Барбара Вуд - Звезда Вавилона

— Если преступника не интересовала ваша работа, то что ему было здесь нужно?

— Работа вашего отца — Звезда Вавилона. Это единственное объяснение.

Это удивило его еще больше.

— Хорошо, просмотрите тут все. Составьте список пропавших вещей. Я пойду поговорю с полицейскими на улице.

Инспекторы тщательно выполняли свою работу, искали отпечатки пальцев, фотографировали следы от обуви и автомобильных протекторов. Гленн отметил, что входная дверь была взломана, скорее всего, фомкой. Он пытался собраться с мыслями и сосредоточиться на работе, но все равно продолжал думать о Кэндис Армстронг, сидевшей на полу посреди своих ценных бумаг и выглядевшей такой маленькой и беззащитной.

Зайдя в гостиную, Кэндис обратила внимание на то, что Гленн снял шляпу. Она старалась не смотреть в его сторону. У нее сложилось устойчивое мнение, что мужчинам, которые всегда носят шляпу, обязательно есть что скрывать: например лысину или жидкую растительность на голове. Но у Пенна Мастерса были густые зачесанные назад волосы с тем странным белокурым оттенком, который становился светлым в летние дни и темнел с наступлением зимы. Промокшее пальто он тоже снял, и сейчас на нем были искусно пошитый темный пиджак спортивного кроя, серые брюки и красный шелковый галстук, аккуратно завязанный под воротничком безукоризненно белой сорочки. Сейчас она могла лучше рассмотреть его телосложение. Он определенно не конторская крыса. Гленн Мастерс тренировал свое тело.

Она думала, женат ли он. Профессор никогда не упоминал о невестке. С другой стороны, о сыне он также никогда не говорил.

Он подошел к ней.

— Доктор Армстронг, почему вы считаете, что этот взлом имеет какое-то отношение к моему отцу?

— Я сужу об этом по тому, как обыскивали мой дом. Все мои ценные вещи остались на месте, — она провела его к столику за раздвижными стеклянными дверьми. Маленькие кисточки и мягкие ткани, чистящие средства, минеральное масло, шарики и палочки из ваты. — Мое хобби, — сказала она, махнув рукой на стеклянный шкаф. — Я покупаю старые камеи и очищаю их. Иногда под слоем налета и грязи нахожу драгоценные камни, — она указала на лавандовый камень в золотой оправе. — Я купила эту вещь за пятьдесят центов на гаражной распродаже, а недавно мне ее оценили в тысячу долларов. Почему же вор не забрал все это?

— Может, он плохо разбирается в камеях.

— Детектив, лично вам эти вещи кажутся ценными?

Он посмотрел на золото и серебро, драгоценные камни, невероятную художественность исполнения и качество резьбы.

— Да, — ответил он.

— Легко унести, легко продать. Однако он не тронул их. Есть еще кое-что. За мной сегодня следили, куда бы я ни поехала. Белый «форд таурус».

Он прокашлялся. Черт, почему же она раньше не сказала об этом? Насчет импульсивности она точно не соврала.

— Вы запомнили номерной знак автомобиля?

— Я не видела задний бампер, но спереди в рамке был картонный знак с названием пункта проката.

— Я постараюсь уточнить эту информацию, посмотрим, сможем ли мы отследить его. — Вот об этом тоже хотелось бы узнать пораньше.

— Я уверена, что это был тот же человек, который все утро звонил мне и вешал трубку. Еще я думаю, — она подняла свою сумку и достала книгу Дюшеса, — что он искал вот это. — Она показала Гленну изображение неизвестной таблички. — Владелец книжного магазина сказал, что это уникальная вещь и что, предположительно, другой такой не существует. И все-таки у него возникло впечатление, что ваш отец, возможно, нашел еще одну. Вам что-нибудь известно об этом?

Гленн отрицательно покачал головой.

— Может, вы видели ее раньше или она вам о чем-либо напоминает?

Он внимательно рассмотрел рисунок.

— Мой отец был экспертом по клинописи. Он всегда что-то делал, согнувшись над очередным куском глины, вроде этого, усыпанном мелкими клиновидными отметками.

— Но вам это о чем-нибудь говорит?

Он опять покачал головой.

— С языком, на котором сделаны надписи, я не знаком. Табличка тоже выглядит необычно. Клинопись чаще всего наносили на обожженную глину. Но эта больше похожа на цельный кусок камня с вытравленными на нем письменами, как если бы она должна была прослужить долгое время. И обратите внимание, как гладко сточены ее края, будто ее передавали из поколения в поколение. Эта табличка явно не лежала в библиотеке или в каком-нибудь архиве. Ее носили в руках и пользовались. Но вот на каком она языке, я не знаю.

— Я тоже. Я сделала фотокопию изображения. У меня есть знакомый, которому можно отправить ее по факсу. Если кто-то на этой планете и сможет определить, что это за язык, то только он. Вот еще есть записка. — Кэндис достала бумажник. — Она лежала рядом с изображением таблички, — и протянула ему листок. — Это почерк вашего отца.

Прочитав послание, он нахмурился.

— «Лежит ли ответ в гробнице Нахта?» Что это означает?

— Не знаю. Нахт был аристократом, жившим в эру Восемнадцатой династии Египта, — это как раз моя область исследований. Наверное, потому ваш отец и хотел встретиться со мной. Может, он надеялся, что я смогу дать ответ на этот вопрос.

— А в чем, собственно, сам вопрос?

— Это как раз то, что я собираюсь выяснить. — Кэндис смахнула прядь волос со лба.

— Но то, над чем работал мой отец, это… — начал он. На мгновение он замолчал. Их глаза встретились. И вдруг оба подумали об одном и том же.

— Поедем на моей машине, — сказал Гленн.

Когда они добрались до дома на Блубелл Лэйн, то, прежде чем машина успела остановиться под моросящим дождем, в мрачном свете дня увидели разбитое фасадное окно.

Кэндис хотела сразу бежать в дом, но Гленн остановил ее. Незваный гость все еще мог быть внутри.

Пока они осторожно шли к входу, Гленн вызвал полицию Санта-Моники по сотовому телефону. Как и прошлой ночью, они задержались в холле, но в этот раз Кэндис вся покрылась мурашками, ей повсюду мерещились бандиты в масках. Гленн провел беглый осмотр, включив свет и прислушиваясь к шорохам в доме. Когда он убедился, что взломщик ушел, они с Кэндис стали оценивать размер нанесенного ущерба.

Хотя в доме был меньший погром, чем в хижине Кэндис, здесь явно что-то искали, причем метод поисков был тот же: ценные вещи, такие как телевизор и видеомагнитофон, бутыль с монетами, сахарница на кухне, набитая долларами, были нетронуты, в то время как книги сбросили с полок, а содержимое выдвижных ящиков разбросали по комнате. Картина с Пандорой была перекошена, коробка для сигар лежала разбитой на полу.

Когда Кэндис наклонилась, чтобы поднять ее, то почувствовала сильный запах небольших сигар, которые любил курить профессор: «Ла Кабрилла», «Маленькие короны», импортируемые из Гондураса, издававшие изысканный дубово-перечный аромат.