Кристина Додд - Двойное искушение

Селеста помнила Патрицию. В те годы она была такой же неуклюжей девчонкой, как сама Селеста, и также сходила с ума по красавцу Эллери.

Одного этого было достаточно, чтобы Селеста возненавидела свою соперницу.

Услышав впервые о помолвке Эллери, Селеста готова была признать свое поражение, но вспомнила слова графа де Росселина: «Настоящей можно назвать только ту мечту, ради которой человек готов на бой».

Что ж, она готова к битве. Она готова пустить в дело любое оружие. И она не даст своей мечте растаять без следа. Не для того она долгих четыре года брала в Париже уроки жизни у дорогого графа де Росселина! Не для того сделала все, чтобы из сельской замарашки превратиться в одну из самых красивых - это тоже слова графа - женщин во всей Европе. И она не потерпит на своем пути драконов наподобие Гаррика Трокмортона.

Не прерывая танца, она поднялась на носках, приблизила губы к уху Эллери и прошептала:

– Хорошо бы сейчас глоток шампанского. Но не здесь, а в малом бальном зале. Там никого нет, только звезды светят в окно да тихо доносится музыка. И мы будем танцевать там при лунном свете.

– Ты просто маленькая сирена, - выдохнул Эллери. - Ты и там шпионила за мной?

Малый бальный зал, выходивший на веранду, был излюбленным местом Эллери. Скольких девушек он там перецеловал! А Селеста наблюдала за ним снаружи, прильнув к окну и жалея лишь о том, что это не ее сжимает Эллери в своих объятиях.

– Бальный зал, - еще раз шепнула Селеста, выскользнула из рук Эллери и быстро скрылась за раскрытыми дверями.

Она летела вперед, не чувствуя под собою ног. Мимо нее проносились фонари, мелькали коридоры, гостиные, библиотека. Повсюду сновали люди, они пили, смеялись, говорили, и в воздухе приторно пахло духами и пудрой. Лица, встречавшиеся Селесте по пути, были, как правило, знакомы ей, саму же ее не знал и не узнавал никто.

Когда Селеста была еще девчонкой, ей очень хотелось стать такой же, как знатные леди, бывавшие на приемах в Блайд-холле, но отец всегда говорил, что есть аристократы, есть люди среднего класса и есть бедняки, и их пути не пересекаются и никогда не могут пересечься. Он говорил, что, если Селеста станет гнаться за богатыми и знатными, это обернется для нее бедой. Тогда ей казалось, что отец прав, но четыре года, проведенные в Париже, заставили Селесту смотреть на мир другими глазами.

Люди расступались перед бегущей Селестой, вновь смыкались у нее за спиной и начинали шептаться - несомненно, о ней! - прикрываясь раскрытыми веерами. Ну и пусть! Какое ей дело до этих людей и их разговоров, если ее несет, словно на крыльях, любовь самого Эллери!

В какой- то момент Селесте вдруг явственно послышался голос отца, прозвучавший у нее в голове: «А ты уверена в том, что он любит тебя?»

Ах, неважно, все это неважно! Она уже ввязалась в схватку и не упустит своей мечты.

Постепенно переходы начали пустеть, реже стали попадаться фонари, и вот наконец перед Селестой открылся длинный, пустынный, едва освещенный коридор.

Впрочем, и это неважно. Селеста знала Блайд-холл как свои пять пальцев и могла ходить по нему с закрытыми глазами. Этот старый дом принадлежал Трокмортонам всего сорок лет, но для Селесты был родным и знакомым с самого детства.

Селеста вошла в пустой темный зал, замедлила шаги, а затем выглянула из окна на веранду.

Эллери был там! Он стоял, прижавшись спиной к стенной нише. Но он был не один. Перед ним стояли лорд Лонгшо, леди Лонгшо, и девушка… довольно милая девушка, высокая, хорошенькая, хотя и несколько нескладная.

Селеста прижалась к стеклу, чтобы лучше разглядеть ее.

Кто она, эта темноволосая незнакомка со сложенными в колечко, словно для поцелуя, губами?

Девушка шагнула вперед, и в свете фонаря Селеста увидела ее глаза - большие, темные, с обожанием следящие за каждым движением Эллери.

Леди Патриция собственной персоной. Соперница. Девушка, у которой Селеста вознамерилась увести жениха.

Селеста прижала руки к груди и тяжело вздохнула.

Лучше бы ей было не встречаться с Патрицией, не видеть ее. Тогда, быть может, не появилось бы в груди… хм… как же назвать это чувство? Ощущение вины? Жалость к девушке, которой ты собираешься нанести глубокую рану?

Но стоит ли ей жалеть Патрицию? Ведь у той есть все: и деньги, и приданое, и родители, которые в ней души не чают. Патриции никогда не приходилось и не придется самой зарабатывать себе на жизнь и перешивать старые платья, подаренные женой посла.

Вот только выражение ее глаз… Да ведь она и в самом деле влюблена в Эллери!

«Как все скверно, - подумала Селеста. - Лучше бы мне было не видеть этого. И как жаль, что именно мне придется причинить боль этой ни в чем не повинной девушке».

На веранде появилась еще одна фигура, и в глазах Селесты зажегся недобрый огонек. Гаррик Трокмортон. Наш серый дракон выполз из своей норы. Если уж кто здесь и не заслуживал жалости, так это он.

Конечно, если быть честной до конца, то пришлось бы признать, что без Гаррика Трокмортона и его денег Селеста не стала бы такой, как сейчас, но ей очень не хотелось вспоминать об этом.

Трокмортон поклонился, заговорил, размахивая руками, а затем повел всех назад, в освещенный огнями зал.

Когда они ушли, Селеста выскользнула на веранду и перебралась к залитым светом окнам.

Серый, холодный, замкнутый Гаррик Трокмортон всегда оставался в тени своего младшего брата, но при этом Селеста не могла вспомнить, чтобы тот повысил голос на кого-то из слуг, напротив, он всегда заботился об их здоровье, назначал пенсии тем, кто состарился, и вообще относился к ним по-человечески.

Говоря по правде, Селеста и сама была многим обязана ему. Ведь именно Гаррик Трокмортон отправил ее тогда в школу гувернанток и заплатил за нее первый взнос. Этот взнос до сих пор не давал покоя Селесте, и она поклялась при первой же возможности отработать эти деньги, чтобы ни в чем не зависеть от семьи Трокмортон. Такая возможность представилась ей, когда поступила заявка на гувернантку, готовую работать в Блайд-холле. Селеста согласилась тогда, не раздумывая.

Впрочем, как знать, что сильнее всего манило ее в Блайд-холл - возможность отработать свой долг, вернуться домой или просто оказаться вновь под одной крышей с Эллери?

Сквозь стекло Селеста видела, как они вошли в зал. Лорд Лонгшо продолжал о чем-то говорить на ходу, а Эллери держали под руки - с одной стороны леди Лонгшо, с другой - Патриция. Взгляды гостей устремились на жениха и невесту, но Эллери, казалось, не замечал этого. Он то и дело крутил головой, словно желая сбежать, и Селеста точно знала, куда именно.

Как же ей хотелось, чтобы Эллери удалось улизнуть от них. Наверное, сильнее этого желания было только одно: увидеть, как Эллери возвращает Патриции свое обручальное кольцо.