Девочка стального магната - Елена Гром
Прикрываю глаза и сжимаю пальцами поручни, чувствую, как руки немеют, как стягиваются узлом внутренности. От обиды. От боли. От неизвестности.
Решаю для себя, что нужно учиться. Хватит думать о посторонних вещах. О нем.
Именно с этой мысль открываю двери и натыкаюсь на насмешливый взгляд того самого обвинителя. Сейчас он уже не кажется мне симпатичным. Просто парень, каких тысячи. И что теперь, каждого бояться? Зачем он пошел за мной? Еще и подслушал?
Разговаривать не хочется, оправдываться еще меньше. Да и что я ему скажу? Сумасшедший стальной магнат выбрал меня себе в жены и оплатил учебу, цена которой квартира в Усть-Горске?
Он вызовет дурку или просто сбросит меня с девятого этажа.
– Я все слышал, – говорит он, странно растягивая звуки гласных и покачиваясь на каблуках черных ботинок.
На его слова я реагирую невежливо. Просто прохожу мимо и бегом спускаюсь по лестнице. Добираюсь до своей спальни и слышу за дверью приглашенный хор стонов.
Открывать даже не собираюсь. Сразу иду к коменде и прошу другую комнату. Понимаю, что это своего рода предательство. Но и пережидать, когда закончится очередная оргия, желания нуль.
Комнату мне дают с девочкой Жанной, что попала в вуз по обмену из Франции. Языка она толком не знает, что очень сильно облегчает наше общение. Сводит его к нулю. И самое главное не мешает мне штудировать учебную литературу. Не мешает и сама комната, которая умоляет о ремонте. Но мне так привычнее, чем в пентхаусе, что организовала для себя Женя. Она, кстати, как будто и не обиделась, просто занялась раскручиванием очередного парня на бабки. А я занялась учебой. Что оказалось удивительно интересным. Не думала, что, например, финансовая история нашей страны может быть столь занимательной. Особенно, когда вокруг кроме книг ничего не остается. В какой-то момент понимаю, что переборщила. Сижу в библиотеке две недели спустя.
Глава 15.
Просто сижу вдали от всех и пытаюсь читать. А голова кружится. И строчки уже превратились в сплошную кляксу.
Все плывет, и, кажется, сейчас здание тронется с места. Отправится в плавание.
Держусь за стол из последних сил, но учитывая, что последний прием пищи был вчера утром, их все меньше. Настолько, что комната начинает мигом растворяться перед глазами, а тело почему-то поднимают вверх.
Что происходит? Почему мне так плохо?
Глаза закрываются сами собой. И я плыву по лабиринтам сознания, то открывая глаза, то закрывая. Но не понимая, где нахожусь, а главное, почему отчетливо слышу древесный запах одеколона. Того самого, что уже впитался в меня с образом магната. Моего стального магната.
– Нина, – слышу его металлический тон и мигом всплываю. На самый верх сознания. Тут же натыкаясь взглядом на настоящую акулу. – Если ты не будешь питаться, спать будешь под капельницей.
Он стоял у самой постели. Смотрел на меня, но как будто видел пустое место. Просто девочку, на которую потратил кучу бабла. Которая забыла о себе, чтобы доказать ему, что он сделал это не зря.
– Ты услышала меня? – даже не шелохнулся он, чуть сведя брови. Широкие, густые брови. И ресницы у него девчачьи. У меня простые. Я вообще обычная. Так почему я лежу, судя по обстановке, в дорогущей клинике и смотрю на одного из самых богатых и влиятельных людей в русском бизнесе. Я уже не раз натыкалась на его фамилию. Пишут, что именно благодаря его комбинату остальные держатся на плаву.
– Что вам до моего режима питания? – спрашиваю тихо, хотя хочется кричать. Орать в его лицо, что не выражает и тени мысли. Сволочь. Железный человек. Интересно. Если прямо сейчас вскочить и накинуться на него с поцелуями, он останется столь же безучастным?
Что за мысли?
– Я предпочитаю трахать женщин, а не кости, – говорит он и поворачивается к двери, но этого стерпеть я не могу. Откидываю легкое одеяло, вскакиваю, чуть не падаю, но удерживаюсь рукой за койку. Единственную в светлом помещении.
– Я не собираюсь с вами трахаться! И замуж я за вас тоже не собираюсь! – кричу ему в прямую, как палка спину, что скрывают белоснежная рубашка и темный пиджак. В груди жжет клеймо обида. На что – я пока не хочу разбираться. Но такое отношение мне претит. Просто противно. Он снова спасает меня от голодного обморока, чтобы сказать, что все, что его волнует, это чтобы моя грудь оставалась прежнего размера. Так может ему куклу сделать по моему подобию.
Борис Александрович останавливается, поворачивает голову и опаляет меня хладнокровным взглядом.
– Твое мнение здесь вряд ли уместно.
– Возьмете меня силой?! – смеюсь я уже на грани истерики. – Вам ведь это ничего не стоит. Сначала комбинат, теперь я. Ну, что же вы ждете.
Скидываю сорочку и остаюсь под его взглядом девственно обнаженной.
– Давайте прямо сейчас. Я же должна отработать свои долги. Честь. Свободу. Образование. Я готова! Ну же!
Магнат даже заинтересовывается моей истерией. Поворачивает голову, потом весь корпус. Пугает меня. Я невольно бросаю взгляд вниз, туда, где четко обрисовывается мужской орган. Каких-то нереальных размеров.
Значит он действительно меня хочет. Но возьмет ли?
Может я зря все это затеяла, может быть стоило сначала подумать. А не стоять перед ним абсолютно голой в ожидании вердикта.
Глава 16.
В его лице так ничего и не меняется, но тело приходит в движение. Стремительно. Удивительно энергично. Почти незаметно. Он приближается ко мне, за плечо разворачивает и утыкает лицом в кровать. Нажимает на поясницу. Сердце заходится от страха, и я сразу вспоминаю то, как он меня окунал в воду снова и снова. Сейчас похожее состояние, словно в ледяную прорубь опустили. И холодно – озноб по коже. И страшно, ведь совершенно неизвестно, что от него ждать.
– Нина, – слышу шипение, и ухо опаляет запах ментола. Свежего и, кажется, ядовитого, потому что вместо страха по коже мурашки. – Я, кажется, говорил не повышать на меня голос.
– Я…
– Когда я говорю, твоя задача слушать и молчать. Ясно?
Куда уж яснее, – думаю я, и он сильнее вжимает меня в матрас койки. Гораздо более удобного, чем в моей комнате.
– Нина?
– Ясно.
– И когда я потребую оплату за все, что для тебя сделал, ты вряд ли отделаешься одним разом…
– А сколько, – издаю я писк, и ягодицу мне сжимает тяжелая, удивительно мозолистая рука. Так сильно,
