Георгий Ланской - Ключи Пандоры

Юля рассмеялась.

— С чего вдруг?

— По мне, лучше консервы трескать два раза в день, чем ежеминутно слушать вопли, что не так говорю, не так смотрю, не так думаю, а при виде каждой юбки у меня, дескать, появляется на лице идиотское выражение.

Последнюю фразу он проговорил с нотками капризной примадонны, видно, имитируя интонации новой подруги.

Юля захихикала.

— То-то смотрю, лицо у нее малость радостью перекосило, когда я подъехала.

— Представь, у меня полкомпа фотками забито: Юля — в белом, Юля — в черном, Юля — соло, Юля со мной в обнимку. Зуб даю, сидит сейчас над ними и рыдает. Вечером должен буду утешать, клясться в вечной любви и все такое.

— На фига ты фото в компьютере хранишь? — возмутилась Юля. — Ни одна любящая женщина не потерпит в доме соперницы, пусть даже бывшей! Запиши на флешку и спрячь.

— Еще съесть можно! — проворчал Никита. — Сейчас очень маленькие флешки, как по маслу пойдет!

Они свернули к крайнему подъезду типовой блочной пятиэтажки. В небольшом сквере на скамейке сидела женщина, придерживая на коленях большую клетчатую сумку. Увидев в машине Никиту, она неуверенно поднялась, но подходить не стала, словно чего-то опасалась.

— Тетя Ира, привет! — радостно поприветствовал ее Никита и выскочил из машины. — Макс не звонил?

— Здравствуй, Никита, — слабо улыбнулась женщина. — Нет, не звонил. Там связь плохая, даже эсэмэс не всегда доходят. Вы уж скажите оболтусу моему, чтобы прогулялся до трассы, что ли? Там сигнал лучше, а то я волнуюсь, прям места не нахожу! Три дня ни слуху ни духу!

— Может, его домой привезти? — предложил Никита.

Но она отпрянула в испуге и замахала руками:

— Ни в коем случае! Только вчера из военкомата приходили. Загребут в армию, а там покалечат. Пусть у бабушки живет. Кончится призыв, тогда и вернется домой.

— Он вечно в деревне будет прятаться? Ведь вычислят его, загребут как миленького, хорошо, если в дисбат, — сказал Никита, прекрасно понимая, что всякие доводы здесь бесполезны. — Я срочную отслужил, как видите, живой и невредимый!

— Тебе палец в рот не клади. От всех отобьешься, а мой шалопай за себя постоять не сумеет, — отмахнулась Ирина.

— Хорошо! — Никита решил не спорить. — Как его найти?

— Я все подробно записала, — засуетилась женщина и достала из сумочки сложенный вчетверо листок. — В деревне мало кого осталось. Спросишь Глафиру Агафонову. Изба ее по левую сторону, четвертая от разрушенной остановки, ворота и ставни зеленые. За ее домом сразу пустырь, а рядом — колодец-журавль. Туда вся деревня за водой ходит. И сумку возьми. Здесь одежда, продукты…

— Ладно, все передам! В случае чего сам до вас дозвонюсь!

Никита попрощался, подхватил сумку, определил ее в багажник и вернулся в машину.

Через полчаса город остался далеко позади. Машина мягко летела по трассе. Никита дремал в кресле, и Юля несколько раз бросала на него короткие взгляды. Наконец не выдержала и ткнула кулаком в живот. Никита охнул и открыл глаза.

— Поговори со мной! — велела она. — А то я тоже засну. О работе. Семье и браке. Расскажи, кто эта рыжая. Как ее зовут, кстати?

Никита недовольно поморщился.

— У нее очень редкое имя — Света. Нет, о Светке неинтересно. Давай лучше про работу. Чем ты вчера занималась до того, как тебе позвонила Шкуренко?

Впереди показался синий щит со стрелкой вправо «Каменный Брод — 7 км». Машина свернула с дороги на проселок, и ее тотчас затрясло по ухабам. Юля вывернула руль, чтобы объехать огромную лужу, и весело ответила:

— Писала статью в следующий номер. Пособие для начинающей стервы.

— О как! — обрадовался Никита. — Естественно, на личном опыте?

— На чьем же еще? — хмыкнула Юля. — Правда, я умолчала, что следовать ему — дело зряшное, особенно если муж не совсем тряпка.

— И кому нужны твои советы? Кто их вообще читает?

— Еще как читают! Иногда мне звонят рассерженные мужья. Нынешние девочки не хотят быть домохозяйками. Им подавай карьеру, славу, кокошник светской львицы. Вот скажи, нормальный мужик выберет себе в жены стерву?

— Знаю одного, — рассмеялся Никита. — Он сейчас где-то в Литве.

— Балда! — рассердилась Юля и снова сильно вывернула руль, объезжая по обочине очередную рытвину.

— С чего вдруг балда? — Никита пожал плечами. — Мы оба с тобой ненормальные! Зачем разбежались? Ведь все могло быть по-другому…

Юля ответила не сразу, но улыбка ее была грустной.

— Правильно, что разбежались! Ты прав, оба — ненормальные. А два ненормальных рядом — уже дурдом. Как мы еще не передрались за эти пару месяцев. Учти, я совсем не жалею, что вовремя ушла от тебя! Зато сколько лет уже дружим? Это ведь тоже ненормально!

Никита не ответил. Юля тоже замолчала. Дорога стала напоминать фронтовую рокаду, изрытую вражескими снарядами. Комья сухой грязи и галька несколько раз ощутимо ударили в лобовое стекло, а по корпусу лупили, как из автоматического оружия, — очередями. Никита с опаской посматривал на Юлю, ожидая взрыва негодования. Дорога была отвратительной, и ее роскошная красотка яростно негодовала — рычала и плевалась газом.

Но Юля помалкивала, а когда заговорила, то, к счастью, не о том, куда Никита ее затащил, бедную.

— Знаешь, но Валерка к тебе не ревнует. Не воспринимает как мужчину из моего прошлого.

— А с чего вдруг косится недобро, особенно в последнее время?

Юля пожала плечами и усмехнулась:

— Кстати, если узнает, что опять куда-то с тобой поперлась, башку не мне, тебе оторвет.

Никита не успел ответить. Радио, из которого лилась разудалая песенка, захрипело вдруг, забулькало и замолчало. Он покрутил ручку настройки, но поймать волну не удалось.

— Черт! — Юля неожиданно сбавила скорость. — Глянь, что за военный парад?

Никита поднял голову. Прямо на них надвигалась колонна цвета хаки — около десятка мощных армейских грузовиков с тяжелыми, похожими на бульдожьи морды, кабинами, брезентовыми тентами и огромными колесами. Эти колеса не только разбили в хлам проселок, но и подняли тучу пыли.

Юля едва успела съехать на обочину, колонна уже поравнялась с ними. Никита, чертыхаясь, рвал замок кофра, где лежал фотоаппарат, а затем, высунувшись из окна, быстро сделал несколько снимков. Мужчина в камуфляже, но без знаков различия, сидевший в головной машине, пронзил его взглядом исподлобья. В нем ясно читались суровые мысли насчет фотоаппарата и его владельца. Но машины промчались мимо, оставив после себя смрадный дух солярки, а Никита выскочил из «Тойоты» и сделал еще несколько снимков вслед колонне.