Санта Монтефиоре - Найти тебя
— О чем ты думаешь, Хэмиш? — резко спросил Леопольдо, потирая свой щетинистый подбородок. — Ты сегодня совсем не хочешь играть.
— Всему виной любовь, — ухмыльнувшись, сказал Виталино. — Может, еще глоток, чтобы утопить печаль в вине, мой друг?
— Я вовсе не печалюсь, — сказал Хэмиш, расплывшись в улыбке. — Я вас всех обыграю, вот увидите!
— Думаешь, тебе везет? — подшутил Манфредо. — Ты ведь до сих пор не выиграл ни одной партии! — Она заметил взгляд отца и пожал плечами.
— Вы разве не видите, он даже побрился? Только женщина способна сделать такое с мужчиной. Это настоящая трагедия, — засмеялся Виталино, качая головой. — Его не интересует игра, потому что он весь в мыслях о прекрасном ангеле женского пола.
— Если уж она заставила тебя побриться, то что же будет дальше?! — заревел Леопольдо.
Хэмиш рассмеялся, откинув голову, как лохматый лев. Но его одолевали сомнения.
— Она обладает надо мной такой властью, что способна сделать все что угодно, — сказал он, сдавшись.
— Даже разлучить тебя с нами? — решился произнести Виталино. Его улыбка застыла на лице. — Она бы не отважилась на такое, правда?
— А ты будешь по мне скучать? — пошутил Хэмиш, похлопывая его по спине.
Все разом рассмеялись, а Хэмиш вдруг вспомнил с печальным предчувствием свое категоричное заявление о том, что он принадлежит Марелатту и никогда и никуда отсюда не уедет.
Он вышел из бара с Виталино. Дождь прекратился, заставив блестеть влажную землю с запахом сахара. Тучи теперь отнесло ветром к морю, обнажив в небе, усыпанном звездами, огромную черную дыру, посреди которой во всем своем великолепии сияла одинокая луна. Хэмиш знал, что этот яркий шар всегда будет заставлять его думать о Селестрии.
— Я схожу с ума, — признался он своему другу. — Марелатт кажется без нее пустыней…
Виталино усмехнулся.
— Ты сам без нее кажешься пустыней.
— Я боюсь.
— Боишься?
— Что не нашел нужных слов для того, чтобы у нее был веский стимул вернуться ко мне.
— А сам ты не есть ли тот веский стимул?
— Мне следовало бы сказать ей, что я чувствую.
— А ты не сказал? Женщины хотят это знать.
Виталино, по всей видимости, считал себя в таких вопросах непревзойденным экспертом.
— Сказал недостаточно.
— Женщинам нужно немного поэзии. Ты здесь живешь сколько? И ты все еще не научился итальянскому способу добиваться женщин? Главное — слова, и еще важнее, как они произнесены. Вот почему итальянцы считаются самыми лучшими любовниками на земле. Мы знамениты этим. А ты слишком сдержан, ты экономишь на словах, в этом-то и проблема! Может быть, это из-за того, что ты шотландец, но запомни: женщины любят ушами и, чтобы заставить их полюбить, надо научиться находить нужные слова.
— Ты несешь какую-то ересь, Виталино.
— Но это ересь, которая еще никого не подводила. — Он выпятил вперед грудь, в то время как Хэмиш шел, сгорбившись. — Так ты считаешь, что она вернется в свой мир и забудет о тебе?
— Да. — Голос Хэмиша надломился. — Только когда человек покидает тебя, ты понимаешь, что он на самом деле значит для тебя.
— Не будь так строг с собой. Если она тебя любит, то вернется.
— Она очень молода, а молодость непостоянна.
— Но в то же время только молодые способны отдаться любви со всей страстью.
Хэмиш улыбнулся, вспомнив счастливые часы, когда они занимались любовью на склоне близ старой крепости.
— Это правда. — Он посмотрел на своего друга и покачал головой, как бы извиняясь. — Меня гложут сомнения. Ведь я нашел не похожую ни на кого девушку, и мне так страшно ее потерять.
— Понимаю. Я тебе даже завидую. Не успею я запасть на какую-нибудь красотку, как кто-то прямо из-под носа крадет ее у меня. Я провожу свою жизнь, гоняясь за призрачным счастьем и наступая на одни и те же грабли.
Они оба засмеялись. Виталино вдруг с удивлением заметил, что Хэмиш идет без палки.
— А почему это старичок больше ни на что не опирается? — спросил он.
— Она мне больше не нужна, — ответил Хэмиш.
— Я бы на твоем месте вернул палку назад. Ведь женщины очень любят уязвимых мужчин.
— Не смогу. Жена Виталино на ней улетела!
Виталино от всей души рассмеялся.
— Возможно, ты потерял свое сердце, но чувство юмора ты явно не потерял!
