Следствие ведет блондинка (СИ) - Анна Трефц
— Эх, молодежь, — тот побрел к столу, — что бы вы без нас, старшего поколения делали.
— Во-первых, ходили бы босиком, — сообщила Тамара и снова посмотрела на Андрея.
В ее глазах было столько нежности, что он едва не свалился на пол.
— Ну, а то, что ты халат на китайца напялил, так за это не посадють! — пробормотал старый технолог, не отрывая глаз от туфли, — Если только на пятнадцать суток. Но это — ерунда. Пометешь тротуары и выпустют, как пить дать.
— Напялил халат на китайца? — удивилась Тамара.
Сазонов опустил голову. Ну, как ей все рассказать? Он вздохнул. Тамара тронула его за плечо.
— Сейчас врать будет, — опять отозвался от стола Игнат Васильевич и стукнул молотком по каблуку, — Нет, чтобы прямо признаться девушке во всех своих глупостях. Ты ведь хороший человек. И кости ты не налево пихал, а на доброе дело. Мы с мужиками тебя очень даже в этом поддерживаем.
Андрей вздрогнул и посмотрел на подчиненного:
— Вы все знали?!
— Ну, как не знать! Мы же не на разных полюсах работаем-то, а в одной комнате. Все твои махинации перед нашими глазами проходили. А когда ты приболел в прошлом месяце, так мы сами эти кости переправили. Или Галка тебе не сказала?
— Галка? — посерьезнела Тамара и тоже посмотрела на старика.
— Ну, да. Галка — сестра его младшая. Такая же сердобольная, как и твой Андрей. Год назад открыла свое дело — приют для бездомных собак. Открыть-то открыла, а кормить набежавших псов нечем. Вот нашему начальнику и пришлось выкручиваться. Знаешь, как эти псы отъелись теперь на заводских отходах-то. А что, я считаю, хорошее дело. Кто еще их кормить станет. А отходы наши — кости, да жилы в производство уже не пустишь. Они же на помойку шли. Андрей и придумал отсылать раз в неделю машину в приют. А отходы в лотки складывал в холодильнике. Ну, разве мы не заметим?
— Так это ты с сестрой по телефону говорил? — уточнила Тамара, — И «ласточкой» ее называл?
— Галка курица, даже клуша. Но не станет же Андрей правду-матку лепить в глаза родному человеку, — пояснил за Андрея вездесущий Игнат Васильевич.
— Да, помолчал бы ты уж, — беззлобно отругал его Сазонов, у которого с души в это мгновение последний камень свалился, — Рта раскрыть не дает.
— А вам — молодым только дай рты пораскрывать, — наставительно заявил старый мясник, — Вы ведь начнете ходить вокруг да около. Нет, чтобы сразу сказать всю правду и закрыть тему. Чего вот ты девку изводил? Она уж, наверное, невесть что про тебя подумала. Смотри, вон, до слез довел. Я ее как увидел, так решил, пойду сам все расскажу. А то ты так и не соберешься.
— И это все? — склонив голову набок, спросила Тамара.
— Да, ведь выяснили уже. Что бросовые кости собачкам отдавал, что переполошился, когда немецкий херр шмон пригрозил устроить. А когда труп вы с ним нашли, так вообще с лица спал. Выскочил, побежал куда-то. Потом смотрю, тащит что-то назад под халатом. Ну, я заглянул в щелку-то, батюшки, а он там напяливает халат на мертвеца. Ну, думаю, совсем сдурел. Хотел уже войти, да по рукам надавать. Потом слышу, бегут люди-то. Ну, и понеслось. Что ни день, так на парне лица нет. Все думал, наверное, что его в убийстве обвинят. Я уж и так к нему, и сяк, не идет на откровенный разговор. Высох весь. А по тебе как страдал! Прямо с души воротило смотреть на такое безобразие. Я вот все размышлял, ну чего страдать-то попусту. Ты — девка незамужняя, он — тоже холостой. Что проще может быть! Подошел, да и сказал, мол, люблю, жить без тебя не могу, и все дела.
— И все дела! — передразнил его Сазонов.
— Может вы и о моих секретах расскажете так же просто… — Тамара с надеждой глянула на Игната Васильевича.
Но тот стукнул по каблуку еще раз молотком, для верности, и отрицательно помотал головой:
— Не… тут я — пас. Я, конечно, старый и мудрый, но не такой старый и не такой мудрый как наш Господь Бог. Я лишь одно могу сказать: ты ведь тоже ни одного человека в своей жизни не пристрелила. Ну, а все остальное — это поправимо.
— И на том спасибо, — слабо улыбнулась ему секретарша. Тут она вздохнула и горько посетовала, — но я очень виновата. Теперь я понимаю, что даже больше виновата, чем думала. Потому что если бы Андрей был бы причастен к убийствам на заводе, как он мне настойчиво намекал…
— Я намекал?! — изумился тот, — Даже не думал!
— Тем не менее, ты позволил мне так думать, — бесцветно продолжила она, — Так вот, пока я думала, что это ты всех тут поубивал, я тешила себя мыслью, что сама к убийствам не имею никакого отношения. А раз теперь выяснилось, что ты и пальцем никого не тронул, то выходит, что преступница я…
— Как же это может быть! — Сазонов взял ее за руки, — Тамар, ты же ни в кого не стреляла!
— Я пропустила на завод человека, который это сделал! — на ее глаза опять навернулись слезы.
— Ерунда какая-то! Как это ты могла кого-то пропустить?! Ты же не в охране работаешь!
— Не в охране, — она всхлипнула, — Но я выписала пропуск на какого-то Кузнецова Павла Леонидовича — жуткого рыжего типа, который теперь бродит по заводу и стреляет в людей. О нем все говорят, его все ищут, но пропустила его на завод я!
Андрей помотал головой:
— Я уже ничего не понимаю! Объясни, зачем ты это сделала?!
— Он позвонил мне и сказал, что знает, за что меня уволили с прошлой работы. И если я не выполню его маленькую просьбу, то он может проболтаться об этом секрете Тарасову. Что мне оставалась делать? Он ведь не сообщил, что собирается убивать людей на нашем предприятии. Если бы я это знала…
— А что он сказал? Зачем ему нужен был пропуск?
— Откуда мне знать. Он не объяснил. Просто потребовал, чтобы я его выписала и все! А через три дня начались убийства.
— И ты ничего не рассказала Тарасову?!
Сейчас, проговорив вслух все, что долгое время лежало камнем на сердце, она и сама поняла, что ее поступок настолько гнусен, что люди могут с презрением отвернуться от нее. Она подставила предприятие, которое ее кормило несколько лет, пропустив на его территорию преступника. Она подставила людей, которые работают на этом заводе, потому что
