Людмила Бояджиева - Уроки любви

— Узнаю мою Кармен… И, кажется, понимаю, что здесь произошло. Грант кивнул на ковер у камина. ты отдалась ему и позволила стать гениальным… Так или нет? Закричал Барри, яростно сжав плечи Джессики.

— Да. Мы были вместе. Но это он дал мне силу вспомнить, наделил меня даром видеть прошлое, понять себя… Я превратилась в Гею ненасытную жрицу животной страсти…

— Успокойся, девочка. Я отнюдь не Хозе, не взбунтовавшийся от ревности самец. Я друг. И, между прочим, соратник! Почему это меня не гладят по головке за то, что я только что насочинял тут под твое неопределенное мурлыканье? Почему никто не говорит о гениальности Гранта, пусть даже подаренной ему Джессикой Галл? О его постоянной привязанности, верности, готовности помочь? В темных глазах Барри сверкнули слезы. Он отошел к окну, спрятав справедливую обиду. А ты знаешь, девочка, что под секретом сообщил мне комиссар полиции? В твоем стакане с молоком был яд! Благодари ангела-хранителя, что сделал перед выходом на сцену лишь пару глотков.

— Яд? Но при чем здесь Андерс?

— Естественно, ни при чем. Не его же ты растоптала, унизив как музыканта и любовника… Не он получил от меня увесистую пощечину в разоблачительной статье «Смерть таланта»…

Джессика захохотала:

— Ты смешон, Барри! Тед убийца! Он вообще не умеет мстить.

— Зато его жена-фанатичка способна! Нанятые ею, предположим, гангстеры способны! Не даром же у тебя все время происходят эти жуткие срывы! Барри вдруг осенило. Скажи, Тед подарил тебе эту, якобы написанную им, музыку? Или, может, увез клавир с собой?

— Подарил. Она не нужна ему без меня, Барри.

— Ага! Он все-таки достаточно честен, чтобы не присваивать ворованного… Ну, а почему же ты не последовала за ним? Да потому, что поняла, Андерс больше не в состоянии сделать что-либо путное. Если ты, конечно, не продолжишь свое благотворительное сожительство с ним… Хотя, я сильно сомневаюсь, что его еще можно вытащить. Видела бы ты, в каком хлеву он живет, полная деградация… Барри нервно ходил из узла в угол, делая выпады наугад. Он не знал, как выиграть это сражение. Джессика с отсутствующим видом сидела у рояля, едва перебирая клавиши. И вдруг его осенило: Гея!

— Дай-ка я вспомню одно место в начале там было что-то жутко красивое! Согнав Джессику, Барри склонился над клавишами, закрыв глаза и напевая победную тему, ту, которую он мысленно определил как «тему первобытной жрицы». Ага, вот! Он начал играть, набирая темп и звучание. И облегченно перевел дух, услышав голос. Джессика пела. Нечто странное, похожее на вой, вырвалось из ее горла. Но какой фантастический диапазон от густых, почти басовых нот, к пронизывающим верхам, какая невероятная гармония звучания и виртуозность техники! мурашки побежали по спине Гранта, и каким-то потусторонним холодом повеяло в затылок, но он продолжал играть, боясь остановиться голос Джессики вел его за собой. Он вел его к победе Джес Галл, только что говорившая о возмездии и необходимости расправиться с Тедом, превращалась в упивающуюся своей властью дикарку Гею.

— Что ты об этом скажешь, Грант? Надменно прищурилась она, завершив пение. Он растерянно пожал плечами, выдохнув изумление. Гениально…

— Думаю, неплохая получится оратория. С хором, оркестром, партиями солистов… Сюжет убойный, как-нибудь я перескажу тебе, дорогой. Мне удалось сочинить довольно банальную, но невероятно реалистическую историю… Партию Геи, естественно, буду петь я. А вот Сарме достанется роль коварной ревнивицы, которая в финале оскопляет своего неверного возлюбленного. Демонически захохотав, Джессика упала в кресло, щелкнула портсигаром и закурила, пуская к потолку кольца дыма.

Барри застыл с зажженной спичкой, пока пламя не коснулось его пальцев.

— Тебе удалось, детка, написать отменную музыку… И, вероятно, удачный сценарий… Ты фантастически споешь главную партию, но… Барри виновато улыбнулся. Вряд ли кто-нибудь поверит в столь ошеломляющую универсальность. Мне придется отбиваться от нападок злопыхателей, вопящих, что ты скупаешь таланты.

— Фи, Барри! Да кто тебе сказал, что Джес Галл композитор? Действительно, это нелепо.

Присев на колени к Гранту, Джессика провела ладонью по колючему подбородку и вдруг сжала его щеки, всматриваясь в настороженные глаза.

— Насчет Андерса ты во многом прав, но не во всем… Он славный малый. Но… Но ораторию написал ты. Все-таки, ты, Барри… Мы будем работать над ней вместе. Только одно условие, милый: ты сбреешь эту зарождающуюся бородку сейчас же. Немедля. Меня настораживают всякие аналогии с Мефистофелем.

Глава 30

До самого дня премьеры Джессика держалась странно, избегая разговоров и близости с Барри. Он не настаивал, помня плачевный опыт «Фауста». Джессика боялась, боялась нового подвоха. И хотя на репетициях ее голос звучал, как никогда, уверенно и мощно, она ждала неведомой беды.

Барри изо всех сил старался изобразить предпраздничное волнение, втайне радуясь тому, что не рассказал Джессике о пророчествах Лапидуса.

Он зашел к ней в гримуборную, когда зал был уже полон, и на сцене настраивался оркестр. В черном узком бархатном платье, без всяких украшений, с гладко зачесанными волосами, бледная и замкнутая, Джес Галл больше напоминала приговоренную перед эшафотом, чем звезду, готовящуюся к триумфальной победе. Корзины цветов наполнили большую нарядную комнату.

— Я бы хотел поговорить с миссис Галл наедине. — Барри решительно выпроводил Портмана и парочку журналистов из своей «команды».

— Что ты им сказала?

Джессика пожала плечами:

— Говоришь и пишешь музыку у нас в последнее время только ты.

— Неуместная ирония. Вспыхнул Барри. Ты забыла, сколько мы работали, чтобы превратить те жалкие музыкальные фантазии в грандиозное концертное произведение?

— Они не жалкие… Барри… Мы оба знаем, что эту музыку написал Тед. Джессика подняла на него умоляющие глаза. Мы должны объявить правду. Здесь, сейчас, перед самым началом.

— Тогда уж мне придется застрелиться прямо на сцене! Он захохотал. Ты так себе это представляешь, милая? А, может, еще рассказать всем, как на исповеди, что за девчонка подсела ко мне в машину пятнадцатого августа 1934 года, и что «Горная рапсодия» автобиографическое произведение тысячелетней примадонны. Ха! Вот это будет шумиха! Там, в зале собрались самые зубастые акулы, они не оставят и клочка от твоей сомнительной репутации, Джес. А еще вернее, засадят в психушку для медицинских исследований.

Джессика устало вздохнула:

— Опять все врешь, Барри. Я не совершила ничего криминального и абсолютно не боюсь скандалов. Ты никогда не застрелишься от позора, потому что не знаешь, что такое честь… Ты даже не понимаешь, что правда это всегда победа. И люди это поймут, пусть даже вначале оплевав нас с ног до головы… Умоляю тебя… Джессика вдруг смиренно пала на колени. Объяви о подлоге. И я навсегда останусь твоей. Я разделю все. что падет на твою голову…