Глава 34
В день, когда хоронили Ричарда У Бэнкрофта, шел дождь. Небо было плотно затянуто серыми тучами, моросило. Сельский пейзаж выглядел безрадостным: деревья обнажились, и влажная земля была покрыта гниющей листвой. Но, несмотря на непогоду, на лацкане пиджака Памелы ярко сияли две бриллиантовые звезды, от света которых, казалось, рождалась радуга.
Церемония проходила в холодной каменной церкви в близлежащей деревне. Памела организовала доставку цветов и выглядела очень строго. Собралась почти вся деревня, многие приехали из города, прибыли даже те, кто был почти не знаком с эксцентричным американцем, купившим когда-то этот роскошный замок и так редко посещавшим его. Представители мелкопоместной знати, жившей по соседству, с которыми он охотился на куропаток и выслеживал оленей на протяжении многих лет, выходили из блестящих автомобилей в черных шляпах и костюмах, чтобы сказать последнее «прощай» человеку, общение с которым, пусть и недолгое, но приятное, оставило неизгладимый след в их памяти. Гарри утешал бабушку, которая прилетела из Америки, а Памела в своих молитвах заверяла отца, что в Нью-Йорке закажет грандиозную поминальную службу, где его будут поминать с большими почестями, чем в этом захолустном месте. Однако, с другой стороны, она понимала, что отец был теперь всего лишь бестелесным духом и его больше не могли интересовать такие земные мелочи.
К восхищению и удивлению Селестрии, прибыли Лотти и Фрэнсис. Памела радушно их встретила, решив быть хорошим человеком, особенно в Божьем доме. Кузины обнялись, обнаружив, что сейчас у них больше общего, чем когда-либо. Лотти похвасталась скромным кольцом, подаренным ей в честь помолвки, которое она носила вместе со своим обручальным.
— Мы поженились два дня назад в Кенте, — сообщила она. — Все было скромно, но очень красиво. Мои родители не приехали, и это их выбор, но Дэвид и Мелисса присутствовали. О Селестрия, я так счастлива!
— А как Мелисса?
— Если ты спрашиваешь, собираются ли они с Рафферти пойти по нашим стопам, то боюсь, что Мелисса дала задний ход.
— Их роман окончен?
— Она сдалась под давлением.
— Тети Антилопы?
Лотти кивнула.
— Она всегда хотела поступать правильно.
— Ну, это бабушка надвое сказала. — Селестрия ухмыльнулась. — Впереди еще столько времени, чтобы сделать что-то неправильное.
— Я скучала по твоему колкому чувству юмора, сестра. Мне кажется, что мы с тобой не виделись уже очень долго, — произнесла Лотти, сидя на скамье в церкви и держа ее за руку. Вернувшись в замок, они пили чай и рассказывали друг другу о себе. Лотти была счастлива, что Селестрии тоже удалось переступить через условности высшего общества. — Теперь я чувствую себя гораздо лучше, ведь получается, что я не единственная бунтарка в семье, — заключила она.
— От тебя действительно никто этого не ожидал, — сказала Селестрия. — Тебя считали мисс Паинькой, а вот я всегда была готова что-нибудь выкинуть.
— Например, выйти замуж за принца или герцога. Разве кому-нибудь могло прийти в голову, что ты влюбишься, как я, в музыканта, который гол как сокол?
— Мама все еще никак не свыкнется с этой мыслью. Она потрясена. Как ты думаешь, что случилось с нашей семьей?
— Наша семья тут ни при чем. Дело в смерти твоего отца: если бы он не умер, у меня бы никогда не хватило мужества решиться на побег с Фрэнсисом. Смерть дяди Монти научила меня, что жизнь коротка и драгоценна и что нельзя упускать свой шанс. Я так счастлива, что последовала зову своего сердца, а не твоему совету. Эдди Ричмонд никогда бы не смог сделать меня счастливой.
— С Эйданом Куни я тоже никогда бы не была счастлива, — согласилась Селестрия. — Правда, мне жаль, что я замутила всю эту воду и дала молодому человеку надежду, но, думаю, он когда-нибудь меня простит.
Лотти наклонилась вперед.
— Расскажи мне, Селестрия, что представляет собой Хэмиш.
— Он не похож ни на кого другого, — ответила она. — Дедушка бы одобрил мой выбор.
Памела сидела в библиотеке отца, в потертом кожаном кресле, в котором он, должно быть, коротал время после ужина, покуривая сигару возле камина, и размышляла о жизни. Решение дочери вернуться в Италию и выйти замуж за вдовца стало для нее неприятной неожиданностью. Селестрии следовало послушаться мать и выйти за Эйдана, в противном случае она будет потом раскаиваться всю жизнь. Памела всегда считала, что знает все лучше всех. По крайней мере, хоть Гарри не упорхнул из гнезда. Он был рассудительным мальчиком, находящимся на самой вершине иерархии, как и его отец.
