом. Мы и в дальнейшем продолжали переписываться и встречаться достаточно часто. Когда я решил основать это заведение, она оказала мне неоценимую помощь. «Пратт Кэпитал» предоставила необходимую для начала сумму. Но вот что странно. Все годы нашего знакомства и потом, когда шли переговоры и обустраивался Реабилитационный центр, она ни разу не заикнулась, что намерена поместить туда свою мать. Я с благодарностью и охотно пользовался ее щедрой поддержкой, но не имел представления, что ее мать больна.

– А когда вам стало известно про миссис Хеншоу?

– Через два-три месяца после того, как заведение заработало. Клио позвонила мне и попросила устроить здесь ее мать. Я связался с клиникой в Сиракузах, где миссис Хеншоу пребывала до этого, и мы быстро оформили ее перевод. По-моему, то учреждение больше не существует. С тех пор миссис Хеншоу находится у нас.

– Как вы думаете, почему Клио ничего не говорила вам раньше?

– Как вам лучше объяснить, мисс Пратт, – доктор наморщил лоб. – Для большинства людей душевный недуг представляется явлением странным. Они не воспринимают его как серьезную болезнь. Или стыдятся того, что кто-то из их близких болен.

Как раз о чувстве стыда и говорил отец Фрэнсис в запомнившейся ей, хоть и безрезультатной, беседе.

– А просила ли Клио сохранять ее анонимность?

– Не так прямо, но, в общем-то… да. Здесь мы очень внимательно относимся к таким вещам. Я так понял, что огласка того, что ее мать страдает умственным расстройством, может как-то отразиться на бизнесе, которым занимается Ричард Пратт. Это нормально. Мы относимся к этому с пониманием.

– А вы знали, что Клио сама посещает психиатра?

Профессиональная улыбка на долгий промежуток времени сошла с лица доктора Гамильтона. Он сохранял молчание.

– Фритц Прескотт. Вам это имя знакомо?

– Да. Он специалист, как бы вам кратко объяснить, – по состоянию тревоги, горя, обиды, обреченности…

– Клио принимала прописанный им нардил в течение шести месяцев, вплоть до своей смерти.

– Мне она ничего об этом не говорила.

– Есть ли основания полагать, что болезнь миссис Хеншоу наследственная и могла передаться дочери генетически?

– Такое возможно. Но я не имел профессиональных контактов с Клио и ничего не могу об этом сказать.

Доктор Гамильтон демонстративно взглянул на часы, и Фрэнсис поторопилась задать последний вопрос:

– А как вы можете прокомментировать склонность Клио к самоубийству?

– Повторяю. Я не проводил с ней бесед. Мне трудно ответить на ваш вопрос. Единственно, что я могу сказать, что самоубийство почти невозможно предсказать. Мы встречаем людей, которые постоянно грозят уйти из жизни, и у них наблюдаются все суицидальные симптомы, однако они до сих пор живехоньки. А другие лечатся, принимают все лекарства и вдруг кончают с собой.